Правда, с измерительной системой в этом мире была проблема: она не соответствовала таковой в реальности. Основными единицами здесь были шаг, который приблизительно равнялся ярду, и лига — чуть больше шести миль или десять километров по европейской системе. Привыкнуть к этому Алан до сих пор не мог, каждый раз ему приходилось напрягать мозги и конвертировать расстояния в уме.

— Если проедем ещё с половину лиги, сможем остановиться на постой в придорожной таверне, — озвучил мысль Герт. Возможность поспать в теплой постели была соблазнительной, и решение приняли единогласно. После небольшого перерыва спутники отправились дальше.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Алан до самого прибытия к таверне рассматривал вечернее небо, на котором светящиеся точки беззаботно танцевали в замысловатых пируэтах. В воздухе запахло свежестью приближающейся ночи, и путешественники закутались в тёплые плащи из шерсти, которую здесь получали, постригая греннов — некую помесь лошади и крупного оленя.

Эти грациозные животные обладали мирным нравом, массивными рогами, а их прочную шкуру бирюзового цвета почти полностью покрывала густая светло-синяя шерсть. В средней полосе гренны изначально не водились: их родной средой обитания были заснеженные северные регионы центрального континента, носившего название Айнзельд. Население этих регионов использовало греннов для получения шерсти, питательного молока и торговли. Со временем некоторые феодалы стали закупать животных в собственные хозяйства, и так гренны расселились по немалой части материка.

В трактире было тепло и уютно. Когда путники расседлали коней и вручили их конюху, первым делом они отогрелись элем. Гостей в зале было много: торговцы со всех окрестных деревень спешили в Штаркхен, чтобы продать свои товары и пополнить необходимые запасы перед сезоном дождей, а таверна стояла на пересечении всех южных дорог в направлении столицы герцогства.

По словам Герта, раньше хозяин заведения часто сам стоял за стойкой и обслуживал гостей, но со временем, когда появилась возможность, нанял с два десятка работников и стражников, которые полностью обслуживали и охраняли заведение от бандитов, а сам поселился в пригороде и лишь изредка навещал таверну лично, чтобы убедиться, что всё работает так, как нужно.

— Хорошо ночевать под крышей, — протянул довольно Герт, поставив опустевшую кружку на стол. — Раньше я, бывало, часто путешествовал, пока своё место не нашёл в Клэрмо.

— А как давно ты стал кузнецом? — поинтересовался Алан. До этого он не спрашивал мастера о его прошлом, а сейчас атмосфера и приятное тепло в животе располагали к разговору как нельзя лучше, позволив отвлечься от мыслей о родном мире.

— Да по молодости еще, — задумчиво ответил бородач. — Как тебе лет было, наверное. Мы тогда с отцом и матерью жили в другой деревне. В то время наше герцогство грызлось с соседями за какие-то свои хотелки, и нашего кузнеца взяли в войско отца нынешнего герцога, вместе с отрядами снабжания бродил, лошадей подкатывал, оружие да доспехи солдатам правил.

— Снабжания? — переспросил Алан. На его памяти такое коверкание привычного слова он слышал впервые.

— Угу. Солдаты так людей из снабжения ласково называют. — Герт слабо улыбнулся, будто погрузившись в приятное воспоминание. Вельсигг молча слушала разговор, изучая взглядом сидящих в зале гостей.

— Ты тоже солдатом был, что ли? — Алан заинтересованно наклонился ближе к столу, ожидая интересную историю.

— Был, был, — кивнул кузнец.

— Интересно. Староста упоминал, что тоже был связан с военными, вроде, даже с герцогом пересекался.

Герт изменился в лице мгновенно: брови упали почти на самые глаза, уголки губ опустились, кожа пошла резкими морщинами.

— Многовато болтает староста! — неожиданно резко и громко выплюнул кузнец. Это случилось так внезапно, что Алан инстинктивно отшатнулся, а Вельсигг напряжённо посмотрела на Герта. Шум вокруг на несколько мгновений стих, в воздухе повисла звенящая тишина, но вскоре беседы людей возобновились. — Впрочем, его дело. Забудь этот разговор и не спрашивай больше об этом ни меня, ни старосту, понял?

— П-понял, — неуверенно кивнул Алан.

«Сначала староста, теперь вот Герт. Что за история такая приключилась, что оба начинают так неожиданно переводить тему?», — встревоженно думал парень. Прикончив еще одну кружку эля, Герт подозвал работника зала, расплатился за напитки, еду и кровати.

— Я спать. Выезжаем с рассветом.

Интонациями в этот момент кузнец действительно напоминал старосту, и это поразительное сходство червячком грызло разум Алана. Когда мастер удалился на второй этаж, парень хмуро посмотрел на горящий в центре зала очаг, чадящий дымом.

— Не злись на него, — после долгой паузы произнесла Вельсигг, серьёзно посмотрев на спутника. — У него есть причины не рассказывать о некоторых вещах из своей жизни. Завтра отойдёт.

«Что же, я тоже храню свои секреты. Да и реагировал на расспросы, наверное, тоже резковато», — про себя подумал Алан и кивнул девушке.

— Спасибо за поддержку. Понимаю.

Вельсигг, наконец, позволила себе легкую улыбку, после чего тоже встала из-за стола.

— Я пойду. Найдёшь нашу комнату?

— Нашу? — переспросил Алан.

— Ну да. Мы же не дворяне, отдельные покои выкупать. Герт снял две, для себя и для нас.

— Герт… — пальцы Алана сами собой сжались в кулаки так, что побелевшие костяшки громко хрустнули, а на лице появилась гримаса такой злости, что Вельсиг не удержалась и тихо рассмеялась.

— Стесняешься? Не переживай, там две кровати.

Алан, покраснев, как рак, испепеляющим взглядом посмотрел на девушку.

— Давай, и ты подшучивай, мало мне наших местных дразнил!

Вельсигг примирительно подняла руки, снова почти за мгновение натянула на себя равнодушный вид и повернулась, стукнув об пол каблуками высоких сапог на шнуровке.

— Пошли.

Комната оказалась небольшой, но уютно обставленной. На противоположных углах стояли одноместные деревянные кровати со свежими простынями и скрученными тонкими одеялами из шерсти, а у окна располагался невысокий квадратный столик с табретами по обе стороны от него. Пять тонких свечей на покрытых налётом копоти и ржавчины подсвечниках медленно плавились, создавая атмосферу полумрака. У входа расположилась высокая деревянная вешалка для верхней одежды и простенький, потрёпанный временем комод.

«Идеальное место для свидания, блин», — пронеслась в голове Алана едкая мысль, но он отмахнулся от неё. Парень уселся на кровать, скользнув ногами по дощатому полу, и пнул сапогом что-то под собой. Он наклонился, вгляделся в пространство под кроватью и с ужасом для себя обнаружил там ночной горшок, который, к счастью, хотя бы был чистым.

«Отлично! И как теперь… Ладно, потерплю, не лопну», — с какой-то детской обидой подумал Алан, расстегивая плащ. Вельсигг повесила своё шерстяное убежище на вешалку и прошла ко второй кровати, рядом с которой было вырезано в стене небольшое оконце, и разулась. Она какое-то время молча смотрела в него, а потом, тихо вздохнув, легла в постель, накрывшись одеялом по самые уши. До Алана донеслось глухое «доброй ночи», и наступила тишина, время от времени сопровождающаяся сонным сопением, которое вскоре сменилось еле слышимым размеренным дыханием. Алан по наитию некоторое время смотрел на объятый покрывалом силуэт спутницы, отгоняя непрошенные мысли и поминая рослого кузнеца всеми добрыми словами, но вскоре усталость от долгой дороги взяла свое, и он погрузился в сонную негу, заснув почти мгновенно.

На улице стоял необыкновенный шум. Хаотичная симфония из человеческого многоголосия, ржания лошадей и скрипа повозок ворвалась в ещё спящий разум Алана лавиной, отчего тот подскочил на собственной кровати, непонимающе оглядываясь. Его бегающий взгляд остановился на Вельсигг, ловко и быстро затягивающую на сапогах шнуровку.

— Уже утро?

В ответ на вопрос девушка кивнула в сторону окна, за которым на кусочке черного неба еще виднелись ставшие привычными яркие узоры. Не успел Алан задать следующий вопрос, как в комнату, чуть не снеся дверь с петель, вбежал Герт, одевающийся буквально на ходу.