— Ох, да зачем мне этот мяч! — проворчала я, в очередной раз торопясь его догнать.

Мисс Соммерсольт расслышала эти слова и рассказала поучительную историю о работнице сцены, забывшей мешочек с пылью за кулисами. Работница вспомнила об этом, когда её уже подняли на тросе, и спуститься бы уже не успела, но ловко поймала брошенный снизу свёрток, что и спасло представление.

— Будь она неуклюжей, ничего бы не вышло, — назидательно сказала мисс Соммерсольт. — А ведь в театре присутствовали королевские особы. Знатный мог выйти конфуз!

Я подумала, что будь эта работница менее забывчивой, ничего бы и не случилось. Нашла чем гордиться! Вслух, разумеется, я этого не сказала.

А ещё я вспомнила о той девушке в общежитии. Откуда у неё пыль преобразования, если миссис Зилч говорила, что всё под строгим контролем? Судя по всему, девушка была старшекурсницей. Может быть, им выделяют пыль для каких-то заданий? Я не решилась ни о чём её спросить и теперь могла лишь терзаться догадками.

Я едва дождалась, когда нас отпустят с занятия. Пока что всё складывалось вовсе не так чудесно, как мне представлялось. Чего доброго, я и вовсе пожалею о том, что пошла на театральное отделение!

Бытовикам, должно быть, легче. Если кто-нибудь из них и станет работать по специальности, то самое сложное, что им грозит — роль помощниц на мероприятиях. А для того, чтобы маскировать дыры в обоях, создавать на стенах живые картины или на один вечер превращать увядший сад в цветущий, не требуется ловить летящие предметы и карабкаться по канату!

С мрачной действительностью меня несколько примирила мисс Брок, наша преподавательница по истории костюма. О, до чего она была изящная!

Мисс Брок, с её густыми золотистыми локонами и нежным цветом лица, походила на фарфоровую статуэтку. Она носила круглые очки в тонкой золотой оправе, от которых её зелёные глаза, и без того большие, казались ещё больше. У мисс Брок был мягкий голос и ямочки на щеках, и в первые же десять минут она познакомилась со всеми нами, и для каждой у неё нашлось доброе слово.

Я, к примеру, услышала, что у меня особый тип неброской красоты, от которой не отвести взгляда, если умело её подчеркнуть, но важно выбирать нежные тона. Это навело меня на мысли, что форменное коричневое платье не очень-то подходит для подчёркивания моей красоты, что несколько омрачило радость.

А впрочем, перед кем здесь красоваться?

Благодаря тому, что мисс Брок попросила нас представиться и сказать несколько слов о себе, я поняла, к кому совершенно не испытываю симпатии и с кем вряд ли подружусь. Этих двоих звали Алиса Флеминг и Аделаида Спаркборн. Именно они хихикали и перешёптывались больше остальных, когда я стояла в сером колпаке, и отпускали язвительные замечания насчёт пирожков, и нарочно (я уверена!) бросали мяч в сторону, притворно сокрушаясь всякий раз.

Алиса чудесно выглядела даже в унылой коричневой форме, как и полагается дочери управляющего фабрикой модной одежды. Впрочем, уж её-то форма наверняка шилась по особой выкройке! Юбка была как будто чуть короче, чем полагается, а воротничок из дорогого кружева, и весь наряд сидел по фигуре, а на фигуру Алиса не жаловалась. Как несправедливо!

К тому же у неё были русые волосы и карие глаза — ещё бы ей не шла дурацкая коричневая форма!

Её соседка, Аделаида (Алисе она разрешила звать себя Деллой), напоминала глупую куклу из тех, что сидят в витринах. Слишком светлые волосы. Слишком голубые глаза. Слишком тёмные брови и ресницы, слишком розовые щёки — наверняка не обошлось без краски! Косы, которые у других выглядели скучно, удивительно ей шли. Неприятно это признавать, но она могла бы надеть вместо формы мешок, и всё равно выглядела бы мило.

Несправедливо.

Конечно, эти двое тут же постарались завладеть вниманием мисс Брок. Они хвалили её причёску, спрашивали, где сшит наряд, и так мерзко и притворно ахали, удивляясь тому, что мисс Брок сама — сама, надо же! — шьёт, что меня едва не вывернуло. Судя по выражению лица Диты, ей тоже было гадко. Какое счастье, что меня поселили с ней, а не с Алисой и Аделаидой!

Сама шьёт, подумать только! Вот уж удивительно! Да ведь мисс Брок преподаёт историю костюма — ещё бы ей не шить!

Эти двое испортили всё занятие своим кудахтаньем. Мисс Брок была так добра, что отвечала на все их вопросы, даже на самые дурацкие. Помимо того, минут пятнадцать мы выслушивали разглагольствования Аделаиды о том, что в распоряжении её отца, управляющего Дамплокским лодочным заводом, находятся любые плавательные средства, а лучше всего, конечно же, его собственная яхта. Эта подлиза, Аделаида, пригласила мисс Брок на прогулку по озеру и сообщила, что хочет позвать также кое-кого из девочек. Она не сказала, кого именно, но я была уверена, что меня это приглашение не коснётся. Мне было всё равно.

Зато этим страшно заинтересовалась кудрявая особа по имени Кэтрин Дэкстерфолл. Пользуясь тем, что мисс Брок никому не делает замечаний, Кэтрин подсела ближе к Аделаиде и шёпотом предложила погадать ей после занятий.

— А мне погадаешь? — немедленно спросила светловолосая гномка, о которой я запомнила только, что она то ли Пакер, то ли Такер.

— Ш-ш, вот ещё! — махнула на неё рукой Кэтрин.

Ясно, у бедняжки не было яхты, ради чего с ней водиться?

— Погадаешь, а? — настойчиво прошептала гномка и дёрнула Кэтрин за рукав.

— Можно потише? У нас вообще-то урок! — тут же капризно сказала Алиса, кривя губы. — Мисс Брок, велите ей не мешать нам!

Я надеялась, мисс Брок поставит её на место. Алиса и сама до этого момента не вспоминала, что у нас вообще-то урок! Однако мисс Брок оказалась слишком добра и всего лишь попросила нас не ссориться.

Она достала большой альбом и предложила рассказать и показать, какие цвета и фасоны подойдут каждой из нас. Надо ли говорить, что до конца занятия очередь не продвинулась дальше Алисы и Аделаиды — а уж им, на мой взгляд, такая помощь вовсе не требовалась!

Этот учебный день, довольно безрадостный, кончился уроком литературы. Предмет вела миссис Гудинг, очень полная, медлительная, седовласая дама с водянистыми глазами навыкате.

— Искусство — это жизнь, м-да… — сказала она и на мгновение умолкла, глядя в пустоту. — А театр — это жизнь под выпуклой линзой, жизнь со всеми её пороками… М-да…

Вскоре стало ясно, что миссис Гудинг склонна то и дело отрешаться от действительности, как механизм, в котором кончается завод. Порой, возвращаясь к прерванной фразе, она забывала, о чём говорила. Её мысли были так неторопливы и так обрывисты, что, когда она добиралась до конца, никто уже не помнил, что было вначале. По крайней мере, я уж точно не помнила.

Дита сидела со страдальческим лицом, пытаясь не уснуть, и безуспешно давила зевки и щипала себя за руку, зато Хильди, сдвинув брови, внимала каждому слову и бормотала себе под нос. Должно быть, пыталась уловить мысль. Судя по огорчённому виду, ей не удавалось.

Остальные занялись своими делами. Алиса с Аделаидой разглядывали цветной журнал, не особо стараясь понижать голос, когда болтали. Кудрявая Кэтрин примостилась на скамье рядом с ними, заглядывая Алисе через плечо. Журнал от неё не прятали, однако и не заботились о том, чтобы ей было удобно глядеть. Кэтрин была рада и тому.

Две гномки, имён которых я пока не запомнила, растянули на пальцах верёвочку и увлеклись игрой, сплетая замысловатые узоры. Через проход от них темноволосая девушка, с виду очень серьёзная и спокойная, внимательно слушала миссис Гудинг и что-то записывала в тетрадь. Похоже, не считая Хильди, только она старалась разобрать, о чём эта лекция.

Наконец миссис Гудинг заметила непорядок.

— Это что такое? — воскликнула она, всплеснув руками, и сердито уставилась на гномок. — Прекратите игру и поднимитесь со скамьи, юные мисс!

Та, у которой волосы были светлее, так и вспыхнула. Она попыталась отдёрнуть и спрятать руки, но пальцы запутались в верёвочке. Её подруга, тряхнув каштановыми косами, вскинула веснушчатый нос и фыркнула.