— Опасный тип. — Она берёт мою протянутую руку и спрыгивает на землю, демонстрируя при этом слишком много ног.

Смеясь, я говорю:

— Я бы даже не заметил, если бы ты сама не заикнулась. Убери голову из грязных мыслей.

— Не хочу, спасибо.

Если Молли Лак в постели так же остра на язык, уверена в себе и бесстыдно непристойна, как в обычной жизни…

Господи, помоги мне.

Незаметно поправляя джинсы, я бурчу:

— Ты — проблема.

— Я знаю. — Она поднимает на меня глаза, улыбается… и вдруг замирает. — Боже мой, звёзды. Они тут просто невероятные.

Я запрокидываю голову и смотрю в небо. Поскольку дом не освещён, видно всё с поразительной ясностью: полумесяц, яркие звёзды, даже крошечные, тусклые точки, похожие на пылинки.

— Впечатляет, да? — говорю я.

— В Далласе такого точно не увидишь. Там столько городских огней, столько смога, что Луну порой не разглядишь. — Молли скрещивает руки на груди. — Это выглядит настолько красиво, что даже нереально. Это когда-нибудь надоедает? Звёзды, ночное небо?

— Нет. — Я делаю шаг к ней. — Никогда.

В тишине я слышу, как она сглатывает.

— Теперь я понимаю, почему папа так любил это место.

Я смотрю на неё. Впитываю её задумчивое выражение, изящные линии шеи.

— Те, кто любит это место…

— Любит его по-настоящему. — Она переводит на меня взгляд. — Как можно не влюбиться? Если бы я не валилась с ног, я бы осталась тут навсегда.

Я киваю в сторону двери.

— Звёзды будут и завтра. И послезавтра. Пора тебе внутрь.

— Значит, ты хочешь, чтобы я осталась? — Её глаза искрятся в темноте. — Честно. Я же знаю, что пару дней назад ты пытался меня напугать, чтобы я уехала.

Улыбаясь, я пинаю носком гравий.

— Ты дочь Гарретта. Если будешь такой же хорошей хозяйкой, как он…

Она тоже улыбается, разворачивается и идёт к дому. Я засовываю руки в карманы и следую за ней, мои шаги глухо отдаются по ступеням.

Не. Трогай. Её.

Но. Я. Хочу.

Когда она оказывается на верхней ступеньке, то поворачивается. Я резко останавливаюсь, сердце срывается с места.

— Спасибо, что выслушал, — говорит она. — Обычно я не откровенничаю с незнакомцами…

— Я тебе не незнакомец.

Наши взгляды встречаются. Пространство между нами сжимается, искры пробегают по коже, когда её глаза скользят к моему рту.

Чёрт возьми, Молли собирается меня поцеловать?

— Нет, — говорит она. — Не незнакомец.

А потом она встаёт на цыпочки и обнимает меня.

Я настолько ошеломлён, что просто стою, как полный идиот. Я знаю этот вид объятий. Её руки обхватывают мою шею, её грудь и живот прижимаются ко мне.

Ей нравится этот контакт. Ощущение моего тела рядом. Она хочет большего.

Желание вспыхивает во мне, кровь закипает от того, что я готов дать этой девчонке ровно то, чего она просит. Не раздумывая, я обхватываю её за талию и притягиваю ещё ближе, зарываясь лицом в её шею.

После вечера, проведённого на танцполе в Рэттлер, она всё равно пахнет чертовски хорошо. Сладко — запах девчачьего шампуня и её чертовски сексуальных духов.

— Давай не будем убивать друг друга, ладно? — Её голос другой. Едва слышный шёпот.

Когда я отвечаю, мой голос тоже звучит иначе:

— Ничего не обещаю.

— Ты сложный, знаешь это?

— Разве было бы интересно, если бы я делал всё просто?

Она фыркает, её дыхание касается волос на моей шее.

— Ты всё, что угодно, но только не простой, Кэш.

Малышка, только поцелуй меня и увидишь, насколько я могу быть простым.

Ей всего-то нужно сказать слово. Сделать шаг. И через пару секунд я уже буду между её ног.

Стоит мне представить её мокрой, как член тут же оживает. Если я задеру её юбку, что я там увижу? Наверняка эти нелепые шёлковые трусики.

И горячую, напряжённую киску, пульсирующую от ночи, полной танцев, прикосновений и флирта.

Пульс оглушительно гремит в висках, в тот же момент Молли разжимает руки, отступая ровно настолько, чтобы наши взгляды снова встретились.

Она смотрит на меня. Я смотрю в ответ.

Я до боли осознаю, как моё сердце стучит теперь где-то в районе губ. Её губы приоткрываются, и я замечаю проблеск белых зубов за розовой линией.

Мои руки всё ещё на её талии. Её ладони — на моей груди.

Я изо всех сил стараюсь вспомнить, почему поцеловать Молли Лак — ужасная идея.

Стараюсь… и не могу.

Я уже готов идти до конца, но она делает шаг назад, поворачивается к двери и, не глядя, машет мне рукой.

— Спокойной ночи, Кэш.

Я нахожу в себе силы крикнуть ей вслед:

— Закрой дверь.

— Конечно, закрою. Не хочу, чтобы ты сюда пробрался.

Паршивка.

Но, видимо, теперь мне это на все сто нравится. Я возбужден. Не сплю. До глубины души раздражён тем, что стою с возбужденный и и не сплю в полночь в пятницу.

Провожу рукой по лицу и жду, пока услышу, как щёлкает замок. Только после этого сажусь в грузовик и еду домой.

И, если честно, мне чертовски хочется, чтобы Молли поехала со мной.

Когда я прихожу на кухню ровно в четыре утра, там уже вовсю хлопочет Молли. Пахнет потрясающе — что-то жарится в неприличном количестве масла.

Технически по субботам и воскресеньям я не работаю, но всё равно оказываюсь на ногах. Поэтому я здесь. Пэтси тоже не работает по выходным, так что по пятницам она набивает холодильник всякими продуктами, чтобы нам было чем перекусывать до понедельника.

Но горячий завтрак от самой Молли Лак — это уже совсем другой уровень.

Она стоит у плиты, помешивая что-то в сковороде. Рядом в тостере выстроились куски хлеба. Я замираю, когда замечаю, что на ней одежда для верховой езды. Или, точнее, настоящая рабочая одежда: футболка, джинсы, сапоги безо всяких страз и розового блеска.

Она хочет работать с нами сегодня?

Эта мысль не должна меня радовать, но, чёрт возьми, радует. Может, после вчерашних звёзд она поняла, в чём магия этого места. Да и мне нравится, что ей не всё равно.

Нравится, что она заботится. Её волосы собраны в хвост. Она снова в очках.

Я чертовски люблю её в очках.

Сдерживаюсь, чтобы не подойти ближе. Не обнять её со спины, не поцеловать в шею.

Очевидно, моя правая рука мне больше не помогает.

Я смотрю, как Молли открывает шкафчик рядом с плитой и тянется за новой бутылкой острого соуса. Вчера за ужином мы прикончили предыдущую. Техасский Пит делает белый куриный чили Пэтси просто божественным.

Молча пересекаю кухню и беру бутылку для неё. От неё пахнет солнцезащитным кремом. Значит, она действительно собирается работать.

Отступая на пятки, она случайно задевает меня плечом и поднимает голову с улыбкой:

— Спасибо.

— Доброе утро. Пахнет вкусно. — Я снимаю пластиковую пломбу, откручиваю крышку и передаю ей бутылку. — Что ты так рано делаешь на ногах в субботу?

Она пожимает плечами.

— Уайатт пригласил меня присоединиться к вам. А ты чего так рано? Омлет хочешь?

— С удовольствием. — Я отворачиваюсь и прислоняюсь спиной к столешнице, скрестив руки, чтобы смотреть на неё. У неё тёмные круги под глазами. Но сами глаза всё ещё светятся, так же, как вчера вечером. — Как самочувствие?

— Нормально. Не представляю, как вы умудряетесь гулять допоздна, а потом вставать ни свет ни заря.

Я киваю на кофеварку.

— А как ты думаешь, зачем мы варим такой крепкий кофе? Спасибо, что приготовила нам завтрак.

— Уверена, всем сегодня с утра будет не очень. Тут спасут только углеводы и сыр.

У меня снова это ощущение в груди, будто сердце подключено к розетке и электричество бежит по позвоночнику.

— Это мило с твоей стороны. — говорю я.

Молли переворачивает омлеты на сковороде.

— Не спеши благодарить. Я никогда не готовила завтрак на двадцать человек. Может, в итоге вы все отравитесь. Хотя в этот раз не специально.

— Смотри-ка, прогресс. Больше никаких угроз убийства.

Она улыбается.

— Не забегай вперёд, ковбой. А ты как? Вчера на танцполе ты явно отрабатывал на полную.