— Не кажется глубокой, — всматривается в поток Эмрис. — Лошади смогут её перейти.

— Пойдём по очереди, — кивает Карлетт, оборачиваясь к Фане. — Ты… Эй, всё хорошо?

Ведьма оглядывает блондинку с головы до ног, замечая, как дрожат худые пальцы, сжимая поводья. Фана смотрит на бурный поток с опаской, тяжело выдыхая через рот и хмуря тонкие брови. Она резко поднимает голову, когда Карлетт повторяет свой вопрос.

— Да, да. Да, всё нормально, — почесав нос, быстро кивает девушка, не отводя взгляда от воды. — Кто идёт первой?

Карлетт подозрительно хмурится, но ничего не говорит. Первой в реку заходит Эмрис. Рыжая резвая лошадь, рассекая ногами кипящее течение, быстро пересекает водный поток. Карлетт идёт следом, её конь идёт медленнее, недовольно фыркая от холодных капель. Когда ведьма оказывается на земле, она окрикивает оставшуюся на противоположном берегу Фану.

— Давай, мы ждём.

Блондинка с опаской смотрит на бурный поток. Её лошадь делает несколько шагов назад. Фана качает головой и дёргает поводья. Животное входит в воду, медленно ступая на мокрые камни. Когда лошадь достигает середины реки, поток усиливается. Ноги кобылы подкашиваются, копыта скользят по гладким камням. Животное падает с диким ржанием. Фана, потеряв опору, летит в воду. Течение уносит девушку вниз по реке, накрывая волнами с головой. Силуэт девушки то пропадает под водой, то снова появляется на поверхности. Эмрис в ужасе кричит. Карлетт концентрирует магию на кончиках пальцев и выставляет ладони вперёд. Воду окутывает жемчужное свечение, и она медленно, неохотно останавливается.

— Эмрис, быстрее, — дрожащим голосом просит ведьма. По виску стекает капля пота.

Фамильяр кивает и бежит к застывшей во времени реке. Оцепеневшая от страха Фана не замечает остановившийся речной поток и руки, вытаскивающие её на берег. Девушка дрожит в объятьях Эмрис и еле переставляет ноги. Как только они оказываются на безопасном расстоянии от реки, Карлетт опускает дрожащие руки и поток возобновляет своё движение. Ведьма устало упирается ладонями в колени, переводя дыхание. Голова пульсирует болью. Магия замедления движения всегда очень быстро выматывала её. Карлетт подходит ближе, опускаясь на корточки перед Фаной. Блондинку бьёт крупная дрожь, ослабевшими руками она сжимает шаль Эмрис. Фамильяр сидит рядом, обнимая и мягко поглаживая по голове.

— Эй, — зовёт Карлетт, кладя ладонь Фане на плечо. Та поднимает на неё красные, то ли от слёз, то ли от воды, глаза. — Всё хорошо, слышишь. Всё закончилось. Мы рядом.

Девушка смотрит на ведьму непонимающим долгим взглядом, затем моргает, трясёт головой и вглядывается вновь уже увереннее. В карих зрачках чётко читается благодарность, смятение, недоверие и что-то ещё, скрытое в самой глубине. Фана опускает голову и коротко кивает. Карлетт переводит взгляд на труп лошади, что неудачным падением разбила голову о камни. Отводя взгляд от растекающейся по воде крови, она достаёт согревающее и восстанавливающее зелья. После того как Фана окончательно отогревается и приходит в себя, Эмрис помогает ей взобраться на свою лошадь, а сама, перевоплотившись в звериную форму, залезает в карман Карлетт.

***

Вечерний Игг-Сабетт встречает их ярмаркой и шумным городским весельем. Наступающая ночь Алой луны празднуется широко, с размахом. Дойдя до перекрёстка, Карлетт слезает с лошади и берёт её под уздцы. Фана повторяет за ней.

— Вверх по улице и направо будет таверна «Смеющаяся магиня». Снимите нам комнаты. Я отлучусь ненадолго. К ужину вернусь.

Фана кивает и, забрав Эмрис, уходит в сказанном направлении. Карлетт же идёт в противоположную сторону. Дойдя до центральной площади, откуда открывается чудесный вид на белые своды замка Ивив-Серип, она сворачивает в небольшой проулок. Здесь, на Улице Мастеров, куда редко заходят обычные горожане, располагаются всевозможные мастерские, дорогие ателье, кожевни и красильни, скриптории и гончарни. Нужная Карлетт лавка выделяется на фоне остальных домов. Украшенная сувенирами из Северного и Южного Леурдина, цветами из Дендраста, она выглядит вызывающе яркой и бросающейся в глаза. Девушка толкает белую дверь, украшенную резьбой и витражом. Над головой звенит самодельный колокольчик. В лавке пахнет травами и чем-то незнакомым, приторно-сладким.

— Моя Шерон! Чем могу быть полезен? — из-за прилавка выскакивает тонкий, высокий ведьмаг, одетый в яркие одежды. Голос его, как тот колокольчик над дверью, отдаётся звоном в ушах. Он смотрит на вошедшую ведьму с восторгом в ярко-лиловых глазах, свидетельствующих о его леурдинских корнях, и потирает руки, явно надеясь на продажу какой-нибудь дорогой вещицы.

— Мне нужна ваша помощь, мистер Ласкьер, — говорит Карлетт, беглым взглядом оглядывая помещение.

Вся лавка заставлена различной посудой, масками, увитыми плющом фонариками и манекенами в странных костюмах. На стенах висят картины с изображениями странных существ, а над прилавком висят незнакомые Карлетт травы. Каждый уголок лавки пропитан магией ведьмага. Немного сумбурной, тёплой и отдающей кислинкой на языке.

— Помощь? Конечно! Для вас всё, что угодно, Моя Шерон!

Карлетт подходит к прилавку, вытаскивая из сумки шкатулку с конвертом, письмом и картой.

— Возможно вам знакома, — Карлетт протягивает мужчине конверт, — вот эта печать.

Ласкьер внимательно вглядывается в рисунок печати, вертит конверт в руках и даже нюхает его, на что Карлетт удивлённо приподнимает брови.

— Где вы нашли такую редкость? — восхищённо спрашивает мужчина. — Удивлён, что бумага так хорошо сохранилась. Этой печатью пользовались в Леурдине ещё до его разделения.

— Значит этой письму и карте более семисот лет, — бормочет Карлетт. — Удивительно…

— Письмо? — переспрашивает Ласкьер. — Что за письмо?

Карлетт протягивает мужчине свою находку.

— Вот. Оно лежало внутри вместе с картой.

— Не может быть, — бормочет Ласкьер, пробегаясь по тексту письма. — Какая находка, какая находка! Невероятно, просто невероятно!

Наблюдая, как мужчина заворожённо перечитывает письмо пятый раз подряд, Карлетт нетерпеливо постукивает ногтем о поверхность прилавка.

— Мистер Ласкьер, что насчёт карты?

— Карта? Ах да, карта! Сейчас-сейчас. Так, что тут у нас? Хм, чернила стёрлись, но это точно старолеурдинский… — бубнит под нос мужчина. — Да, да, конечно, сомнений быть не может.

— Ну так что, — спрашивает Карлетт.

— Это очень ценная вещь! Возможно вы уже догадались, что эта карта изображает Леурдин, который существовал семьсот лет назад.

— Но это только часть карты, верно? Возможно вы знаете, где находится вторая? На карте изображён ваш фамильный герб.

Мистер Ласкьер внимательно осматривает карту в свете подвесной лампы, замечая то, о чём говорит Карлетт. Мужчина задумывается, почёсывая затылок, кусает губы, а затем уходит в подсобку. Карлетт ждёт его около получаса, рассматривая помещение. Когда мистер Ласкьер приходит, в руках его деревянная вытянутая шкатулка. Точно такая же, какую нашли Эмрис и Карлетт в дворцовой библиотеке. Мужчина кладёт её на стол, открывает с тихим щелчком, бережно доставая оттуда старинный свиток.

— Моя семья хранила эту шкатулку очень много поколений, — говорит Ласкьер, разворачивая свиток и протягивая его Карлетт. — Отец всегда говорил, что в нашей лавке именно это самая ценная реликвия. Он был уверен, что однажды за ним кто-нибудь придёт. Раньше я не понимал значения его слов, но теперь, кажется догадываюсь, что он имел ввиду.

Карлетт забирает свиток из чужих рук. Внутри короткое четверостишье:

«Среди тысячи похожих, но всё же других,

Охраняю столицу без сил ведьмовских.

Камень и древо слились воедино,

Меня ты найдёшь, где покоен Серипо.»

Карлетт раздражённо выдыхает, прикрывает глаза и трёт переносицу. Голова начинает болеть.

— Загадки… Этого мне только не хватало.

Мистер Ласкьер извиняюще улыбается. Карлетт перечитывает текст свитка ещё раз и с надеждой спрашивает у продавца.