Винтолёт плавно приземлился на площадку, гася турбины.

Всем бортам, роторы не убираем, оставаться в готовности экстренного старта.

Улисс выбрался из кабины, с непривычки ёжась от свежего ветра. При всей необычности физиологии Соратника, его тело до сих пор умело чувствовать и холод, и жару, и даже испытывать вполне человеческие эмоции под воздействием выброса гормонов в кровь. Почти как в старые времена.

Вокруг шла обычная жизнь, по пешеходным галереям текли людские толпы, в сером небе сновали винтолёты, со свистом проносились тридцатью уровнями выше поезда монорельсов, ещё выше двигались канатки, где-то внизу гудели моторы тягачей. Мегаполис жил своей жизнью, не обращая внимания на огромный пустырь у себя под носом. Даже поверх ничего не было протянуто. Хорошо винтолётные площадки оставили в целости, а то пришлось бы идти сюда пешком.

Улисс огляделся вокруг чуть внимательней, высматривая людей Парсонса в радиусе ближайшего километра. Все спокойны и сосредоточены. Это хорошо. Впрочем, никаких признаков опасности Улисс всё равно не заметил.

Тут же подбежал сам Парсонс, разгорячённый, весь в ощущении важности происходящего. Впрочем, откуда ему знать, зачем мы здесь?

– Если вы не против, спустимся вниз, там все уже ждут.

Улисс кивнул, одними глазами приказывая Цагаанбат оставаться на месте.

Лифты тут, разумеется, давно не работали, пришлось преодолеть десять лестничных маршей вместе со всё время оглядывающимся Парсонсом. Забавно, он-то видит Улисса впервые.

Внизу, на едва расчищенной от хлама площадке, его ждал по обыкновению перепуганный Джон Роуленд. Интересно, раньше Хранители предпочитали всё видеть своими глазами. Впрочем, у них своё представление о важности событий, на этот раз хватило и писаря Стэнли.

Да, когда-то на этом самом месте присутствовал и Ромул. Вот его здесь сегодня Улиссу видеть не хотелось бы.

– Зачем мы здесь?

Как это всё-таки странно, разговаривать с самим собой. Даже максимально ослабляя контроль, Улисс продолжал видеть глазами и слышать ушами своих эффекторов. И оба они сейчас стояли перед ним. Поговорим.

– Как себя чувствуешь, Ильмари?

– Справился, это главное.

– Было тяжело одному?

– Скорее непривычно.

Эти белёсые глаза, когда хотели, могли не выражать ровным счётом ничего.

– Мне жаль, что мекк погиб. Серьёзная потеря.

При всей природной неприязни Соратников к подобным экспериментам над человеческой плотью, это был прекрасный оперативник. К тому же, известная доля вины в том, в какое чудовище Тень себя превратила, ложилась и лично на плечи Улисса.

– Мои люди успели выйти на него буквально на подходе, данные ему инструкции были ясными, но он всё равно предпочёл отправиться на верную смерть.

– Он спасал не тебя, он спасал свою веру. Поэтому и не остановился.

Идти до конца, такой уговор.

– Его появление там как-то связано с нашим разговором в Гуанчжоу?

Улисс покачал головой.

– Это куда более долгая история. И я сам не до конца её понимаю. Что-то привело его в Босваш, что-то или кто-то.

– Какие-то планы Ромула?

– Хорошо, если так. В таком случае мы по крайней мере могли бы думать, что всё это – не зря. В один день потерять двух важнейших агентов в секторе Южной Поднебесной… На Ма Шэньбина до сих пор не удаётся выйти.

– Я чувствую, что для меня они были не просто агентами, хотя я их видел какие-то считанные минуты. Ты же их помнишь совсем другими, так почему ты так холоден по отношению к ним?..

Улисс поднял голову и посмотрел на руины Хрустального шпиля.

– Наверное, я слишком многих помню совсем другими.

Туда же вновь обернулись и оба его эффектора.

– Кора, какие эмоции ты испытываешь по отношению к этому месту?

Кора, сестра Ильмари по несчастью, как всегда, лишь покачала головой.

– Я его не помню. Это твоя память, Улисс. А значит, максимум, что я способна испытывать, будет лишь неким отражением твоих эмоций. Это было очень печальное…

Тут Улисс, что-то почувствовав, принялся напряжённо вглядываться куда-то вверх, на средние уровни первого ряда башен. Туда, где сидели их оперативники.

– Парсонс, немедленно проверьте посты. Кажется, у нас были гости.

– Начинаем эвакуацию?

Парень не на шутку напрягся.

– Нет, там кто-то был, но уже ушёл. Надо довести всё до конца, раз уж мы здесь.

Парсонс убежал наверх, на ходу принявшись тормошить своих людей, писарь, скукожившись, стоял на прежнем месте.

Улисс оглядел своих эффекторов, хотел что-то сказать, но передумал.

Эти двое уже знали, зачем они здесь.

Тем лучше. Люди Корпорации нуждаются в символе надежды, ну так Соратники им дадут символ надежды. Почему-то Улисс даже не стал по этому поводу советоваться с Ромулом.

– Простите меня.

Кому он это сказал? Двое рядом с ним уже были частью триединого организма Соратника Улисса. Майкл Кнехт, Кора Вайнштейн и Ильмари Олссон.

Над пустырём Хрустального шпиля раскатисто громыхнуло и стало стремительно светлеть. Ледяной стратосферный воздух, свёрнутый в тугую спираль, ринулся вниз, к осквернённой земле Мегаполиса.

Через месяц «Янгуан Цзитуань» отправляет в систему Юпитера первый блок оборонительной орбитальной платформы и второй отряд тяжёлой пехоты. Их примеру следует «Джи-И», а мы до сих пор не знаем, кто стоит за особым советником Баумом. Нам нужны ещё люди.

В ней сражались ярость и страх. Ярость напоминала о предательстве, страх пел об одиночестве. Ярость побеждала. У неё не было времени на слабости, бей сама или окажись побеждённой. Но всё равно страх не сдавался.

Смотровая площадка у основания Хрустального шпиля превратилась в кровавый вихрь, но она чувствовала, что её противник всё медлит. Избитый, харкающий кровавыми пузырями, он по-прежнему чего-то ждёт. Ждёт от неё.

В действительности эта битва не была местью, ответом на вероломное нападение от того единственного, кто мог стать для неё опорой в жестоком мире корпораций. Это была попытка разведки боем. Выяснения для самой себя, того ли она боится, и чем она готова поступиться ради своего будущего.

Страх шептал, что так не может продолжаться вечно, что таких как он – Соратников – могли быть десятки. Что она для них? Они не станут сомневаться или играть в благородство. Они сметут её со своего пути так же просто, как она сейчас наносила ошеломлённому противнику удар за ударом, вынуждая контратаковать.

Ненависть твердила, что им не нужна независимая сила, им нужен лишь исполнитель, фанатичный, с железной волей и чужим холодным расчётом за спиной. Ненависть побеждала. Она докажет, она заставит его раскрыться.

Зачем ты меня искал? Ты. Именно ты. Зачем?

Моя Кора разучилась верить.

Да, она разучилась верить. Он же силён, он почти безупречен, он знает много больше неё. Значит, он сам решит, может она ему верить или нет. Нужно лишь подвести его к нужному ответу. И она продолжала тратить своё преимущество, миллисекунда за миллисекундой, убивая его, чтобы он наконец перестал уходить от ответа.

В сторону смотровой площадки уже нёсся свинцовый дождь, это кто-то посторонний решил их поторопить. Она улыбнулась, продолжая бесполезный немой диалог, лишь бы всё быстрее случилось, пока страх не пересилил, пока ярость ещё сильна.

Успеваем.

Он раскрылся в верхней, самой уязвимой части дуги атаки. Уперся в пространство. Избитое тело словно с размаху впечаталось в уплотнившуюся, вязкую воздушную массу. Она же продолжала движение, не оставляя ему выбора. И тогда кокон лопнул.