Миссис Тинкер была в коротком бархатном жакете без пуговиц, и теперь, когда она стояла, чуть наклонясь, и ждала, я заметила, что к изнанке у неё подколота какая-то брошь. Я вспомнила Кристиана, который так же носил мой подарок, и мне стало горько. Любопытно, отчего миссис Тинкер прятала свою брошь? Но спрашивать было неловко. Должно быть, что-то личное.

Я никак не могла понять, сколько ей лет, и решила, что от сорока до шестидесяти. Несмотря на морщины и заметную седину, миссис Тинкер была до того живой, что не выглядела старой.

Экипаж при ближайшем рассмотрении тоже не казался таким уж древним. Его не трясло, хотя модель устарела, а когда я, садясь, коснулась заплатки на дверце, то не ощутила под пальцами шва. Впрочем, это мне могло и почудиться. Кто же стал бы накладывать иллюзию, чтобы сделать вещь хуже, чем она есть на самом деле?

Едва я опустилась на сиденье, обтянутое малиновым бархатом, мне стало очень мягко и очень тепло. От старого экипажа я ожидала иного и теперь обрадовалась, что дорога будет приятной.

Сзади уже сидела молодая женщина. Шторки с левой стороны были опущены, так что я не могла толком разглядеть ни её лица, ни волос. Она имела внешность того рода, что не задерживается в памяти: слишком правильные и невыразительные черты, ничего примечательного.

— Добрый день, — сухо сказала она, едва заметно кивнув. Впрочем, может быть, это я, плюхнувшись на сиденье, заставила её покачнуться.

— Добрый день, Флора, — с улыбкой ответила ей Лаура и представила меня.

Шарлотта опять хмыкнула и промолчала.

Сидевший за рулём мужчина быстро причесал усики, глядя в панорамное зеркало, и обернулся. Его чёрные волосы, разделённые на прямой пробор, блестели, как глазурованный фарфор. Так же блеснули и зубы на смуглом лице, когда он улыбнулся. Тем временем миссис Тинкер села вперёд, негромко хлопнув дверцей, и потрепала его по плечу.

— В путь, Шэди, — поторопила она, — в путь!

Мы мягко тронулись.

Стиснутая с двух сторон, я могла смотреть только в переднее окно. Сперва мимо тянулись фабричные окраины Дамплока, затем поля, загородные особняки — и опять поля. На миг блеснула серая гладь озера, мост, и вновь потянулись поля. Я заскучала и принялась клевать носом, к тому же сказалась бессонная ночь.

Миссис Тинкер негромко обсуждала с Лаурой, куда мы направляемся.

— Согласно бумагам, в Энсворд, а там как пойдёт, — озабоченно сказала она. — Как всегда, дорогая, ты знаешь…

Я лениво подумала, что кое-кто из наших тоже поехал в Энсворд. Но они будут работать в театре, а мы, должно быть, прямо на площади.

— А где же ваши актёры? — спросила я. — В фургоне?

При первых звуках моего голоса миссис Тинкер сбросила улыбку, а дослушав, рассмеялась:

— Они уже ждут нас в Энсворде, милая! Скоро сама всё увидишь.

— Мы возведём шатёр? Или будем давать представление на помосте? Что придётся делать?

— О-о, скоро узнаешь, — пропела миссис Тинкер. — Будет неинтересно, если я расскажу заранее. Мне так хочется, чтобы первая практика запомнилась тебе, детка! Ведь завтра праздник.

Все замолчали. Теперь только механизмы гудели чуть слышно да время от времени со скрипом ёрзали щётки, сметая со стекла мокрый снег. Я прилагала усилия, чтобы не уснуть, но в конце концов сдалась и задремала.

Когда я открыла глаза, мы стояли посреди поля. Водительская дверь была приоткрыта, и Шэди отсутствовал. Видно, меня разбудил сквозняк. Я плотнее укуталась в накидку и огляделась.

— Скоро приедем, — улыбнулась мне Лаура.

— Почти на месте, — прибавил и Шэди, возвращаясь.

Он упал на сиденье, так что экипаж покачнулся, и хлопнул дверцей. Миссис Тинкер неодобрительно покачала головой.

Мы и вправду скоро въехали в город. Зимний короткий день кончился, и теперь всё вокруг блистало огнями: витрины, и арки, ведущие в дворики, и гнутые перила балконов, и лампочки на деревьях. Над улицей растянули сетку, и тёплые жёлтые шары, большие и маленькие, висели над тротуарами и проезжей частью.

У перекрёстка мы остановились, пропуская аркановоз. Он проплыл, звеня, украшенный драконьей головой впереди и крыльями по бокам, весь мигая и светясь. Похоже, чуть раньше у него был и хвост, но отвалился.

Шэди высадил нас на площади, у одноэтажного здания, где не горел свет, и загнал экипаж в какую-то пристройку позади. Мы все засиделись, а потому с удовольствием распрямились и потянулись. Я осмотрелась.

Площадь окружали невысокие дома, на первых этажах которых располагались лавки. Я заметила также кофейню и модный салон, и погребок, где подавали пунш и что-нибудь покрепче, как обещала вывеска. Над площадью высилась старинная башня с часами под красной черепичной крышей. Часы показывали почти шесть. Мороз пощипывал нос и колени, и сладко пахло яблоками и мёдом.

Было людно. Кто неспешно прогуливался по утоптанному снегу, кто спешил, обгоняя других прохожих — может, ещё не купил подарки ко дню Благодарения и надеялся успеть в последний вечер. Хлопали двери лавок, хохотали гуляки у погребка, сизыми облачками клубился пар, доносились обрывки разговоров.

— Я договорюсь о номерах, — сказал Шэди, протянув миссис Тинкер связку ключей. — Вы пока начнёте?

Она кивнула и отпустила его.

— Смотри, Дита, — сказала Лаура, указывая рукой через площадь. — Вон тот уютный трёхэтажный дом — это гостиница. Сегодня и завтра мы ночуем там.

От долгой поездки я отупела и уже собиралась ей сказать, что она спутала и Дита не поехала с нами, но тут вспомнила, кого изображаю.

— Замечательно! — сказала я. — Какой оттуда чудесный вид. Так где же мы выступаем?

— Идём, — улыбнулась Лаура, — подготовим помещение.

Шэди ушёл, а миссис Тинкер, повозившись с увесистой связкой ключей, отперла дверь, первой вошла во мрак и чихнула.

— Каролина могла бы прибраться к нашему приезду, — недовольно сказала она и, зашарив по стене, щёлкнула рычажком.

Лампы с жёлтой кристальной крошкой медленно разгорелись, освещая пустую внутренность лавки: пыльные витрины, снаружи прикрытые железными шторами, светлые обои с золотистым цветочным узором, прилавок, а за ним картины с изображениями изящных дам.

— Каролина тоже когда-то проходила у меня практику, — сказала мне миссис Тинкер, сморщив лисье лицо в улыбке. — И теперь она рада оказать мне услугу, чтобы и другие способные девочки вроде тебя учились ремеслу. Здесь мы подготовим всё к завтрашнему выступлению.

Она прошла к заднему помещению. Я слышала, как щёлкнул рычажок, и видела, как тёплый жёлтый свет разгорелся и там. Флора тем временем принялась обмахивать прилавок перьевой метёлкой, а Лаура оглядывала витрины.

Миссис Тинкер велела нам готовиться, пообещала скоро вернуться и вышла. Мне пока не дали никакого дела, так что я прошлась туда-сюда и осмотрелась. Задняя комната была совершенно пуста, не считая длинного стола с лампой на нём, пары стульев и масляного обогревателя. Интересно, мы устроим представление прямо здесь?

— Проверь, не сломан ли обогреватель, — велела мне Лаура. — Мы сейчас же примемся за работу.

Стол обмахнули от пыли. Шэди принёс и оставил в углу какие-то ящики. Лаура и Флора ушли убирать переднее помещение, а я осталась с Шарлоттой. Та рылась в ящиках, чем-то позвякивая, и наконец нашла и установила на стол аптекарские весы.

— Зачем мы приводим в порядок эту лавку? — спросила я, качаясь на скрипучем стуле. — Выступление состоится здесь? Но здесь мало места.

Шарлотта, стиснув губы, поставила на край стола стопку чёрных плоских коробок, похожих на те, что бывают в ювелирных лавках. Вытянув шею, я заглянула и вправду разглядела за прозрачной крышкой серьги, довольно тонкой работы, но явно медные, с белыми стекляшками вместо камней.

— Это для выступления? — спросила я, но Шарлотта опять не ответила.

Она достала ещё коробки, теперь с кольцами, потом два небольших флакона с пылью, уселась за стол и потянула лампу к себе.

— Зачем это всё? — спросила я. — Что мы будем делать?