— Лесли! — вскричала она. — Да что ты несёшь?
— Не тревожьтесь, мэм, — сочувственно произнёс один из полицейских. — Мы мигом вызволим вашего мужа.
— Уведи её, Виктор, — велел граф. — Пускай миссис Колин заварит ей успокаивающий чай.
Миссис Колин и сама теперь ничего не понимала. Её лицо, без того длинное, вытянулось ещё больше, но она хотя бы не спорила и, обняв миссис Харден за плечи, увела её прочь. Виктор удалился с ними и позаботился, чтобы они не вернулись.
Полицейские намаялись со ступенями, не зная, как их удержать, чтобы не опускались. Наконец их заклинили стулом и при помощи ремней и верёвок подняли господина Сторма. Тот заметил Сэма, с которого единственного не сняли иллюзию, поскольку стало не до того, и, растрогавшись, воскликнул, протягивая руки:
— Дочушка моя, красавица! Я ж так и знал, что ты явишься бате на выручку. Этим-то говорю: ягодка моя и под землёй меня сыщет…
— Батя! — зашипела Хильди, проталкиваясь к нему. — Это ж Сэм, ты чё, не видишь? И он страшный, как пятка тролля, как спутать-то можно было! Ты чё, батя?
Комиссар ловко умыкнул Сэма. Тот исчез за спинами, как кролик в шляпе фокусника, и через мгновение возник уже в своём привычном обличье. Полицейские, поглощённые делом, ничего не заметили.
Вот из щели выбрался Оливер, весь запылённый, в каменной крошке. Он заморгал, привыкая к свету, а затем поглядел на меня и сказал только одно:
— Мисс Сара!
Ох, лучше бы он меня ругал! Прежде он никогда не говорил со мной таким чужим холодным тоном. А за его спиной уже поднимался мистер Харден, опираясь на руки полицейских, и тоже смотрел на меня весьма неласково.
— Вы уже познакомились с мистером Харденом? — спросила я, чтобы сказать хоть что-нибудь. — Ах, Оливер, ты никогда не угадаешь, как мы с ним встретились! Он влез ко мне в окно, и мы провели ночь вместе, а потом обручились, но перед этим я вытащила его из тюрьмы…
— Сара, это звучит чудовищно, — перебил меня мистер Харден, страдальчески заламывая брови. — За что вы так со мной?
— Мисс Сара, — осторожно сказал Оливер. — Зная вас, предположу, что всё было, м-м… не совсем так…
— Нет, нет, всё было именно так! — горячо заспорила я и тут осознала, что он имеет в виду.
Я развернулась, собираясь немедленно покинуть этот дом и идти, не останавливаясь, до самого Дамплока. Жар моих щёк мог бы растопить весь снег по пути. Но — и кто бы сомневался, зная мою удачу! — стена выбрала именно это время, чтобы двинуться вниз, скрипя и лязгая, и мы застряли в тесном закутке, пока там, снаружи, не разобрались, как нас выпустить.
После этого блестящего выступления я сочла, что наговорила достаточно, и решила никогда больше не раскрывать рта. Всё равно при полицейских стоило помалкивать.
Когда мы покинули дом, занимался бледный рассвет. Мы неспешно шли через парк и катили тележку, где среди подушек с комфортом восседал господин Сторм со своей многострадальной ногой (как он продолжал утверждать, просто ушибленной). Тройняшки, разочарованные и надутые, брели следом. Им не позволили оставить себе ничего из найденных сокровищ.
— Ты явился весьма кстати, — сказал мистер Харден, обращаясь к комиссару. — Но где ты пропадал до этого времени, Томас?
— Разобрался с одним старым делом, — ответил тот, глядя перед собой. — Однажды я совершил глупость, Бернард. Страшную глупость, а поскольку я всегда приводил тебе в пример свою семью как образец счастья, я стыдился сознаться… Может, эти молодые люди будут так милосердны и пока не станут болтать, а позже я тебе расскажу.
— Уговор, — пообещал Сэм за нас всех. — Вы только скажите, что там с этой миссис Тинкер? Мисс Сара и мисс Шарлотта могут не бояться?
— Она уехала, — сказал мистер Твайн. — Уехала и больше не вернётся.
— Как вы могли её отпустить? — гневно воскликнула Шарлотта.
— Так лучше для всех. Или вы, мисс, предпочли бы, чтобы поднялся шум и многие имена оказались замараны в грязи?
— Я предпочла бы справедливость! Флора и Шэди попались, и вас отчего-то не тревожит, что из-за этого может подняться шум. Есть закон…
— И по закону придётся отвечать и вам, и вашей тётке, не так ли? — сурово спросил комиссар и прибавил, смягчившись: — Она не вернётся. Я дал ей понять, что для неё это станет большой ошибкой, а вдобавок лично прослежу… Это тоже справедливость, просто другая.
Шарлотта хмыкнула, давая понять, что она думает о такой справедливости.
Мы приблизились к дороге, и тут Оливер вдруг охнул и побежал. Я не поняла, почему, но со всех ног заспешила за ним. Оказалось, в нашем экипаже трезвонил коммутатор, и какой-то наспех одетый старик, разбуженный этим звоном, уже собрался бить стекло клюкой. Из окон его подзуживали соседи.
Старик, увидев нас, отступил, не прекращая ругаться. Одна из женщин советовала ему отходить нас палкой. Под этот чудесный аккомпанемент Оливер снял трубку и напряжённо сказал:
— Алло… Мистер Фогбрайт, простите, я всё объясню…
Я влезла в экипаж, отняла у него трубку и махнула рукой, чтобы он вышел и разобрался с людьми, а тогда сказала:
— Здравствуй, папа.
— Сара? — раздался холодный голос моего отца. — Я беседовал с Оливером. Будь добра, верни ему трубку.
— Ты не беседовал, а собирался его отчитать, а между тем виновата я одна. Это я его задержала. Я болела, и мне было скучно, и я потребовала, чтобы он меня развлекал. Если хочешь кого-то винить, вини меня.
— Что ж, — сказал он, как будто немного растерявшись. — Если ты достаточно здорова, чтобы развлекаться, тебе следовало приехать к нам, а не создавать всем неудобства. Приличные люди празднуют день Благодарения в кругу родных и друзей…
— Ах, папа, — сказала я. — На самом деле я терпеть не могу Дейзи и Голди. Думаю, я могу позволить себе роскошь не притворяться, что они мои подруги?
Он издал странный звук и замолчал, и когда я уже решила, что связь прервалась, ответил:
— Да. Да, думаю, ты можешь. Передай Оливеру, что я его жду.
С этими словами он действительно повесил трубку.
Первым делом мы направились в госпиталь, где оказалось, что нога господина Сторма и в самом деле сломана, но о нём позаботились и обещали, что скоро он будет как новенький. Даже после этого он продолжал ворчать, что доктора ничегошеньки не понимают, и это просто ушиб, но раз его хотят заставить скакать на одной ножке, так тому и быть.
Оттуда мы поспешили к дому господина Пинчера, а по пути, не доезжая, встретили его самого, и госпожу Сторм, и госпожу Кларк, и мисс Брок — они пытались поймать хоть какой-нибудь наёмный экипаж, чтобы ехать за нами. Счастье, что хоть в этот раз мы не разминулись!
А после мы пили чай в маленькой зелёной гостиной, сидя где придётся, и говорили, говорили, говорили о наших приключениях, и удивлялись, и радовались, и смеялись.
— А всё ж таки жаль, что нам ничего не позволили взять из сокровищ! — с обидой сказал Джейси. — Ведь это ж мы сыскали золотишко старого графа!
— Там на каждой вещи королевское клеймо, — утешил его мистер Харден. — Вы всё равно ничего не смогли бы продать… Зато мне удалось кое-что унести.
И он достал из-за пазухи книгу в кожаной обложке, погладил её рукой и торжественно сообщил:
— Думаю, это дневник первого графа Камлингтона. Мы нашли его внизу. Если этот человек устроил потайную комнату, может, у него были и другие секреты? Давайте узнаем.
— Давайте! — немедленно завопили тройняшки.
Мы сбились в тесный круг на ковре, и мистер Харден, повозившись с застёжкой, раскрыл дневник. Но там ничегошеньки не было, чистые страницы!
— Он ничего не успел записать, — разочарованно протянул Джейси.
— Или невидимые чернила, — предположил Сэм.
— Или он использовал шифр и накалывал символы иглой, — предположила Дита. — Я слышала о таком.
И она потёрла страницу пальцами, чтобы почувствовать, нет ли там тайных знаков. И вдруг под её рукой стал проявляться рисунок и проступили буквы на незнакомом языке!
