Директор, сэр, что там у вас?

Безумие, чистое безумие.

Директор Баум усилием воли остановил частую дробь собственных зубов, сделал пару глубоких выдохов, уф, кое-как успокоился. Так, сердце вроде тоже в порядке.

Тут же в помещение ворвался один из вояк, с опущенным забралом и разрядником наперевес.

Директор Баум молча кивнул ему – иди, всё нормально. Тот ретировался, но наверняка всё понял, слишком нарочито гротескная была мизансцена. Театр уродов, хелл тебя забери.

Будут теперь промеж себя ржать, шеф, мол, смотри чего отчудил.

Да и пусть их ржут. Главное чтобы перед остальными не трепали, впрочем, в своих людях директор Баум был уверен, как в себе.

Простояв столбом под собственное злое бормотание, наверное, полчаса, директор Баум, наконец, прислушался.

Тишина прерывалась лишь далёким шелестом осыпающейся бетонной крошки и всё никак не унимающимся сипением клубка членистоногой мерзости.

Вообще, подозрительная тишина. Должны же здесь быть какие-то животные, птицы там. Понятно, что на этой саморазрушеющейся пустоши биология подстать интерьеру – но ведь и многоножек можно жрать! Разве что тех же птиц распугало присутствие человека. Сколько они уже здесь прячутся, часа два? Директор Баум совсем потерял счёт времени, судя по хронометру, уже скоро рассвет. Ну за три часа, учитывая, что они не шумят, и вообще не высовываются, местная фауна должна бы и показаться на поверхность, благо в вечных сумерках испарений здесь и днём-то не очень светло. Так что жизнь тут должна быть активной круглые сутки. Но её нет. Этому есть одно объяснение, которое стоит немедленно проверить.

Охранение, доложить обстановку.

Молчание в канале.

Та-а-ак…

Он начал судорожно копаться в настройках имплантантов. К хеллам. К хеллам сердце, печень, лёгкие и даже чреватый аневризмой мозг к чёрту.

Застегнуть бронежилет, нацепить шлем, активировать «кольт», переключить его на удержание заряда в стволе, две десятых секунды выигрыша перед началом стрельбы.

Сетчатка привычно исказила контраст картинки, выделяя верхнюю часть теплового спектра. Матрас в углу тут же засиял ярким пятном. Там всё ещё копошилось.

Директора Баума так и подмывало спалить этот клубок мерзости, но сейчас были проблемы и посерьёзнее тучи членистоногих.

Молчание в канале могло означать только одно.

Он сделал пару размашистых движений, проверяя мышечный тонус. Так, имплантанты накачали организм под завязку. Теперь есть полчаса, чтобы отсюда выбраться, прежде чем его свалит на землю био-отдачей от активаторов. Времени обдумывать свои шансы не было, человеческий организм – капризная штука.

Крадущимся движением директор Баум высунулся в коридор, тут тихо. А вот на лестницу соваться не стоит, там много крошева, пройти незаметно не получится. Не с его физическими кондициями и полным отсутствием спецэкипировки.

Нужно оглядеться.

Директор Баум сверился с оперативной топограммой, направляясь к вертикали торцевых балконов.

Остекление осталось в далёком прошлом, но плита основания здесь ещё держалась, не давая рассеянному облаками предрассветному солнцу проникать в нишу у самого проёма, откуда можно было прекрасно оглядеться.

Не торопимся, если они сразу не сунулись, значит, чего-то ждут. Ну, так подождут ещё.

Хелл, ни одного заметного температурного пятна.

Самое интересное, а как же ловушки? Они если и не сработают, то всяко дадут знать, что периметр скомпрометирован, уже тем, что перестанут отображаться на топограмме, а подделать систему распознавания…

Кстати.

Схема тут же легла поверх тактики. Периметр невредим.

Тогда где вояки, и почему в канале тишина?

Он попытался вспомнить, куда ушли кемарить те двое, кому достались более поздние дежурства по периметру.

Пулей директор Баум метнулся обратно к лестничному пролёту, и уже не осторожничая бросился по маршам вниз, стараясь держаться ближе к стенам. С грохотом полетела вниз задетая бетонная крошка. К хеллам конспирацию. Похоже, их не только выследили, но уже успешно забросили непосредственно на ветхую крышу десант.

Внизу тоже могли быть чужие вояки, кто-то же снял часового на втором этаже, но там у директора Баума хотя бы были свои преимущества – он знал схему расположения зарядов, а они нет, к тому же он им нужен был живым, а вот обратное было, вообще говоря, неверно.

Кто-нибудь, срочно нужна помощь, иду на прорыв.

Это было бесполезно, но попробовать стоило. Сколько людей, сколько его людей сегодня погибло…

Кажется, директора Баума преследовали, позади тяжко грохнуло, потом ещё раз, а стоило же ему показаться на открытой местности, вокруг тут же защёлкали «маслины», однако директор Баум о них не думал. Хотели бы, уже бы вальнули. Впрочем, у них достанет ловкости просто прострелить ему ногу.

Директор Баум вжался в ближайшую стену, когда на продолжении его траектории брызнуло сразу три фонтанчика искр. Ага.

Тактика шлема тут же рассчитала траектории полёта сердечников.

Значит, огонь ведётся оттуда, оттуда, и с пятого этажа соседнего здания, совершенно развалившегося, только западная стена и уцелела. Ладно, на сегодня шутки кончились.

Утроенный заряд «кольта» больно ожёг пальцы, но успешно ушёл в рассыпающуюся кирпичную кладку. Надо же, настоящий кирпич. Да, тут встретишь и не такие архаизмы, только и успел подумать директор Баум, как стена начала послушно колебаться, заваливаясь внутрь остова здания.

Бегом.

Снова шлепки «маслин», но на этот раз несколько в стороне, это взбаламученное крошево полетело в воздух, будто вовсе не было наполовину пропитано гнилой водой.

Нужно пройти хотя бы полквартала и там укрыться в лабиринте однотипных зданий, зарыться в хлам, переждать. Хелл они его там найдут, ни тепловизорами, ни датчиками движения. Думать о том, как его в таком случае найдут свои, пока не будем.

Вырвавшись, наконец, из сектора обстрела и теперь проламываясь сквозь сюрреалистический лабиринт заброшенных зданий, директор Баум со стоицизмом марафонца наблюдал за тем, как его биологические показатели несутся к критическим отметкам.

Так, теперь чуть медленней.

Нужно двигаться тихо-тихо, и следить по сторонам, потому что у него осталось секунд пятнадцать, прежде чем сюда подоспеют преследователи.

Едва заметную нишу директор Баум нашёл, уже хрипя и задыхаясь – лёгкие не справлялись. Скоро в них начнёт скапливаться жидкость, и его незадачливый побег в буквальном смысле этого слова захлебнётся.

Надо же, ещё хватает сил шутить.

Директор Баум всунулся в щель, уже и думать не думая о членистоногих и грызунах, пусть всего хоть изгрызут, сдаваться в руки Корпорации нельзя.

Если это не Корпорация, то кто? Конкуренты из «Янгуан»? Там такое же болото, как и в родном «Джи-И». Многолетняя война с Корпорацией никого ничему не научила. Подобная спецоперация не по зубам ни одной из двенадцати старших корпораций.

Так, теперь нужно слиться с окружающей средой, заодно дать организму долгожданный отдых.

Квазианабиозное состояние позволяло эффективно избавляться от продуктов распада – при замедленном обмене большую часть работы брали на себя имплантанты, на время заменяющие собой почки, печень, крупные лимфатические узлы и прочую биохимию с биофизикой.

Ну, глубокий вдох, инъектор привычно вошёл в подключичный канал, с лёгким звуком загоняя порцию реагента в кровоток.

Мир сначала стал серым, потом чёрным, потом перестал быть холодным, исчез слух и обоняние. Последней отключилась тактильная чувствительность, так что директор Баум всё-таки успел почувствовать, как чьи-то крепкие руки вытаскивают его скорчившееся тело наружу.

Пробуждение было болезненным. Так, наверное, ощущает себя человек, умудрившийся разом отлежать обе руки, обе ноги и заодно голову. Первым делом просыпается чувство холода. Всегда холода, никогда тепла.

Правая рука ледяной чуркой покоится на груди, пробирая до костей. Она тяжёлая, неподъёмная, но если глубже вдохнуть, то можно под треск заиндевелых рёбер сбросить эту тяжесть, и тогда рука, колыхнувшись в скрипучем плече, безвольным куском мяса обрушивается куда-то вниз, туда, где ничего нет, только пульсирующая боль.