Она посмотрела на Астру снизу вверх.

– Что мне делать?

И Астра ответила ей словами бабушки:

– Жить. Всю жизнь прятаться не станешь. Иначе какой в этой жизни смысл?

– Наверное.

– А еще можно сделать так, что ты не будешь слышать, – Розочка протянула очередной лоскут, на сей раз ярко-розовый, Машке, и та взяла осторожно. – Если уши сломать.

Та безумная радость, что вспыхнула в глазах Эвелины, Астру напугала.

И она тихонько вышла.

…хуже магу не стало. Жар вот слегка спал, а налет на горле сделался плотнее, жестче, стало быть все-таки ангина, гнойная.

– С Эвелиной неладно, – сочла нужным предупредить Астра.

Еще маг пропотел и теперь одежда его была мокрой. Надо бы переодеть, и Астре случалось переодевать пациентов, в том числе и мужчин, но почему-то думать о маге, как о пациенте, не получалось.

– Еще вчера, – согласилась Калерия. – Помочь? Может, уксусом обтереть?

– Не стоит, – Астра покачала головой и от помощи отказываться не стала. Вдвоем легче, да и… в присутствии Калерии краснеть не получается. А то ишь, глупость какая, краснеть по пустякам.

– К ней отец приходил. Не знаю, что он делал… дурной человек. Розочка сказала, что он умрет.

Калерия помогла мага поднять.

И рубашку стянула.

И майку, которой отерла липкий пот.

– И что у целителей вылечить не получится, а дивы не возьмутся.

Астра кивнула. Розочке она верила.

– А к Ниночке Эльдар подходил… тоже угрожал.

– Я Ингвару сказала, – Калерия прикусила губу. – Он приглядывает, да и сторожки на дверях. Для своих. И… не знаю, все равно неспокойно. Ему работу предложили.

– Хорошо, – Астра подумала, что переодевать мага смысла особого нет, все равно скоро одежда промокнет от пота. И белье. И если так, то к чему его портить зазря? Одеяло теплое, да и батареи включили.

Она пощупала, убеждаясь, что те и вправду теплые.

– Наверное… не знаю… к нему из стаи приходят. Назад зовут. И я боюсь, что однажды он поймет, что они правы, что его место там, а я… я даже ребенка родить не смогла.

Голос Калерии дрогнул.

Астра же подумала, что день сегодня до крайности странный.

– Если он уйдет, то… наверное, уйдет.

Кажется, сказать нужно было что-то другое, утешительное или успокаивающее, но Астра категорически не представляла себя ни утешающей, ни успокаивающей.

– Но он не уйдет.

– Почему?

– Он не похож на того, кто может уйти.

Правда, Астра и в мужчинах, судя по Эльдару, ничего-то не понимала. Но это непонимание не помешало ей говорить уверенно.

– И это тоже плохо, – вздохнула Калерия, подбирая грязные вещи. И теперь уже наступила очередь Астры удивляться и спрашивать:

– Почему?

– Чувство долга – это, конечно, хорошо, но… я не хочу, чтобы он был несчастен. Тогда и я буду несчастна.

Сложно с людьми.

Определенно.

И Калерия ушла, раньше, чем Астра успела остановить ее. Наверное, ей тоже стало слегка неудобно от этого вот разговора.

Астра положила ладонь на лоб магу, а тот взял и открыл глаза, посмотрел так, с упреком, будто это она, Астра, виновата, что кто-то себя не бережет.

– Ты? – спросил он.

– Я.

Бредит? Иногда при высокой температуре люди говорят, сами не понимая, что и где, и потом это забывают. Святослав кивнул.

– Хорошо. Дети…

– Играют. Там, – она указала на стену, за которой играли дети.

– Тихо.

– Это пока. Надолго их не хватит.

И словно в подтверждение их слов раздался громкий Розочкин писк, а там и смех. Маг вздрогнул и застыл, прислушиваясь. Астра тоже попробовала, но различила лишь ворчливое бормотание Ингвара.

– Что со мной? – голос Святослава сел и он потрогал горло, пожаловался: – Болит.

– А кто вчера без шапки ходил? – Астра нахмурилась, пытаясь выглядеть серьезно и строго, но подозревала, что вышло не слишком хорошо, потому что маг усмехнулся.

– Я больше не буду, – сказал он.

– Не будешь. Ангина. И вообще… всего понемногу, но пройдет.

– Хорошо, – он закрыл глаза. – Я… посплю, наверное?

– Спи.

Она погладила его по щеке и не удивилась, когда Святослав перехватил ее руку, прижал к губам. Сухие и царапаются. И дышит жарко. Температура опять вверх пошла.

– Посидишь? – попросил он, не открывая глаз.

– Посижу. Только… не уходи, ладно? Я не люблю, когда люди умирают. Это… грустно.

– А у тебя…

– Случалось. Я ведь просто дива и… не всегда выходит помочь. Кто-то слишком тяжелый, а кто-то просто не желает возвращаться. Есть такие, уставшие.

…как маг.

– Такие сначала не кажутся тяжелыми. Наоборот, попадают со всякой ерундой, с той же ангиной…

– Я не устал.

Устал. Просто упрямый и не признается. Но усталость в нем накопилась, и Астра понятия не имеет, что с ней делать. Она может подправить сердце. И легкие вновь укрепить, запирая в них очнувшуюся было заразу. Она заставит почки выводить отраву, а печень работать.

Она сделает кровь легче.

И вообще наполнит мага той звенящей силой, которую теперь ощущает в себе постоянно. Но вот с чужой усталостью ей не справиться.

– Спи, – сказала Астра. – Когда проснешься, станет легче. Хочешь, я еще что-нибудь расскажу?

И не дожидаясь ответа, – как его дождешься, если маг опять уснул – она заговорила:

– Давным-давно, когда мир только-только появился, магии в нем было много. Она наполняла и травы, и деревья, и птиц, и животных, и не было создания, чья природа не несла бы в себе этого следа силы.

Дыхание было ровным.

И сердце работало. И все-таки… она не знала, что и маги способны уставать. И, наверное, здесь она бессильна, но впервые собственное бессилие воспринималось не чем-то вполне обыденным, но злило несказанно.

– Магия проникала в мир через пуповину, что связывала его с Великим Древом…

…вспомнилось вдруг, как матушка садилась на край кровати. И та прогибалась под матушкиной тяжестью. Тогда Астра приоткрывала глаз, а матушка притворно хмурилась и говорила:

– Спи.

И начинала рассказывать.

Про мир.

И про созданий, что существовали не только в нем, но свободно перемещались среди иных миров, которых на великом древе было множество.

– Но мир взрослел и, взрослея, отделялся от Древа и прочих миров. Он возводил стены, и силы становилось меньше…

Астра пощупала лоб.

Жар вернулся, а с ним и лихорадка. Сбивать? Надо будет воды принести теплой. Напоить. А потом и бульоном куриным. Правда, курицы нет. Если она позвонит по тому телефону, который ей оставили, и попросит принести курицы или бульона, это будет совершенной наглостью или еще не совсем?

Она ведь не для себя…

– …драконы оказались заперты в этом мире, как в ловушке. Драконам нужно много силы, куда больше, чем прочим, поэтому со временем они становились слабее и слабее, пока вовсе не перестали быть драконами…

Святослав брел по болоту.

Вязкое.

Зеленое.

Куда ни глянь, эта зелень яркая расстилается от края до края. И края не видно. Небо плоское, вдавленное, и солнце на нем повисло желтою лампой.

Жарко.

И парит нещадно. Но надо идти. Он и идет. Ноги проваливаются в болотную мякоть, и высвобождать их приходится силой. Мышцы ноют, особенно спина. В груди и вовсе будто штырь раскаленный. Надо… идти надо. Там, за краем, лес.

В лесу база.

И Святослав должен добраться во что бы то ни стало, должен донести…

…что?

За плечами мешок, обыкновенный, солдатский, трофейный, с которыми многие ходят. Этот грязный, пару раз Святослав проваливался по пояс. Болота коварны.

Люди тоже.

…надо предупредить.

И идти.

Остановиться. Это сон. Морок. Бред. И стало быть с ним, Святославом, неладно. Что случилось? Сложно. Мысли от жары путаются, а штырь в груди ощущается острее. Он, этот штырь, предупреждает, что Святослав на грани.