Ну, поехали.

– Отчего же, вот передо мной лежат те самые отчёты, что вы регулярно отправляете в центр. Это же ваша виза на них стоит?

Документ птицей взлетел над проекторами.

– Да, это мо…

– Давайте вместе почитаем, что же тут написано. «Со своей стороны санкционировали приостановку производства до конца расследования инцидента». Расшифруйте, советник второго ранга Годдард, что это означает.

Лучший способ вывести нижестоящего из себя – как можно чаще называть его полным титулом. Вот уже и грудь колесом, и подбородок вперёд попёр, как на таран.

– Директор, на производстве произошёл ряд событий, которые мы с генерал-лейтенантом Джонсом восприняли как повод для обоснованных подозрений в диверсии агентов Корпорации, и в рамках предоставленных нам пол…

– Вопрос о ваших полномочиях давайте оставим в стороне. К нему мы ещё вернёмся. Вы что-нибудь нашли?

– В… в смысле?

– Вы. Что-нибудь. Нашли? – с расстановкой, глядя собеседнику в лоб, повторил директор Баум.

– Предположение о диверсии не подтвердилось.

Так, теперь встать, приняться расхаживать по залу, как у себя дома, поднять, поразглядывать, поставить обратно массивное каменное пресс-папье.

– Значит вы, советник второго ранга Годдард, полагаете, что вас поставили на этот пост для того, чтобы вы сначала высказывали ваши «обоснованные подозрения», а потом их же забирали обратно?

– Если расследование покажет, что…

– Ах расследование. Если я приду к вам домой со своей охраной, выскажу «обоснованное подозрение», что вы, лично вы – агент Корпорации, и в рамках предоставленных мне полномочий вас свяжу, засуну вам в жопу ножку от стула, чтобы вам приятнее лежалось, а потом, перевернув ваш дом вверх дном, внезапно выясню, что никакой вы не агент, а просто тупой идиот, находящийся не на своём месте, то мне, оказывается, достаточно просто покинуть помещение, даже не вынимая ножку от стула у вас из жопы, и всё, дело закрыто, тема исчерпана? Так, что ли?

Годдард стал цвета варёной моркови. Ещё немного, и его хватит инсульт, чего доброго.

– А вы расслабьтесь, вам напрягаться нужно было раньше. Вот мне почему-то хватило тридцати секунд знакомства с вашими отчётами, чтобы понять, что имеем мы дело с банальным воровством, и я даже знаю, кем и чего именно, чтобы вызвать именно писанный вами в отчётах всплеск брака в готовых изделиях. Но за это не дают премий, и повышения не жди. Другое дело – Корпорация, на неё валят всё – халатность, бездарность, головотяпство, корысть. Причём не только подчинённых, но и свои собственные.

Пауза.

– В общем, на этом вы, Годдард, свободны, советую отныне быть сдержанным в расходах, новые кредиты на ваш личный счёт поступят нескоро, это я вам обеспечу.

С этими словами недолгая гражданская казнь и завершилась, директор Баум уселся обратно в своего оргапластового монстра, дожидаясь, пока бывший советник уберётся. Его почти состоявшийся подельник генерал-лейтенант Джонс в тот момент больше был похож на собственный труп, такая, знаете, возвышенная бледность с прозеленью.

– Советую вам, генерал-полковник, в следующий раз тщательнее выбирать партнёров по сквошу, вы хорошо меня поняли?

Тот быстро и мелко затряс головой. Кажется, он ещё не осознал, что вознесённый над ним меч свою карательную норму на сегодня уже выполнил.

– И господа, ещё раз для всех, Корпорация – враг страшный, но тем страшнее пытаться выдавать свои просчёты за её козни. Никакой охоты на ведьм местного разлива, никакой самодеятельности. Из-за одного придурка могли быть сорваны планы отправки наших грузовиков к Юпитеру. Но и недостаточная бдительность опасна. Так что главное – разумная умеренность во всём, понятно? Ну, а теперь вернёмся к непосредственной цели моего сюда визита. Мне нужен полный и обстоятельный доклад. Кто начнёт?

Дальше мероприятие пошло уже по накатанной, директор Баум интересовался нюансами технологического цикла, сроками внедрения на производстве новых серий наноботов с осмиевыми сенсорами, выслушал пожелания по оптимизации поставок сырья, сетовал на недостаточно гладко обновляемый парк ку-троники для местного клауда, в общем, весело изображал из себя инженера-технолога и финансиста-логистика в одном лице.

Иногда было забавно побывать в чужой шкуре, а то вечно витаешь в высоких сферах. И только где-то глубоко внутри кипела упрятанная туда ненависть. Такие, как эта тварь Годдард, делали его, директора Баума, работу втрое сложнее, чем она и без того была. Смотришь в это самодовольное мурло, как оно расплывается от твоих слов в грязь, в кровавую жижу, и думаешь про себя, как же всё-таки правы фанатики из Корпорации.

Они никогда не вербовали подобные отбросы. По сути, их кроты и агенты в своей войне с ветряными мельницами боролись за то же, за что должна была бороться и сама «Джи-И» – но предпочитала и дальше тухнуть в собственном болоте. Истинные враги Корпорации были также главным злом для корпораций. Но они же составляли девяносто процентов их работников. Никчёмные, бесполезные, абсолютно уверенные в собственной самоценности, незаменимости. Социал-аутисты. Мрази.

Когда инспекционное совещание, затянувшееся за полночь, наконец закончилось, директор Баум степенно прошествовал в отведённый ему для отдыха перед обратной дорогой кабинет, и уже там наконец смог выместить кипевший в нём гнев на ни в чём не повинных предметах мебели.

Успокоившись, он горько подумал, что хоть местную трясину встряхнул на некоторое время. Показательная порка возымеет своё действие. Самое страшное, что вообще могло быть в корпоративном мире, это волчий билет. Теоретически, если ты очень ценный специалист, тебя могли подобрать другие. Но для любой корпорации важнее лояльность, чем компетентность. Да и подбирать то, что другие выбросили – не самый лучший способ ведения дел.

Лучше бы этого Годдарда втихую повесили за шею в его собственных апартаментах, теперь же ему придётся помучаться. Он будет в прямом смысле побираться по родственникам, даже не в состоянии воспользоваться их кредитами самостоятельно – все кард-чипы для «гоутонгов», разумеется, были именными, оставалось разве что улететь куда-нибудь в Центральную Африку, где, поговаривают, ещё в ходу бумажные доллары. На вес.

Да и хелл бы с ним. Директор Баум вызвал к жизни собственное отражение и минуту поулыбался сам себе, расслабляя сведённые судорогой мимические мышцы.

В этот момент в кабинет ворвался всклокоченный референт.

– Директор, сэр, нас срочно отзывают!

Погрузка прошла в безумной спешке, с криками в оперативном канале и большими глазами у местных. Разумеется, им подробностей не сообщили, и теперь они в панике бегали туда-сюда в резком свете прожекторов, пытаясь прочесть в глазах делегации, что пошло не так, резонно принимая внезапный отъезд начальства на свой счёт. Директор Баум не удостоил их даже кивка, с каменным лицом нырнув в полумрак своего вагона.

Чуть дрогнувшие пальцы вызвали коммуникационную панель, но, подумав, директор Баум свернул её обратно. «Желтожетонники» могут твердить что угодно, но после злополучного Собрания Трёх он принципиально избегал эфирных каналов связи, пользуясь только импульсными кодированными сигналами. Никакого эфира. На приём – сколько угодно. На передачу – в окружении Баума допустивший такое мог прощаться с собственным местом. Даже в таких ситуациях, как сейчас.

Замелькали стробоскопом опоры дебаркадера, оставляя на глазном дне строчки отпечатков ночного освещения промзоны. Состав стремительно уносился в сторону Чикагской агломерации. Ничего, потерпим до прибытия. Сейчас бы хоть пару указаний отправить на спутники, пока ретранслированный сигнал доберётся до Юпитера и обратно, состав как раз доберётся до места.

Но нет. Оставалось держать себя в руках и вздыхать.

Развёрнутая по внезапному наитию схема текущей конфигурации сол-систем тут же скрылась обратно, реагируя на новый приступ гнева. Так облажаться! Это же проще простого, одноходовка, хелл вас всех задери, но задним числом все умные.