— Не хочешь, чтобы мы уходили? Собираешься посадить нас на цепь?

— Зачем на цепь? Смотри, что у меня есть, — сказал Милован, достав кое-что из кармана.

— Свисток? — предположил Иван, увидев маленькую трубочку.

— Дудка, — поправил его Милован. — И не простая, а Неимоверная. Все, кто слышат ее звук, будь то человек или зверь покоряются воле того, кто в нее дует. С помощью этой штучки, я могу заставить тебя сделать все что угодно, против твоей воли.

— Все что угодно?

— Вообще все. Да хоть съесть свою какашку. Поверь мне, в свое время, я проверил ее действие на многих, очень многих людях.

Милован противно захихикал, наверняка, вспоминая те мерзкие вещи, которые заставлял вытворять бедолаг, с помощью Неимоверной дудки.

— Тебе нужны марионетки для развлечения.

— Дело не только в этом. Мою Веселину надо кормить. Ест она много. Моих Мрачных холопов осталось всего нечего. Я, правда, очень рад, что вы ко мне пришли. Я часто думаю о том скором будущем, когда Веселину нечем станет кормить. Если она не будет есть, то и сок перестанет давать, а без этого я не смогу. От воздействия дудки мозги у вас спекутся в итоге. Как у Сеньки. Превратитесь в пустоголовых дураков, станете лишь подобием человека. Тогда я скормлю вас Веселине. Скормлю ей всех холопов, затем вас, а потом себя.

— Ну и мразь же ты.

Набрав побольше воздуха в легкие, Милован поднес дудку к губам. Неимоверный звук залетел Ивану в уши. Проник ему в мозг и прошелся там ураганом, сковав путами его свободу воли. Следующие несколько часов не сохранились в его памяти. Произошедшее в следующем эпизоде он узнал со слов Лисы.

Лиса проснулась на рассвете. Ее разбудила нужда. Не желая пользоваться ночным горшком, заботливо оставленным холопом под кроватью, она решила сделать свои дела на улице. Все равно скоро собираться в дорогу.

По пути, первым делом, Лиса заглянула в комнату Дубыни, чтобы убедиться, на месте ли он и его сумка. Они были на месте. Дуб спал, прижав сумку с Короной к груди. После, она зашла к Ивану. Он тоже находился в своей комнате. Но он не спал. Он стоял возле кровати, упершись лбом в стену, и бормотал что-то. Лиса подошла поближе.

— Эй, — тихо сказала она, коснувшись его плеча. Тот на это никак не среагировал.

— Не слушать… дудка… дудка… не слушать… не… слушать…, - тихо бубнил Иван.

Что с ним? Он был не в себе. Лиса увидела пятно засохшей крови, вытекшей из его уха. С ним произошло что-то странное. А, может, это он так нажрался вина? Будучи пьяным, упал и ударился головой. Наверняка, так и было. Или…

Лиса вышла в коридор. Полы мерзко скрипели, нарушая гробовую тишину. Спальня Милована была напротив комнаты, в которой она ночевала. Двойные двери в его спальню были закрыты. Судя по доносившемуся оттуда храпу, он был в своей постели.

В подклете охотница увидала Милованова холопа. Он стоял, уткнувшись лбом в запертую на три замка дверь, так же как и Иван. Странно.

Посетив снаружи отхожее место (покосившейся деревянный сортир), Лиса возвращалась обратно в дом. У охотницы хороший слух, и в тишине раннего утра, она услыхала кое-что. Звуки доносились из одного сарая, запертого снаружи на засов. Лиса прислонила к двери ухо. Шорохи и нечленораздельное мычание. По гортанным звукам, Лиса определила, что там находятся люди. Но кто? Члены семьи Милована? По словам хозяина, они с холопом живут тут вдвоем. Темнит засранец. Здесь что-то не так.

— Там кто-то есть? — обратилась Лиса к тем, кто был по ту сторону двери. В ответ в дверь поскребли.

Охотница открыла дверь и заглянула внутрь. Увиденное так сильно ее напугало, что у нее сперло дыхание. В сарае находились десятка полтора Мрачных людей. За те секунды, которые она находилась в оцепенении, никто из них на нее не обратил внимание. Они, как Иван и холоп Сенька, стояли на месте и слегка покачивались, будто спали стоя. Какого хуя они тут делают?!

Опомнившись, Лиса метнулась в дом, на второй этаж, где находились жилые комнаты. В первую очередь, она собрала свои манатки. Затем разбудила Дуба и намекнула, что надо рвать когти. Лиса не успела ему толком все объяснить, как появился хозяина дома.

— К чему спешка? — Милован стал уговаривать Дубыню и Лису остаться. — Мне было бы приятно, если бы вы погостили у меня еще пару дней.

— У нас крайне важное дело, оно не терпит отлагательств, — ответила на просьбу Милована Лиса. Затем она посмотрела в глаза Дубыне. — Не так ли?

— Да, нам пора бы отправляться в путь, — подтвердил воевода.

— А вот ваш друг не против погостить еще, — боярин имел в виду Ивана.

К их удивлению, Иван-таки изъявил желание остаться. Он был сам не свой, говорил как-то странно, словно бредил. Он упорно отказывался отправляться в дорогу, никак это не объясняя. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что с ним что-то не так.

— Не знаю, что у вас там за срочное дело, но вы останетесь. Все вы. Хотите вы этого или нет, — Милован держал одну руку в кармане штанов.

Дубыня недовольно хмыкнул и нахмурил брови.

— Мы благодарны за гостеприимство, но мы уйдем. Хочешь ты этого или нет, — тон воеводы был серьезным.

— Нет, я так не думаю, — в руках у Милована появилась дудка Неимоверности, а на морде мерзкая ухмылка. — Будет так, как я захочу. И вы будете плясать под мою дудку.

После этих слов, Милован дунул в свою Неимоверную дудку.

— Ну, вот, готово, теперь вы в моей власти, — Милован широко улыбнулся. — Проверим. Шлепните себя по щекам.

Сначала Дубыня, через секунду Лиса, послушно выполнили приказ, врезали себе ладонями по щекам. Милован рассмеялся.

— Отлично! — взвизгнув, воскликнул боярин и захлопал в ладоши. — Теперь вы будете делать все, что я скажу.

Всем троим Милован приказал следовать за ним. Комната, запертая на три замка, в которую боярин их отвел, являлась пыточной. Там было все, чтобы причинить человеку нечеловеческие муки. Дыба, плети, крючья, клещи, колья, ножи и прочее. Инструментарий не дал бы заскучать самому искушенному садисту. Везде, на полу, стенах и даже потолке были засохшие пятна крови. То место смердело мученической смертью.

Ивана и Дубыню Милован посадил в клетку, а на Лису у него были другие планы. Страшно представить, что было у него на уме.

— Снимай портки и вставай в колодки, — отдал он ей приказ.

Хитрожопая Лиса догадалась заткнуть воском себе уши, когда она собирала свои вещи, так что она не была под воздействием дудки Милована. Она слышала когда-то историю о дудочнике, который с помощью Неимоверной мелодии увлекал за собой детей. Вспомнила она ее очень кстати. Охотница умела читать по губам, поэтому обдурить его ей не составило труда. Но вот боярин об этом не знал. Распущенные рыжие волосы скрывали от его взора ее уши. Он чувствовал себя хозяином положения и был расслаблен. Зря.

То, что охотница не поспешила выполнить приказ Милована, удивило его. Он подул в свою дудку и повторил приказ. Не сработало. В его глазах появилось недоумение.

— Ты напрочь ебнутый.

— Как? Почему? — недоумение сменилось страхом.

Лиса выхватила у Милована из рук дудку и сломала ее пополам.

— Нет! Что ты наделала!

Сила Неимоверности имеет власть даже над нежитью. С помощью чудо-дудки боярин Милован контролировал своих смердов и холопов, даже после того, как те стали Мрачными. И так получилось, что даже после смерти они продолжали работать на боярина.

Десятки Мрачных смердов, которые выбрались из сарая, открытого Лисой, как ураган страшной разрушительной силы, ворвались в дом Милована, круша все на своем пути. Наши герои выбрали единственно верный путь — бежать. Милован и его холоп были разорваны на части. Удаляясь от поместья, путники слышали их отчаянные крики, слышали и душераздирающий визг свиньи.

Уже оставив Милованово далеко позади, Иван размышлял о том, что происходило прошедшей ночью. Ведь он ничего не помнил. Потеря памяти — побочный эффект воздействия Неимоверной дудки. Что с ним делал поехавший боярин? Какие ему приходилось выполнять приказы? Привкус говна во рту он не чувствовал. Ну, уже не плохо. Он представлял всякие мерзкие гадости, нагонял жути и тем самым портил себе настроение. В итоге он заключил, что, возможно, лучше этого и не знать.