Придурок: Ой, бедняжка. Я весь день разбирал домики. И ты не слышишь, чтобы я ныл.

Я: На тебя сегодня наставляли пистолет и нападали с ножом? Вот когда твоя жизнь будет на волоске, тогда приходи поговорить со мной о нытье.

Сокровище: Мэддокс! Скажи, что ты не был на волоске от того, чтобы тебя застрелили или пырнули! Мама кирпичей наложит!

Я: Не говори ей, Джем. Ты же знаешь, она только будет волноваться. Мне вообще не стоило вам это писать, но этот идиот меня, как обычно, взбесил.

Карманный демон: Это только доказывает, что тебе срочно нужно заняться сексом, Мэддокс. Жизнь коротка. Завтра тебя может не быть. Хочешь всю жизнь так и хранить свою девственность?

Я чуть не подавился пивом.

Я: Господи, Сэди. Я не грёбаный девственник.

Карманный демон: Один раз. Годы назад. С одной единственной девушкой. Это не считается. Ты всё ещё монах.

Я: Я не собираюсь обсуждать свою половую жизнь с вами. Просто скажу, что она у меня есть. Я счастлив. Доволен. И точка.

Сокровище: Меня эта беседа уже пугает. Кстати, я оставляю Райдера в баре с рыжей, которая не сводит с него глаз. Я её не знаю. Думаю, она новенькая.

Инстинкт защитника тут же сработал.

Я: Как её зовут?

Придурок: Даже если бы я знал, я бы тебе не сказал. Я не хочу, чтобы ты проверял моих партнёрш по базе данных.

Я: Но когда дело касается Джеммы и Сэди, ты не против?

Придурок: Абсолютно.

Карманный демон: Вы оба сексистские свиньи. Джем, нам нужен план мести. Чёрный, коварный и необратимый.

Пять минут от Джеммы не было ответа. Я предположил, что она уже покинула бар и едет домой к родителям, где жила после окончания онлайн-курсов.

Все её мечты были связаны со сценарием, который она никому не показывала, а пока она работала в ювелирном магазине в городе.

Я перевёл телефон в беззвучный режим, выкинул пустую бутылку из-под пива, убрался на кухне и пошёл в спальню. Рабочий телефон оставил на тумбочке со включённым звуком, чтобы не пропустить вызов от диспетчера. Сбросил одежду, оставшись в одних боксерах, и забрался в огромную кровать.

Кровать, в которой никогда не было женщины, несмотря на всю болтовню моих сестёр.

Да, после МакКенны у меня был секс.

За пределами той сумбурной, но эмоционально насыщенной ночи, что мы разделили перед её окончательным уходом, и того жара, который накрыл нас в её комнате в общежитии. Но с тех пор как в моей жизни появилась Мила, я не приводил никого домой. Если встречался с кем-то, то всегда у них. Впрочем, встречался я редко. Не только из-за дочери, но и из-за работы.

Быть таким молодым кандидатом на пост шерифа означало необходимость идеальной репутации. А если говорить начистоту… Я бы никогда не признался себе в этом. А уж тем более не признался бы своим чересчур любопытным родственникам. Но правда была в том, что все эти женщины, все эти случайные связи были… забываемыми. Одноразовыми. Они приносили удовлетворение, но не оставляли следа.

Наверное, потому что ту часть сердца, которая могла бы снова любить женщину, я потерял в тот день, когда МакКенна велела мне больше не звонить.

Когда в один миг исчезли последние пять процентов надежды, за которые я до смешного упрямо цеплялся — что однажды она всё-таки вернётся ко мне.

Я закрыл глаза.

Прогнал из памяти ту мучительную телефонную беседу, что случилась пять лет назад, на её день рождения. И позволил себе утонуть в других воспоминаниях. В сладких. В тех, что лежали за её гранью.

Лунный свет на воде дрогнул, рассыпался на сотни бликов, а затем снова собрался воедино, когда налетел ветер, поднимая волны на озере.

За Бронко шелестели деревья.

Весна наконец вступила в свои права, прогнав долгие снежные месяцы и наполнив воздух запахом новой жизни.

МакКенна лежала подо мной в белом летнем платье, переплетённом золотыми нитями. Вкус её кожи таял на моём языке. Колы и Лунных пирожных. Мои пальцы скользили по её изгибам, изучая её, как будто я не знал её наизусть. Ощущение её напряжённых сосков подушечкой пальца. Моя больная от желания эрекция, прижимающаяся к её тонкому хлопковому белью. Её прерывистое дыхание. Её ладонь, легко скользнувшая по мне. Томительная пытка — медленно войти в её узкую, горячую влажность.

Меня вырвало из воспоминаний, когда рабочий телефон негромко зазвенел, разрывая тишину комнаты. Я ещё не отошёл от сна. От её тела подо мной. От своих собственных ощущений, всё ещё пульсирующих внизу, напрягающих ткань боксёров так же, как в памяти.

Я заставил себя взять себя в руки и поднял трубку.

— Хатли.

— Прости, что разбудил тебя, шериф, но помощник Адамс снова задержал Сибил Ллойд. Ты же знаешь, она не успокоится, пока не увидит тебя.

Я тяжело выдохнул. Последнее, что мне было нужно сегодня ночью — это ещё больше воспоминаний. Ещё больше боли.

Каждый раз, когда Сибил снова появлялась в городе, моя грудь стягивалась узлом. И не отпускала, пока она не исчезала.

— Сейчас найду, с кем оставить Милу, и приеду, — ответил я.

Повесил трубку, провёл ладонью по лицу. Рианна ушла всего несколько часов назад, и я знал, что она вернётся по первому звонку. Но я не хотел её тревожить. Это были те самые моменты, когда быть одиноким отцом с такой работой становилось особенно тяжело. Я ненавидел, когда меня не было дома, когда Мила выбегала из своей комнаты утром. Слишком много её улыбок я уже пропустил. Но я всё равно поеду. Потому что Сибил держала надо мной камень, который мог обрушиться в любую секунду и разрушить всё, что я построил.

Из-за неё я потерял МакКенну.

Но я, чёрт возьми, никогда не позволю ей лишить меня дочери.

Маккенна

— Ты уволена! — Доктор Рой Грегори буквально брызгал слюной, его серые глаза метали молнии.

Чёрные волосы аккуратно уложены. Загорелая кожа, полученная не под солнцем, а из спрея. Мышцы, заработанные не тяжёлым трудом, а дорогими тренировками в элитном спортзале.

— Собирай свои вещи и убирайся к чёрту, пока я не велел охране вышвырнуть тебя!

Я стояла перед ним, вытянувшись в полный рост, подняв подбородок и скрестив руки на груди. Обычно стерильный запах больницы успокаивал меня, но сейчас он не мог заглушить панику, разливающуюся по венам.

— Я действовала в рамках закона.

У двери раздалось шуршание ткани, и за доктором Грегори появилась Салли в медицинских брюках и топе. На её лице застыло раздражённое выражение. Позади неё стояла главный врач больницы, доктор Селена Гомес. Её руки были скрещены на груди, а в карих глазах мелькала тревога.

Наши взаимодействия были минимальными. Доктор Гомес всегда казалась мне прямолинейной, профессиональной и справедливой. Но могла ли я рассчитывать на это сегодня, когда доктор Грегори разил ядом в мою сторону?

— Ни один несовершеннолетний, а тем более мой несовершеннолетний сын, не будет получать медицинскую помощь в этой больнице без согласия родителей, — прорычал Грегори, пройдя мимо меня и направившись к Лейтону. Тот вжался в кровать ещё сильнее. — Вставай.

Лейтон метнул в мою сторону растерянный взгляд, затем попытался спустить ноги на пол. Из его горла вырвался стон.

Я шагнула ближе.

— Тебе не обязательно уходить, — тихо сказала я, но, похоже, он даже не услышал.

На его лице проступил страх.

Доктор Гомес обогнула Салли и сделала ещё шаг в комнату, хмурясь.

— Ты ранен, Лейтон?

— Если он собирается так рисковать, то и получать травмы будет. Урок усвоен. Боль — хорошее напоминание, — резко бросил Грегори.

Доктор Гомес подошла ближе, и я отступила, чтобы она могла осмотреть Лейтона.

— Твой отец уже осматривал тебя?

Лицо Лейтона побледнело, но он кивнул.

— Ты сам обратился за помощью к доктору Ллойд?

— Неважно, обращался он или нет! Она не должна была соглашаться, — Грегори едва сдерживал ярость.