Роуленд не помнил. Так давно, что даже имя Стэнли для него уже окончательно стало чужим. Как из другой жизни.

Заработали ходовые роторы, ребристый пол под ногами знакомо дрогнул и накренился. Вояки делали вид, что всё в порядке, и пытались вести вялый разговор ни о чём. За бронеплитой иллюминатора тянулся бесконечный однообразный сибирский ландшафт.

Летели недолго, где-то час спустя винтолёт пошёл на снижение, возобновилась болтанка – пилоту приходилось вписывать тушу транспортника в рельеф местности, тут хочешь не хочешь приходится полагаться не только на подработку вектора тяги роторов, а маршевые приводы винтолётов были не слишком приспособлены к большим углам отклонений. Ладно, это фокус старый, от чужих радаров вы ушли, а как быть с инфракрасными сканнерами на орбите? Летом-то тут сплошные испарения, но сейчас-то…

Роуленду тут же и продемонстрировали. Машина вдруг ухнула вниз, и снаружи погас свет. Со смачным плюхом они приземлились на что-то водоплавающее. Ого. Заполненный водой туннель. Неплохо придумано. И экранирование идеальное – разве что активным сейсмосканнером засечь можно, да и то, если знать, что искать. Нарой таких туннелей на сотни километров вокруг, если что – подрывай безо всякой жалости. А старых разработок, карьеров и шахт вокруг – вообще как грязи. И каждая из них может оказаться занятой людьми Корпорации. Ищи до посинения.

Свежее решение. Нечто подобное раньше если и было в планах, то до Роуленда не доходило. С гулким клацающим звуком верхняя половина своеобразного транспортного средства накрыла винтолёт, тут же заработали гребные винты. Забавно, подводная лодка в болотах Сибири.

Ещё полчаса плавания, и движение прекратилось. Короткий толчок швартовки, и всё затихло. В распахнутый люк тут же сунулась напряжённая физиономия вояки средних лет.

Надо же, целый полковник. Роуленд явно отстал от жизни, если у него под самым носом функционирует полноценная военная база, а он об этом ни сном, ни духом.

– Джон Роуленд?

Ха, ты меня читать вздумал, полкан?

Роуленд буквально кожей почувствовал, как переругиваются сейчас их «гоутонги». Хватит.

Писарь Стэнли вернулся в строй ровно с того момента, как в дверь пакгауза раздался первый удар. Чего уж самого себя обманывать. Если к нему сами, по собственной инициативе, пришли люди Корпорации, значит, в агломерациях творится страшное.

Нужно было видеть, какая вокруг настала тишина. Сейчас злости Стэнли хватило бы на сотню-другую человек. Откуда злость-то? На кого? На этих вояк, что выдернули его из многолетней летаргии? Глупости. Стэнли попросту было страшно. Приходилось вытеснять страх гневом.

– Полковник Вольски, пройдёмте, кратко изложите мне ситуацию в метрополии.

Тот аж по струнке вытянулся. Настоящий вояка соблюдает субординацию на уровне инстинкта.

Три минуты спустя оба уже заперлись в кабинете полковника, по дороге их провожали ошалелые взгляды штабных. Или здесь впервые видели живого писаря, или наоборот, слишком хорошо знали, что это такое. Впрочем, одно другому не мешает.

– Насколько я понимаю, эээ…

– Мистер. Мистер Роуленд.

– Так точно. Насколько я понимаю, мистер Роуленд, вы довольно давно не были на материке.

– Да. Был бы благодарен, если бы вы добавили немного ретроспективы.

Полковник нахмурился, но продолжил. Роуленд всегда тонко чувствовал грань, до которой можно дотянуть собеседника. И этот парень ещё не готов.

– Первые заметные гражданские бунты начали наблюдаться в агломерациях около семи лет назад, с тех пор их число нарастает лавинообразно. Корпорации пытаются увеличивать контингент полицейских сил, но в целом с этой задачей не справляются, поскольку системы газовых гигантов, где корпорации срочно возводят оборонительные комплексы, требуют для своего содержания всё больше ресурсов, и разрываться на два фронта им становится всё сложнее.

– И мы им в этом всецело помогаем.

– Так точно. Усилена активность наших флотов во всех четырёх Поясах, но самое главное – судя по поступающим разведданным, большинство конфликтов провоцируют сами корпорации, количество попыток списать обстрелы стационаров и перехваты грузов на наш счёт растёт с каждым днём.

– Но нам это только на руку, так?

Полковник пригнул голову, так что Стэнли невольно подался в сторону. Этот если врежет, мало не покажется. Но нет, обошлось.

– Моя задача – готовить людей. Как можно тщательней и как можно быстрее. Но я вижу, к чему идёт дело, и у меня опускаются руки. Мы ввязались в войну, из которой не будет выхода. Завтра мы отправляем в Рио очередные сквады. Но уже через месяц там нам понадобятся ещё силы, но где их взять? Соратники выжимают из Корпорации всё, на что она способна, до последней капли крови. Но этого всё равно мало, потому что мы воюем со всем миром. И после каждой операции мы теряем людей.

Полковник оторвал, наконец, взгляд от пустого проектора, впервые посмотрев Стэнли прямо в глаза.

– Вы можете донести это до Соратников, я же знаю. У нас кончается запас прочности. Ещё полгода – и я выключу здесь свет, отправляясь в оперативные части. Мне уже некого будет готовить.

Стэнли держал взгляд.

– Хорошо, полковник. Я постараюсь. Но учтите, скорее всего, ничего нового я тем самым не сообщу. Там всё знают.

– И всё равно форсируют конфликт.

– Или не имеют иной возможности.

Полковник моргнул.

– В таком случае, это конец?

– Может быть. Или начало чего-то иного. Вы же знаете, за что боретесь?

«Вы», Стэнли нарочно отделил себя, писаря, от людей Корпорации. Хотя, какое он имел на это право? Ответом ему было молчание.

– Полковник Вольски, я понял вашу просьбу, но всё-таки, вы меня сюда дёрнули не за этим. Вам были даны относительно меня какие-то конкретные инструкции?

Тот в ответ только неловко моргнул.

– Вы знакомы с полковником Цагаанбат? К сожалению, имени его я не знаю.

– Это и есть имя. Оно монгольское, у них нет фамилий. Только имена. И это не «он», а «она». При встрече смело можно обращаться к ней «мэм», ей нравится. Да, мы знакомы.

Ещё одна пауза. С этим нужно заканчивать.

– С ним… с ней связана какая-то ошибка в базах, по данным интервеба полковник Цагаанбат погибла на Церере. Однако недавно она связалась с нашим штабом и потребовала известить вас, мистер Роуленд, что вам срочно необходимо прибыть в Мегаполис. В сообщении указано только то, что встречи с вами ждёт также некий мистер Баум. Кто это?

Писарь Стэнли чувствовал знакомое дрожание век. Действительно, настала пора ему вернуться в строй. Всё к одному.

– Догадываюсь. Это очень неприятный человек. Наткнётесь на его след при подготовке к операции – немедленно сворачивайтесь и уходите.

Опять этот взгляд. Довольно.

Пространство вокруг потеряло остатки и без того скудной армейской цветовой гаммы, превратившись разом в серое плоское полотно, толстым слоем намазанное на сетчатку. Вокруг него вилась, кружила, мельтешила совсем иная жизнь – жизнь информационных потоков, ассоциативных привязок и датамайнинг-процессов.

Привет, давно не виделись. А сейчас, полковник, ты расскажешь писарю Стэнли всё, что ему нужно знать о действительном положении дел на планете и в сол-систем. Ты и сам не сознаёшь, как много тебе известно. Просто тебе, полковник, не хватает ума для анализа. Ты вояка, но ты не ровня Цагаанбат, та всегда схватывала с полуслова. Просто расскажи, кого и в каких количествах подготовили все известные тебе центры за последние годы.

Поставленный спецами Корпорации блок слетел, словно его сдуло ветром. Это не преграда для подготовленного писаря. Да и не против него этот блок ставился.

Взгляд выпученных глаз начал оттаивать спустя каких-то десять минут. Обычно, после такого люди мало что помнят. Но подспудное ощущение совершённого над ними насилия остаётся навсегда и легко передаётся другим. На уровне инстинкта. Одним выражением лица. Именно поэтому писарей так боятся.