Он приоткрывает рот, его язык проскальзывает внутрь, мягко раздвигая мои губы. Я поддаюсь поцелую, пробую его на вкус. Моя рука скользит вверх, зарывается в волосы на затылке. Кэш тихо стонет, когда я впиваюсь пальцами в густые пряди и тяну их.

Он прикусывает мою нижнюю губу. Щетина царапает щеку. Завтра у меня точно будет раздражение от его бороды, но сейчас мне плевать.

Голод, который я видела в его глазах, полностью передается в его поцелуе. Я жадно принимаю его.

За закрытыми веками вспыхивают неоновые вспышки. Сердце грохочет, тело словно накрывает волной жара, когда его хватка на моей талии становится крепче. Большой палец скользит по округлости груди, замирает на соске. Одновременно с этим он склоняется и целует мою шею… Боже, я обожаю поцелуи в шею… и я резко вздыхаю, выгибаясь ему навстречу.

Он тихо, с вызовом усмехается, его дыхание горячо касается моей кожи.

— Насколько грубым ты хочешь меня, милая?

— Мы в ванной, — я снова дергаю его за волосы. — В баре.

Он впивается зубами в мою челюсть.

— Никто сюда не зайдет.

— Все знают, что мы здесь. Все знают, что мы делаем.

— Тогда нам стоит поторопиться.

Прежде чем я успеваю понять, что происходит, его руки скользят по моим бедрам. Он грубо задирает мою юбку. Она обвивается вокруг моей талии, когда он поднимает меня на раковину, и я ощущаю холод фарфора на голых бедрах.

Он раздвигает мои колени и встаёт между ними. Его пах прижимается к моему центру, и я двигаю бёдрами, тело жаждет трения. Он снова делает это — берёт моё лицо в ладонь и наклоняется ближе, слегка склонив голову. Под кожей на его крепкой шее напрягаются сухожилия.

И ещё один поцелуй. Он на вкус чистый, с лёгким оттенком текилы на дыхании. Его язык встречается с моим, и вдруг мы превращаемся в хаотичное сплетение ртов, дыхания, тел.

Ощущение его между моих ног — это всё.

— Ты можешь быть тихой? — рычит он.

— Почему бы тебе не выяснить?

Я скольжу рукой под его рубашку. Его живот втягивается, мышцы пресса напрягаются, превращаясь в твёрдые рельефные линии под моей ладонью.

Не могу сдержаться — смеюсь.

— Что? — Теперь он прикусывает мою мочку уха.

— Твоё тело. — Я кусаю его за шею, открывая глаза. — Оно смехотворно горячее.

Кэш встречается со мной взглядом и проводит рукой вверх по моему бедру.

— То же самое можно сказать и о твоём. Только я не смеюсь.

— А что ты собираешься делать вместо этого?

В ответ он поднимает руку, поворачивает голову и сплёвывает на кончики пальцев.

Я вздрагиваю от звука. Это грубо, а сам жест — ещё грубее.

Возможно, это также самое горячее, что я когда-либо видела.

Теперь он тянется между нами, скользит рукой между моих ног. Подушечка его большого пальца прижимается к моему белью.

Ещё один низкий смешок.

— Может, это тебе и не понадобится, а, милая?

— Может быть, не…ох.

Он зацепляет большой палец за моё бельё и отводит его в сторону. А затем его влажные от слюны пальцы раздвигают меня.

Его слюна кажется тёплой на моей коже. Но его поцелуй ещё горячее — язык скользит в мой рот, пока его пальцы делают то же самое между моих ног. Я хочу застонать, когда он проводит тупым кончиком пальца по входу, собирая ещё больше влаги, прежде чем провести её вверх.

Мои бёдра подаются вперёд, когда он касается моего клитора. Я уже на грани.

— Кэш, — выдыхаю я. — Боже…

Он хрипло смеётся.

— Чёрт, милая. Ты насквозь мокрая. Для меня.

— Для тебя.

Я прикусываю губу, сдерживая стон, когда его пальцы отступают от того места, где я хочу их больше всего. Но затем он срывает с меня бельё и опускается на колени, и, боже милостивый, он собирается сделать это.

— Только посмотри на эту сладкую киску, — говорит он. — Идеальная. Чёртовски идеальная, Молли. Ненавижу, что ты так долго скрывала это от меня.

У меня нет времени возражать. Да и не хочу. Я просто сбиваю с него шляпу, хватаю его за волосы и притягиваю к себе.

Теперь он смеётся. Звук вибрирует внутри меня, пока он сжимает мои бёдра и наклоняется ближе.

Я почти содрогаюсь, когда он захватывает мой клитор губами и начинает сосать — давление становится таким сильным, что граничит с болью.

Его усы щекочут меня именно там, где я этого хочу.

Он целует меня там. Глубоко, жадно, сливаясь языком и губами, и это несравнимо с небрежными прикосновениями Пальмера.

Кэш словно действительно наслаждается этим.

Как будто смакует меня, не торопится.

В груди сжимается что-то острое. Он делает это медленно, потому что это первый и последний раз? Или потому, что… ну, это же Кэш, правда? Он всегда выкладывается полностью, когда что-то действительно имеет для него значение.

Он бросает всё, чтобы быть здесь. Не колеблется. Ему плевать, что услышат или подумают другие. Он просто даёт мне то, чего я хочу, то, в чём нуждаюсь, потому что для него это важнее всего.

Я закрываю глаза.

В голове крутится одна мысль, настойчиво, неудержимо.

Пробиться сквозь оборону Кэша непросто.

Но если ты всё-таки пробрался внутрь… боже, это тот самый мужчина, в которого так легко влюбиться.

Он чертовски хорош в этом.

Давление внутри становится невыносимым. Я двигаю бёдрами против его рта, мои ноги начинают дрожать.

— Поиграй с собой, — рычит он, задирая мою рубашку и стаскивая вниз лифчик. — Трогай свою грудь.

Но он уже сам это делает — его взгляд прикован к моему обнажённому телу, пока его палец скользит по соску. Подушечка его большого пальца шероховатая, огрубевшая, но прикосновение — нежное.

Этот контраст сводит меня с ума.

Я накрываю его руку своей.

Оргазм нарастает, нарастает — громкий, гулкий пульс, заставляющий меня прикусывать губу, чтобы не закричать.

Кэш облизывает меня — глубокие, неспешные движения, снова и снова. Обводит язык вокруг клитора, втягивает его в губы. Всё это время играет с моим соском.

Моё сердце замирает.

А затем взрывается яркой, необузданной жизнью, когда оргазм, наконец, накрывает меня.

Разрядка обрушивается нещадно, и я впиваюсь пальцами в густые волосы Кэша, цепляясь за него, пытаясь найти хоть какое-то облегчение.

Поддержку.

Сочувствие.

И я получаю это. Кэш скользит пальцем внутрь меня, оказывая именно то давление, о котором я даже не знала, что оно мне нужно. Я опускаю взгляд и вижу, как он смотрит на меня.

— Мне надо почувствовать, как ты кончаешь, милая. — Его кадык дёргается. — Ты так же жёстко кончишь на моём члене?

Я только киваю.

— Лучше бы это была правда. Потому что ты такая охуенная. Тесная, мокрая, горячая. Я оттрахаю тебя прямо здесь, и тебе это понравится, правда, милая?

Я снова киваю.

Кэш прижимает последний поцелуй к моему клитору, прежде чем выпрямиться. А потом он уже целует меня в губы, не вынимая палец. Этот поцелуй мягкий, нежный, и он обхватывает меня за талию, удерживая у себя на груди, пока волна за волной ощущений накрывает меня.

— Ух ты, — выдыхаю я, когда наконец могу дышать.

Он вынимает палец. Я морщусь.

— Чёрт, тебе больно?

— Нет. Да. Этот оргазм… Он был таким сильным, что аж больно. Думаю, дело в этом.

— Что я могу сделать?

Я прижимаюсь щекой к его груди. Его сердце громко стучит у меня в ухе.

Спереди на его джинсах заметен выпуклый бугор.

— Можешь сделать это снова, — говорю я, и резкая, обжигающая вспышка света разливается в груди, когда Кэш смеётся.

Громко, раскатисто, так, что, кажется, его слышит весь бар. Насколько я могу судить, группа так и не начала играть снова.

— С удовольствием. — Он наклоняется, проводит большим пальцем по моему подбородку, поднимает моё лицо и целует. — Теперь лучше?

— Намного. — Я опускаю руку вниз и обхватываю его выпуклость ладонью. — Но ты…

— Я не такой тихий, как ты. Пошли. — Он резко стягивает мою юбку. — Я забираю тебя домой, милая.

Он наклоняется, поднимает свою шляпу и мои трусики. Я тянусь за ними, но он качает головой.