— Да вас ещё и не возьмут, — добавила миссис Зилч, будто услышав мои мысли. — Одно дело — не иметь дара от рождения, и другое — показать, что у вас есть дар, но нет принципов. Это клеймо на всю жизнь!

Девушки, сидящие за столами, внимали ей с такими серьёзными лицами, как будто и правда собирались что-то красть, и лишь это мудрое предостережение остановило их и спасло. Лицемерки! Я не знала, сумею ли подружиться хоть с одной.

В любом случае, даже возможность поговорить с ними представилась не сразу. Когда урок закончился, всех отпустили, и только нам велели стоять в колпаках весь перерыв. Миссис Зилч вышла, и Хильди взялась доедать свои пироги. Предложила и нам, но мы не осмелились.

— Ух, тока бы батя не прознал про колпак, — вздохнула гномка, убедившись, что в саквояже осталась только промасленная бумага и крошки. — Озвереет жа.

Дита хмыкнула, неясно что имея в виду.

— Мой отец тоже рассердится, — сказала я с намёком. Хильди не помешало бы вспомнить, что это её вина.

Но такую, как она, трудно было прошибить намёками.

— И как же он тебя накажет? — настойчиво продолжила я. — Твой отец, что он сделает? Отменит поездку, которую ты ждала, или сожжёт твоих кукол, или прикажет всей семье тебя игнорировать, будто тебя не существует? А может, переселит тебя на чердак, и ты будешь жить, запертая там, пока не встанешь на колени и не попросишь прощения?

— Это мой батя-то? — ошарашено спросила гномка, хлопая глазами. — Да он этой вобле сушёной сам колпак на голову натянет, и чё тады? Исключат, не иначе, а я учиться желаю!

Дита опять хмыкнула, а я не нашла, что сказать. Мы помолчали.

Мой отец в подобной ситуации ни за что не встал бы на мою сторону, а уж натягивать колпак на голову миссис Зилч? Такого я и вообразить не могла! Мистер Фогбрайт, всегда тщательно выбритый, с гладко уложенными светлыми, почти бесцветными волосами, не был способен на такие выходки. Даже если сердился, он становился всё холоднее и холоднее.

Я вдруг позавидовала Хильди и ощутила к ней неприязнь.

— А моему отцу наплевать! — воскликнула Дита насмешливо — пожалуй, слишком уж торопливо и весело, — и голос её дрогнул. Видно, она тоже завидовала.

— Да как жа? — невозмутимо и рассудительно сказала гномка. — Всё ж таки родная кровь. Можа, осердится, а можа, и нет, но уж не всё одно…

— Не суди о том, чего не знаешь, — прервала её Дита. Она уже овладела собой, и голос её стал холодным и ровным. — Лучше расскажи, зачем ты поступила сюда. Мне всегда казалось, что гномы слишком… практичны, чтобы работать в театрах.

— Да на кой мне театры, скажешь тожа! У бати сырная лавка, там и буду трудиться.

— Но для этого не нужна иллюзия, — почти хором сказали мы с Дитой.

— Да как жа? Вона, всем теперь подавай сыры из Южного Трегунда, те, которые с плесенью. А их пока довезёшь, да ишшо не любой способ сгодится, порталами тока. Согласуй, туда пойди, сюда пойди, бумаг цельную гору подпиши, — объяснила Хильди, энергично показывая руками, куда идти и каков размер этой горы. — Ну, и у нас лавка-то маленькая, невыгодно порталами, шибко много дерут…

Тут гномка взглянула на меня, прищурясь. Наверняка уже поняла, что я из тех самых Фогбрайтов, и смотрела так, будто именно я их обдираю.

Разве моя вина, что они с отцом не могут оплатить нужную им услугу? Я вздёрнула нос и понадеялась, что в моём взгляде достаточно холода. Нелегко ставить наглецов на место, если сам при этом стоишь в дурацком сером колпаке из грубой бумаги.

— У тя чё-то белое присохло вот туточки, — сказала Хильди.

Она вынула платок из моих пальцев, плюнула на него и, приподнявшись на носки, как следует потёрла мою бровь. Я и сделать ничего не успела. Какое унижение!

Само собой, благодарить её я не стала.

По лицу Диты было ясно, что и ей весьма неловко. Она кашлянула и напомнила:

— Так что же там с сырами из Южного Трегунда?

— Да чё, — ответила Хильди. — Батя мой наловчился варить такие, что по вкусу не отличишь — ну, а я наведу иллюзию, будто голубая плесень, вот и ладненько.

— Но ведь это же обман! — опять сказали мы с Дитой в один голос.

— Да какой обман? — возмутилась гномка. — Уж будто те, кто станет покупать наши сыры, не дотумкают, отчего они в три раза дешевле. Драть за порталы — вот обман! А эта иллюзия слабоватая, для неё даже пыли не надобно, нулевая ступень, нарушениев нет. Ну, можа, инспектору чё и заплатим, но уж всяко дешевле, чем порталами!

Я возмутилась. Легко рассуждать, не зная всех тонкостей! А ведь порталы требуют тщательного расчёта координат входа и выхода, учитывается масса груза, его вид, габариты, состав… Любая ошибка критична. Ох, как сердился папа, когда партия свежих яиц для королевского двора прибыла в точку назначения без скорлупы! Каждый такой просчёт — пятно на репутации, а уж если речь о короле… По счастью, контракт с папой тогда не расторгли, но это было неприятное время. Вспомнить хотя бы газетчиков.

Но я не успела ничего сказать. Миссис Зилч вернулась и наконец отпустила нас. О, с каким удовольствием мы сгрузили ненавистные колпаки в угол! На том, который надевала Хильди, остались масляные отпечатки пальцев. Мы спрятали его под остальными, и миссис Зилч ничего не заметила.

Следующим занятием была физическая подготовка. Если начнём работать по специальности, нам придётся ходить по узким мосткам на высоте, балансировать на нестойких лестницах и спускаться по канату. Если же мы проявим особые таланты, что позволит нам окончить пять курсов и попасть на должность безопасниц, физическая подготовка тем более важна.

Ещё вчера я прекрасно помнила об этом, поскольку смутно надеялась, что занятие пройдёт на тренировочной площадке академии художеств, где занимаются юноши. Увы, проснувшись утром, я напрочь обо всём забыла и оставила форму в комнате!

— Беги! — посоветовала Дита, узнав причину моего растерянного вида. — Мы постараемся тебя прикрыть.

— Но перерыв кончился, — сказала я, заламывая пальцы. — Кто-нибудь спросит, почему я…

— Скажешь правду. Ох, да ничего страшного не случится, беги уже!

И я побежала.

По счастью, придверница ни о чём не спросила меня и не упрекнула, лишь проводила взглядом поверх очков. Должно быть, первокурсницы, носящиеся сломя голову (вместо того, чтобы находиться на занятиях) были для неё обычным делом.

На второй этаж я взлетела за три вдоха и по пути к комнате решила свернуть к общим умывальникам. Всего на минуточку, умыться и пригладить волосы. Я вбежала туда и с размаху едва не наткнулась на высокую худую девушку.

Я никого не ждала увидеть здесь в этот час. Судя по её испуганному лицу, она тоже. Мы обе вскрикнули.

А после я заметила в её руке круглый пузырёк с серым порошком. Точь-в-точь такой же, как показывала нам миссис Зилч.

Дита и Хильди не придумали ничего лучше, кроме как сказать преподавательнице, что у меня проблемы деликатного свойства, требующие уединения в уборной. Хильди даже взяла вину на себя, предоставив в доказательство промасленную бумагу от пирожков. Сказала, они хранились всю ночь в тёплом месте, и, должно быть, не стоило угощать ими людей с некрепким желудком.

Когда я вернулась, вся группа бросала на меня насмешливые взгляды, а Хильди вдобавок получила выговор. Оказалось, что питаться нам положено исключительно в столовой на первом этаже, а хранить съестное в комнатах запрещается.

Уроки физической подготовки вела мисс Соммерсольт, невысокая, темноволосая и темноглазая, в своём чёрном костюме похожая на жучка. Мне показалось, она не поверила в историю с пирожками. По крайней мере, она не проявила ко мне должного сочувствия и не отправила на скамью, а велела перебрасываться мячом с остальными.

Вот уж чего я никогда не любила! Мяч, брошенный мне, я не поймала ни разу. Пришлось бегать за ним через весь зал и краснеть, слушая фразы одногруппниц, полные лицемерной жалости: у неё-де, бедняжки, болит живот, не жестоко ли заставлять её играть? Между тем они будто нарочно бросали мяч в сторону. Я окончательно поняла, что вряд ли с ними подружусь.