Боль появилась почти сразу за холодом.

Она родилась в кончиках ампутированных пальцев, перебралась в культю предплечья, надолго поселилась в изломанном плече, чтобы уже потом, бесконечное количество секунд спустя, взорваться в груди, там, где положено находиться сердцу.

Сквозь океан боли уже просыпались другие ощущения – начинали мелко подёргиваться скрученные узлом мышцы, в глазах из хаоса зелёных и красных пятен стало прорываться нечто осмысленное, а по лбу прочертила полоску огромная горячая капля пота.

Директор Баум наконец сумел скопить достаточно сил, чтобы завалиться на бок и зайтись в этой скрюченной позе судорожным кашлем.

Где это он, к хеллам собачьим, и как сюда попал?

Сквозь звон в ушах до сих пор не прорвалось ни единого звука извне, помещение замкнутое, хорошо звукоизолорованное, кондиционированное. Директор Баум достаточно пришёл в себя, чтобы начать отличать постэффекты анабиоза от воздействия внешней среды.

В помещении было светло, но не ярко, прохладно, но не холодно, воздух был чистый и кондиционированный, кушетка на ощупь приятная, как раз нужной жёсткости, чтобы создавать уверенную опору, не вызывая вместе с тем ломоту в костях.

Прелестно.

Тремор настолько усилился, что мир вокруг директора Баума заходил ходуном, не давая продохнуть. Лишь спустя долгую минуту его отпустило.

Утерев ледяной пот, он поднялся, принимая полулежачую позу. Ему никогда не нравился этот пошлый бирюзовый оттенок. Тут все стены были подобного цвета, чуть шершавые, такая, знаете, нарочитая огрублённость, будто под слоем краски сразу идёт голый силикатный полимер.

Так, на привычном месте не было «гоутонга», и вообще окружающая действительность была предельно молчалива. Ни единого источника сигнальных интерфейсов.

Подняться на ноги удалось не с первой попытки – конечности ещё не слушались. Старания вспомнить, чем кончилось забавное приключение с отбытием поезда, покуда тоже приводили к негативному результату. Он куда-то бежал, его преследовали… и, видимо, вырубили. Только зачем? Чтобы помучить неведением? Директор Баум не верил в театральные эффекты, да и вряд ли эти парни стали бы ломать перед ним комедию с таинственными пробуждениями только ради того, чтобы себя позабавить.

– Эй…

Бенефис не удался, горло тут же перехватил спазм, кашель мучил его некоторое время, а потом исчез сам собой.

Вторая попытка.

– Эй, кто там! Со мной поговорить никто не желает?

Тишина. Ну и хелл с вами.

Директор Баум принялся разглядывать, за неимением других объектов, самого себя. Следы от инъекций. Стандартные разъёмы систем, видимо, заблокировали имплантанты, пришлось колоть наново. Нечто вроде больничного халата – его предварительно переодели и отмыли. Какая трогательная забота. Небось и подрёберную «аптечку» пополнили, чтобы клиент насухую не околел, в его-то возрасте.

Какие молодцы. Только чем же это его так вырубили?

Остались смутные воспоминания о том, как он запихивает себя в какую-то щель, дальше темнота. Самое главное, что за дрянь может давать такие жуткие постэффекты?

Тьфу, глупость, нашёл о чём думать.

Словно в ответ на его раздражение, в торцевой стене его камеры нарисовался контур дневного проёма. Директор Баум приготовился к броску, но вовремя разглядел в дверях женщину.

А так хотелось тряхнуть стариной, напоследок-то. С женщиной связываться было бесполезно, если их готовили, то настолько крепко, что любой бугай с игрек-хромосомой не имел ни малейшего шанса, слишком хорошая реакция, слишком мало бесполезного груза базовой массы. Да и то сказать, какой из директора Баума теперь боец. Всё, что он мог показать, его уже привело сюда. Вторая попытка стала бы скорее вычурным вариантом самоубийства. Это он мог проделать, в случае чего, просто отдав команду имплантантам.

– Директор Баум, за вами пришлось побегать.

Он с внезапным интересом взглянул на посетительницу. На вид – ничего особенного. Во всяком случае, избыток плотности обычно читался безо всяких приборов, просто по посадке головы и принимаемой позе. Неужели к нему послали на переговоры просто репродуктор, а беседу ведут незримые наблюдатели?

Впрочем, и подготовленный спец мог быть репродуктором с тем же успехом.

– Зачем было уничтожать состав с моими людьми?

– Вас так дольше не хватятся. Раскиданные вами эхо-маяки мы всё равно своевременно погасили. Так что вы не торопитесь, будем разговаривать обстоятельно, без спешки.

– Если у вас хватило ума меня отследить, значит, и у «красножетонников» корпорации «Джи-И» это дело займёт не сильно больше времени.

Из пола проявился выступ, быстро формируясь в подобие кресла. Автоморфирующие нанополимеры. Известная разработка, только вот действующие образцы пока пересчитать по пальцам. И все сверхсекретные. Любопытно.

Гостья, деликатно присев на самый край «кресла», расслабленным движением пригладила складки платья. Деловой покрой, никаких излишеств. Ткань дорогая, но не вызывающая, сдержанных тонов. Минимум украшений. Короткая стрижка. Прямой взгляд. Ухоженная кожа. Сошла бы и за модель, если бы рост был повыше. Директор Баум так и не понял, с кем имеет дело.

Ладно, тоже присядем на край кушетки.

– Так лучше. Вы полагаете, вас вообще будут искать?

– Вы считаете, что нападение Корпорации на одну из ключевых фигур…

В помещении раздался режущий слух хихикающий смех. Директор Баум снова впился в это лицо. Так смеются абсолютно сумасшедшие. И как это понимать?

– Директор Баум, вы слепец, который пытается казаться самому себе зрячим, но даже не знает, что это такое – видеть.

– Не понимаю, о чём вы.

– Давайте по порядку, и всё поймёте. Вы же знакомились с документами по инциденту над Церерой?

– Разумеется, знакомился. Это дело с самого начала находилось в ведении моего департамента.

– Прекрасно, как вы думаете, кто это сделал?

Директор Баум пожал плечами.

– А есть какие-то особые варианты?

Женщина тут же стала предельно серьёзной, а в её глазах появился стеклянный блеск.

– Давайте сразу договоримся, если я спрашиваю, вы отвечаете. Вас может не беспокоить конфиденциальность разглашаемой вами информации, в большинстве случаев я и так знаю ответ. Своими вопросами я лишь хочу подготовить ваш переутомлённый мозг к восприятию несколько нового видения мира. И этот процесс предполагает сотрудничество с вашей стороны. Но если нет, вы будете наказаны. Примерно так.

Не успел гнев в мозгу директора Баума начать застилать ему глаза, как его накрыло другой волной, на этот раз это была волна боли, настолько сильной и острой, что он мог думать только об дном: когда же она кончится. А она всё не желала ослабевать, заново сводя спазмами и без того не до конца отошедшие мышцы, перехватывая горло, сжимая сердце.

Отпустило так же резко, как и схватило. Директор Баум обнаружил себя лежащим на полу, при падении он заметно приложился об пол плечом, но эта ноющая боль была ничто по сравнению с тем, что он испытывал пару секунд назад.

– Это была лишь демонстрация. Если я захочу, вам будет больнее. И не думайте, что сумеете покончить с собой, мы позаботились о ваших имплантантах, цианид вам не показан. Так что смиритесь с тем, что этот разговор вам придётся довести до конца.

Директор Баум откашлялся, утёр слёзы, поднялся на кушетку и злобно уставился на свою собеседницу.

– Я вас слушаю.

– Нет, это я вас слушаю, я задала вам вопрос. Повторить?

– Да, мы думаем, что это сделали вы, Корпорация.

Ещё один смешок.

– Вот с этим у вас и проблемы. С формальной логикой.

Теперь директор Баум начал испытывать раздражение. У его собеседницы был поразительный талант располагать к себе людей.

– Поясните, если не трудно, я не очень улавливаю вашу мысль.

– Вы сейчас в одном предложении сделали два верных утверждения, хотя вместе они дают ложное. Но мы забегаем вперёд. По какой причине вас отозвали из инспекционной поездки?