– Почему ты скрывала?

– Я не скрывала, но… Ладно. Я до последнего надеялась, что он будет, как ты. Но даже если бы он был как я, меня бы не беспокоило, но получается, что он… нечто иное. Прости, но я всем сердцем хочу, чтобы ты оказался не прав.

– Я прав.

– У наших народов не бывает полукровых детей, Эльви. От эльфа и вампира родится вампир, или эльф, что редко, но не невозможно. А так – не бывает, Эльви. Эльфы не пьют кровь и у эльфа нет десневых ножен в челюсти, а вампирам не нужен свет, чтобы… есть.

– Жить. Ему нужен свет, чтобы жить. Он всем нужен. Если Вейн будет получать его достаточно от меня или тебя, все будет хорошо.

– Эльви… Хаэльвиен Фалмарель! Не смей меня пугать.

– Дело не только в его способе питания. Его голос, Анар. Он зовет. Я ведь говорил тебе об этом. Мы с тобой генетически более устойчивы к этой магии и мы его родители, поэтому почти не подвержены влиянию. Но в день, когда Вейн родился, когда вокруг дома еще не было дополнительной защиты, весь Ид-Ирей стоял под окнами.

Вейн завозился, среагировав на звук, Хаэльвиен выдохнул. Взял Анар за руку, отвел к узкой постели в углу детской, усадил и присел рядом, не выпуская обмякшей руки.

– Я не просто так играл забвение жителям общины. И именно поэтому постоянно прошу, чтобы ты не гуляла с сыном во дворе, когда светло, особенно возле переднего крыльца. Никто не должен знать о Вейне. Если узнают, вас будут искать не только обиженные моим публичным отказом Алда, и не публичным, но тоже категоричным, дома Сурэ и Авата. Последние – особенно. У них в порядке вещей подсылать убийц-душителей вместо прямого поединка. Даже Фалмари поторопятся избавиться от причины моего отказа всем этим идеальным невестам. Если вампирским анклавам до сих пор было плевать на тебя, то им будет не плевать на факт существования ребенка-полукровки. Я один, сердце мое. Один между вами и всем миром.

– Эльви… Но как же?..

– Мне нужно несколько дней. Последние несколько дней, чтобы принять решение, сердце мое.

– Как я могу помочь?

– Просто будь рядом, как и всегда. И быть может, один поцелуй? Два… Два поцелуя.

. . .

Тишины становилось больше. Она расползлась уже по всему дому, обосновавшись в каждом уголке. Последние несколько дней были на исходе. А время, которое дано было другими старейшинами Фалмари для того, чтобы избранный всеми будущий глава дома нагулялся и принял единственно верное решение в пользу анклава, а не в пользу личных интересов, и вовсе вышло.

Отъезд танэ Хаэльвиена из Лучезарии и пропажу Анар не связал бы только круглый идиот. Тем более, что ее беременность не была секретом.

Их наверняка искали. А сейчас начнут искать еще активнее.

Хаэльвиен собирался покинуть королевство, отгородиться от Нодштива Ирийским хребтом, степями орг-ха и скрыться в Мертвых землях. Спрятать Анар и будущего ребенка там было безопаснее из расчета, что заинтересованные лица поленятся соваться так далеко за пределы Нодштива.

Не исключено, что со временем отлучки танэ Фалмари, чтобы проведать “случайное” дитя перестали бы быть чем-то из ряда вон при соблюдении прочих условий. Может и здесь в Ид-Ирей, их оставили бы в покое, но тогда придется показать Вейна, а это исключено. Сейчас его было опасно даже за пределы дома выносить, не говоря уж о том, чтобы отправиться дальше, следуя первоначальному плану.

Мертвые земли называли мертвыми только потому, что магические источники не росли там, как грибы после дождя, и были такой же редкостью, как живое серебро. Последнее играло в почти принятом решении самую непосредственную роль.

Живое серебро так или иначе присутствовало в крови всех явившихся в мир эльфов, но только в крови Эфар этот элемент сохранился в достаточной концентрации, чтобы из него, извлеченного особым образом, можно было создать артефакт, блокирующий светлый дар.

– Совсем? – ужаснулась Анар.

Ее можно было понять. Величайшая трагедия для одаренного, активно пользующегося даром, этот дар потерять. Сильные маги впадали в депрессию, теряли рассудок и медленно умирали.

– Не совсем. Неужели ты думаешь, что я способен убить свое дитя собственными руками? Живое серебро нужно, чтобы приглушить и уравновесить его дар до момента, когда Вейна можно будет учить этим даром не пользоваться.

– Сколько лет?

– Мне сняли браслет задолго до первого совершеннолетия, мой отец носил его гораздо дольше. Сейчас подобное активное проявление дара с момента рождения среди элле такая же редкость, как и само живое серебро.

– Сколько лет?!

– Тише. Не все так страшно.

Разговор происходил внизу, у камина. Анар сидела на подлокотнике кресла, а Хаэльвиен опирался на каминную полку. Огонь не горел, но не помешал бы. Так Хаэльвиену казалось. На него можно было бы смотреть время от времени, чтобы не видеть нарастающей тревоги в глазах Анар, а в пустой камин что толку смотреть?

– Начать можно, как только он начнет внятно говорить и отличать правую руку от левой. Дети растут быстро.

– Но тебе придется уехать, – тяжело уронила Анар..

– Да. Ненадолго. В городок Нункор в провинции Кор-Нуэль. Именно там обосновалась семья Ром. Это артефакторы. Одни из самых известных в Нодштиве благодаря тому, что основатель династии учился у моего деда и дал клятву рода на крови и силе, помочь любому Фалмари, который обратится с просьбой. А за несколько страниц записей о свойствах камней, которые дед никогда бы не открыл людям, они и без клятв найдут и достанут мне что угодно. Но записи – один из запасных вариантов, потому что за ними нужно будет вернуться в Фалм.

– Еще варианты?

– Темные, особенно некроманты, считают, что всегда есть еще вариант. У меня это – обратиться напрямую к Эфар, либо, опять же, вернуться в Фалм и взять один из двух хранящихся в сокровищнице браслетов. Это одинаково небезопасно. Плата за помощь Эфар и возвращение в Фалм может обойтись неоправданно дорого.

– Переживаешь, что придется жениться на одной из идеальных невест? Женись, – стиснув кулачки, решилась Анар. – И так было ясно, что в глазах живущих мне твоей женой не быть никогда. Не это главное. Женись, обещай им все, возьми, что нужно, и возвращайся к нам.

– Отважное сердечко… – Хаэльвиен сгреб нервную и колючую любовь в объятия. – Опасно. Очень опасно. Ты боишься, но все же предлагаешь мне подобное.

– Боюсь. Вдруг она окажется настолько идеальной, что ты забудешь о нас. Откажешься, как в сказке, которую сочинили глупые поселяне в деревне, где ты меня нашел, и которую рассказал тебе ир Комыш. И мне останется только сидеть взаперти и смотреть на луну, потому что она цветом, как твои волосы, свет мой.

– Нет, родная. Ты боишься совсем не того. Ни одна самая распрекрасная дева не заменит в моем сердце тебя и Вейна. Другие могут узнать, где я вас прячу. Поэтому, я начну с артефакторов. Но если вдруг придется… Весь мир должен будет поверить, что вас больше нет.

– Весь? И ты?

– На время. Но я сделаю все, чтобы до этого не дошло.

– Как это возможно? Забыть нас, хоть и на время?

– Магия света может быть не менее беспощадной и изощренной, чем темная. И так же, как темные, мы не делимся всеми своими секретами с окружающими.

– У каждого нож за пазухой и игла в рукаве… Я всего лишь хотела немного тепла, дом и… Тебе следовало сразу признаться, кто ты такой, Хаэльвиен танэ Фалмари, и не называть себя “просто эльф”, просясь на ночлег. Я впустила, а ты коварно украл мое сердце.

– Обмен, “просто травница”. Это был обмен, ведь взамен ты забрала мое.

– Уедем в Дикие земли! Я достаточно окрепла! И Вейн тоже! Эльви, прошу, давай просто уедем!

Она вскочила, нежность, только что сквозившая во взгляде, вновь сменилась тревогой и страхом.

Обнимал, уговаривал. Ее и себя.

– Без живого серебра наш сын, как горящий огонь на сигнальной вышке. Нас найдут и нагонят до того, как мы покинем границы Нодштива.

Решение было принято и больше медлить Хаэльвиен не стал. Днем ранее Комыш подарил ему любопытную подвеску в виде миниатюрного фонарика. Ириец сказал, это клетка для искры.