– Директор Баум, разверните свою мысль, будьте любезны, – это подал голос кронпринц.

– Не директор, ваше высочество, особый советник Баум. Мысль проста, и я думаю, наше собрание с нею согласно. Из ниоткуда тридцать лет спустя после своего исчезновения к нам на головы падает безумная банда и начинает творить всё, что ей вздумается. Но кто-то всё это время делал закладки в нашем софте, грузил наши клауды этим безумием по имени интервеб, вербовал наших людей, заполняя все наши структуры от самого низа до самого верха спящими агентами, которым сейчас просто дали команду «фас». Вот вы беспокоитесь о каком-то ржавом корыте, которое наверняка уже выпотрошили и бросили где-нибудь на орбите Урана, дальше добираясь при помощи обычных грузовиков. Вы знали, что у «Группо Карсо» не так давно на Уране кто-то упёр сразу три пустых, но уже заправленных грузовика? Цифра три, знакомое число?

Особый советник Баум приподнялся, слегка поклонился собравшимся, и сделал два шага вперёд, попадая наконец в область нормальной освещённости. Хм, этому парню небось и полтинника нет, в геронтократическом корпоративном обществе это было необычно. Да и держался он слишком уверенно для простого, пусть и «особого» советника.

– Мы не знаем, чем они там занимались, может, и правда, строили армады для завоевания сол-систем, чем они нам тут пытаются угрожать. Важно, что, по сути, летала лишь верхушка, и Большая чистка начала века, о которой многие тут собравшиеся так не любят вспоминать, только укрепила оставшихся в мысли затаиться. Они ждали. И дождались.

– Но особый советник, если эта самая верхушка тридцать лет провела в радиоактивном гробу, есть ли нам о чём беспокоиться?

– Хороший вопрос. У нас сегодня вечер обмена домашним видео, я тоже кое-что приготовил.

Проектор активировал ещё одну голограмму. На ней были изображены три человека – двое мужчин и женщина едва ли средних лет, может, лет сорок.

– Познакомьтесь, наш враг.

Ма Шэньбин с каменным лицом следил за происходящим. Даже такими новостями его не заставишь потерять над собой контроль.

– Ромул, он же Ренат Фуко. Один из Соратников Улисс, он же Майкл Кнехт, а вот это – Кора Вайнштейн, долго объяснять, кто это, именно благодаря ей мы и смогли в своё время сделать этот снимок. Вы видите этих людей? Двоим из них в этот момент около шестидесяти, а вот Ромулу на тот момент было около ста сорока лет, и снимок сделан буквально за полгода до их исчезновения. Как видите, он довольно неплохо выглядел для своего возраста.

Шу-шу-шу по залу уже не только не затихало, но становилось просто неприлично громким.

– Я на вашем месте, господа, не слишком рассчитывал бы на безвременную кончину этих троих.

– Советник!

– Если позволите, особый советник Баум, директор Цуй.

– Особый советник Баум, вы позволите нам получить копию этой голограммы?

– Она уже у вас. И вот что, господа, «Джи-И» – пока единственная из корпораций, кто сумел уничтожить одного из Соратников, а именно, эта самая Кора Вайнштейн, вольный стрелок, по нашему приказу, пусть и благодаря стечению обстоятельств, убила Соратника Урбана, он же Жан Армаль. Но, как видите, в итоге лишь успешно заменила его в высшей структуре Корпорации. И теперь эти люди снова с нами. Так что прошу вас, – особый советник сделал театральный умоляющий жест, – не пытайтесь недооценивать нашего противника. И самое главное, пока мы не научимся действовать против Корпорации сообща, мы останемся лишь пешками на их шахматной доске. У меня всё.

С этими словами Джон Баум неспешно проследовал к своему креслу, всё также тонущему в полумраке задних рядов.

Собрание словно взорвалось. Все сначала говорили одновременно, а потом принялись одновременно кричать. Кронпринц разрывался из своего сектора, призывая к порядку, кто-то из директоров помельче не выдержал и рванул к дверям, на ходу выкликивая своих референтов, собрание явно было сорвано.

Ма Шэньбин молча сидел в своём кресле, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Кажется, Ромул добился своего. Для собравшихся, как бы они ещё вчера во всём ни сомневались, сегодня он стал реальной фигурой, живым, а потому потенциально мёртвым врагом.

Удачно, ничего не скажешь. Если кто-то из Корпорации и жаждал открытой войны, он её получит уже буквально за…

Собравшиеся буквально сложились пополам, хватаясь за темя. Со всех сторон на них пролился децибельного уровня свист, от которого казалось, что начинает рваться что-то внутри головы.

Когда десять секунд спустя звук прекратился, вновь царила гробовая тишина.

Что такое…

В зале появилась ещё одна виртпроекция. На собрание сверху вниз глядел Ромул.

– Спасибо, что уделили моему личному делу столь много вашего драгоценного времени. Не без интереса поприсутствовал на вашем собрании, но в конце концов, это неучтиво, подслушивать под дверью. Поэтому сейчас я удалюсь, но сперва позвольте и мне сказать пару слов.

Ма Шэньбин пытался найти себе место и не находил. Ромул был страшен в этот момент, в его остекленелых глазах бушевала такая ненависть, какой человек просто не в состоянии испытывать. Наверное, потому, что Ромул был не совсем человеком. Или совсем не человеком.

– Вы тут собрались, я вижу, со мной воевать, думаете, что это я на вас напал, и это Корпорация нанесла первый удар, а вы лишь защищаетесь. Думайте, что хотите. Но имейте в виду, через пятьдесят лет на мировой карте останутся лишь те корпорации, которые будут, пусть негласно, со мной сотрудничать. Остальные сгинут вместе со своей верхушкой. И самое неразумное, что вы можете начать – это новую большую чистку начала века. Потому что каждый ваш неверный шаг удвоит число моих спящих агентов. Что же касается этого собрания, завтра же его запись будет лежать в интервебе, а значит, у ваших конкурентов.

На этих словах в помещении разом погасли все голопроекции.

Было слышно, как покатился по полу выпавший из чьих-то рук планшет. Где-то внизу завыла сирена тревоги.

В одну из дверей просунулось забрало какого-то вояки, раздался механический шипящий голос:

– Господа, просьба соблюдать спокойствие, мы немедленно эвакуируем вас из «Хао Чжиюань».

Это была безумная неделя.

С тех пор, как с орбиты Юпитера пришёл первый сигнал, они все были безумными, но эта… глубокой ночью, переходящей в раннее утро, он сообразил, что от стимуляторов уже начинает мутиться сознание. Восемь суток без сна, без подзарядки, без единой минуты отдыха просидеть у терминала. Он всегда был оперативником, бойцом, воякой. Именно там было его место. Но тут работы стало настолько много, что ему уже стало некогда не то что принимать участие в операциях, а даже их успевать планировать.

Восемь суток подряд он занимался корректировкой планов, формированием новых групп, передачей сведений от одной оперативной ноды к другой. Неожиданно для себя он превратился в то, что он так ненавидел – он стал корпоративной крысой, только работал он вовсе не на те корпорации.

Чёрная фигура, сгорбившаяся над проектором, словно через силу разогнулась, хотя в её чреве хватило бы мощности разорвать даже приковавший его к земле монотредный стальной шнур. Нужно, чтобы этим занимались те, для кого организация чужого труда – призвание. Ма Шэньбину пора выходить из игры, его ждут. Иначе он скиснет там, а ты скиснешь тут.

Да?

Так, нужно размяться.

Тень всегда презирала виртуальные симуляторы, даже когда ку-техника достигла немыслимого до того совершенства расчётов физики виртпространства. В конце концов, он же сам получает почти сто процентов внешней информации извне через разного рода церебральные зонды, какая ему должна быть разница, это сигналы от физических сенсоров или изощрённая иъ симуляция. Даже чувство равновесия у Тени было искусственное – имплантант в среднем ухе, куда точнее и безотказнее природного. Так в чём же дело?

Наверное, это проповеди Ромула сказались, но симуляторы для Тени всегда были и будут – лишь симуляторами, дешёвой подделкой, пусть на несколько порядков более точной, чем аляповатый мир того же интервеба.