С легким стуком в комнату входит Джанет, одетая в длинное черное платье, ее клубнично-светлые волосы собраны в тугой пучок.

— Время пришло, леди. — Она улыбается, и мой пульс учащается, а дыхание сбивается.

Джейд поднимается на ноги, держа Робби за руку, и собирается уходить.

— Спасибо тебе еще раз за то, что играешь для нас на пианино. Мне так жаль, что ты не настоящая подружка невесты, — говорю я.

Она наклоняет голову в сторону.

— Я люблю играть, а играть для вас — это просто подарок. — Ее глаза слезятся. — Для человека, который никогда не думал, что будет играть снова… — Она кладет свободную руку на грудь, ее длинные французские ногти впиваются в грудь. — Увидимся там, девочки.

Вместе с Джанет и Робби она выходит за дверь.

— Не могу поверить, что я надела розовое, — усмехается Киара. — Что со мной стало?

— Ты стала домашней, — шутит Аида.

Киара насмехается.

— Не в этой жизни.

Мы тихонько хихикаем в пустоте комнаты, пока не собираемся уходить и не выходим в коридор, где все ближе раздается тихая мелодия. Я могу слушать игру Джейд целыми днями.

Когда мы подошли к стеклянным дверям, ведущим во двор, я обнаружила, что Робби ждет меня там вместе с ребятами.

— Ты отлично выглядишь, — говорит мне Энцо, и Дом и Маттео кивают в знак согласия.

— Спасибо, ребята. — Моя грудь вздымается от глубокого вздоха, когда один из охранников, которых мы все еще нанимаем, открывает двери.

Ухмыляющийся Маттео цепляет руку Аиды и шепчет ей что-то на ухо, прежде чем направиться к алтарю. Затем наступает очередь Киары, и Дом и Энцо выходят вместе с ней.

Я опускаюсь на колени перед Робби.

— Ты готов? — спрашиваю я, кладя руку ему на плечо.

Он широко улыбается.

— Я обещаю доставить кольца в целости и сохранности.

— Не сомневаюсь. — Я подмигиваю, поднимаясь на ноги, и, бросив еще один взволнованный взгляд в мою сторону, он идет дальше, поскольку все взгляды устремлены на него — все тридцать.

Мой босс, Керри, и несколько друзей с работы, а также несколько сотрудников и деловых партнеров Данте. После того как я написала Керри, сообщив, что не смогу вернуться в ординатуру, я снова позвонила ей после смерти моих дядей и умоляла встретиться со мной. Я хотела все объяснить, получить еще один шанс. Она сначала сомневалась, но потом пригласила меня в свой кабинет.

Конечно, я не рассказала ей всей правды, только кусочки, которыми могла поделиться. Сначала она отказалась дать мне еще один шанс, но я продолжала пытаться. Я звонила. Я писала по электронной почте. Я приходила, снова и снова. Она всегда была жесткой, но сострадательной, и я надеялась найти в ней эту сторону. Когда я это сделала, она вернула мне мою должность, но мне пришлось начать все сначала, что меня вполне устроило. Все, чего я хотела, — это стать врачом, жить той жизнью, которую я сама для себя выбрала. Теперь у меня есть все это.

Музыка меняется, Джейд играет Come Away with Me Норы Джонс, и наконец-то наступает моя очередь. Мне не терпится увидеть его, прикоснуться к нему. Мой желудок буквально переворачивается.

Крепко сжимая обеими руками букет лилий, я одним шагом прохожу через дверной проем, пока тепло солнца не коснулось моего лица.

Все встают, но быстро исчезают, как только я вижу его: рука закрывает его рот, эмоции вытравлены в его глазах, когда они встречаются с моими.

С дрожащим дыханием я продолжаю идти к нему, пока не оказываюсь достаточно близко, чтобы увидеть, что его любовь ко мне сияет ярче в его взгляде.

— Ух ты, — шепчет он, разрывая пространство между нами. Он берет мое лицо в свои сильные руки, его глаза сверкают, и это не от солнечных лучей, заливающих небо. Это от его любви ко мне.

Он приникает ртом к моему уху, его дыхание щекочет шею.

— Ты самая красивая женщина, которую я видел за всю свою жизнь. — Его губы мягко приземляются на мочку моего уха. — Я никогда не забуду этот момент, пока живу.

Он отступает назад, не в силах перестать смотреть на меня, и все, что мне удается, — это смотреть в ответ.

— Ты — мое тепло в холодный день и сила, когда я в самом слабом положении, — говорю я. — Без тебя я никогда не знала бы, что такое счастье. Я люблю тебя, Данте, — задыхаюсь я, в душе бурлят эмоции. — Твоя доброта — самое прекрасное, что есть на свете.

Я провожу рукой по его шее и смотрю в его глаза, прежде чем мы осознаем, что в доме стало тихо.

Вздрогнув, я оглядываюсь по сторонам, и все улыбаются нам. Мои щеки вспыхивают, и он крепче сжимает мою руку.

— Такое ощущение, что никого, кроме тебя, не существует, — говорит он мне.

У меня сводит желудок, а сердце трепещет от восторга. Потому что это правда. Он — весь мой мир.

— Похоже, вы уже произнесли свои клятвы. — Энцо вскидывает бровь, когда мой взгляд быстро перебегает налево.

Но Данте даже не смотрит ни на кого другого, его рот приоткрыт, а напряженный взгляд устремлен на меня.

— Я произнес свою клятву с того момента, как встретил ее.

У меня перехватывает дыхание, глаза слезятся от восторга. Этот человек и то, как он меня любит, — это волшебно. Это прекрасно.

Вокруг нас так много любви, она ощутима, это энергия, живущая своей собственной жизнью. Любовь между мужьями и женами, между любовниками, между матерью и ребенком — в кои-то веки мы все там, где должны быть.

Я хотела бы, чтобы то, что мы чувствуем в этот момент, мы чувствовали всю оставшуюся жизнь, хотя знаю, что это нереально. Жизнь иногда обладает злым чувством юмора, но, несмотря на это, я хочу, чтобы мы помнили о том, что чувствуем сейчас, и брали это с собой в испытания, которые может подбросить нам судьба.

Когда начинается церемония, наше внимание, наконец, обращается к ней, и, сцепив руки, мы еще раз обвенчаемся друг с другом, зная, что наша жизнь только начинается.

РАКЕЛЬ

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

— Дорогая, ты со дня на день должна родить ребенка, — говорит Данте, хватая пакет с виноградом и бросая его в корзину. — Ты должна отдыхать дома, свесив ноги, а не ходить с нами за продуктами.

Мои губы растягиваются в натянутую улыбку, и я вскидываю одну бровь на своего сексуального мужа, который в данный момент делает все возможное, чтобы вызвать у меня раздражение.

— Мне нужно, чтобы этот твой сын появился на свет прямо сейчас, и доктор сказал, что нужно ходить. Много ходить. Вот я и пытаюсь это сделать.

— Что вообще знают эти доктора? — Он обхватывает своей сильной рукой мою спину и нежно целует меня в губы. — Этот ребенок — Кавалери, детка. Он выйдет, когда захочет.

Я насмехаюсь, игриво отталкивая его, но он хихикает, снова притягивая меня к себе.

— Ну, тебе лучше поговорить с нашим мальчиком, потому что он уже на два дня позже срока, и его мама становится все более болезненной и ворчливой.

— Но все равно красивая. — Данте прислонил свой рот к моему уху, наши взгляды устремились на Карнелию, когда она взяла несколько ягод малины и бросила их в тележку. — Обещай, когда мы вернемся домой, я приготовлю тебе теплую ванну, а когда она ляжет спать, я буду растирать твои ноги всю ночь.

Улыбка озарила мое лицо, и я издала вздох, а может быть, это был стон, который вырвался у меня.

— Я уже говорила, что я одержима тобой? — говорю я ему, опустив голову на его плечо.

Его смех теплый и хриплый, когда он целует меня в макушку.

— Я тоже люблю тебя, милая. — Этот человек делает меня такой счастливой. Такой довольной.

За последние несколько лет он был самым замечательным мужем, особенно в последнее время, когда я переживала эту тяжелую беременность. Из-за постоянных проблем со спиной и повышенного артериального давления врачи внимательно следили за мной в этот раз. И в последние пару недель у меня не было никакого настроения заниматься сексом. Такое случилось впервые за все годы нашей совместной жизни. Я, честно говоря, переживала, что это разрушит наш брак, но он отнесся к этому с пониманием. Все, что он хочет делать, — это заботиться обо мне. Он готовит для меня и делает самый замечательный массаж.