— Господи, пощади мой член.

— Так тебе нравится? — Она проводит руками вверх и вниз по бедрам, глядя на меня с соблазнительным блеском.

Я приподнимаюсь, провожу рукой по волосам и резко выдыхаю, не в силах оторвать взгляд от ее тела.

— Ты уверена, что хочешь сначала поесть? — Оказавшись перед ней, я обхватываю ладонями ее попку, прижимаю ее к своей груди, и мой стояк упирается в нее.

— Я немного голодна. — Она улыбается знойной улыбкой, пальцем перебирая выбившуюся прядь волос.

— Правда? — Я сжимаю ее бедра обеими ладонями и опускаю свой рот к ее рту. Мои губы приближаются к теплому дыханию, вырывающемуся из ее губ. — Чего хочет моя девочка?

— Конечно же, суши, которые ты приготовил. — Обе ее руки поднимаются вверх по моей спине, ее ногти впиваются в плоть, заставляя мои мышцы подрагивать.

Я позволяю своим губам прикоснуться к ее губам и стону, когда она испускает маленький, слабый стон.

— И это все?

— А что еще я хочу? — вздохнула она.

Зарычав во всю глотку, я с силой прижимаю ее тело к стене. Моя рука обхватывает ее шею, обвивается вокруг нее, пальцы впиваются в мягкую кожу.

— Вот это. — Я упираюсь тазом в ее бедра, мой член трется о нее, а ее руки сжимаются в плотные кулаки у меня за спиной.

— Энцо, — кричит она.

— Да, детка… — Я кручу бедрами сильнее, глубже. — Я точно знаю, что тебе нужно. — Мои губы опускаются к ее шее, я целую и посасываю ее кожу, одновременно вдавливаясь в нее тазом. — Я сниму с тебя это платье, и ты останешься только в туфлях на каблуках и трусиках. Тогда я покажу тебе, чего именно я жажду.

ДЖЕЙД

Он любит, когда я играю, когда клавиши фортепиано касаются кончиков моих пальцев, когда глаза закрыты, когда мелодия окружает меня, как теплое одеяло в прохладную ночь.

Его руки обхватывают мои плечи сзади, и его доминирующее прикосновение проникает в меня, мои соски напрягаются, когда я позволяю себе погрузиться в транс — и от музыки, и от его рук на мне. Ощущение его, музыка — всего этого слишком много и в то же время недостаточно. Он крепче прижимает меня к себе, массируя, а его руки блуждают по моим рукам. Я утопаю в нем, все эти ощущения струятся по моему телу, как призрачное прикосновение.

После еды мы каким-то образом оказались в музыкальной комнате, где он попросил меня сыграть. Эти теплые, проникновенные глаза гипнотизировали меня, когда он медленно целовал меня, прижав спиной к роялю. Когда он развернул меня к себе, он заставил меня опуститься на скамью, а я все больше и больше нуждалась в его прикосновениях, требующих, чтобы я делала то, что он хочет.

Его руки скользят по моим рукам, постепенно переходя к груди, большие пальцы проводят по соскам через платье — напряженным и твердым для его рта. Сильно нуждаясь в нем, я вжимаюсь всем телом в скамейку, до смерти желая ослабить пульсацию своего клитора.

— Энцо… пожалуйста, — бормочу я, мои пальцы замедляют движение, когда он щиплет мои соски.

— Продолжай играть. — Требование, прозвучавшее в его тоне, — это ритм похотливого удовольствия, взывающий к моему телу, впивающийся в мою кожу.

Я не останавливаюсь. Я заставляю музыку вырываться из моей души, даже когда его руки опускаются ко мне на колени. Он задирает платье, и я немного приподнимаюсь, освобождая ему место. Из меня вырывается стон, предвкушение затягивает меня внутрь, отчаянно желая, чтобы он прикоснулся ко мне.

Шелковистые прикосновения его пальцев касаются моей внутренней поверхности бедер.

Наконец-то.

Я играю быстрее, желая, чтобы эта песня закончилась, чтобы он мог овладеть мной.

Двигаясь вперед, он скользит кончиками пальцев выше. Мое дыхание становится поверхностным, когда он скользит вверх и вниз, прижимаясь к моему ядру, прямо между моим лоном.

— О Боже, — дышу я, теряя концентрацию, мои пальцы соскальзывают с клавиш.

— Не останавливайся, или я остановлюсь, — предупреждает он. — Я хочу слышать, как ты играешь, пока я играю с тобой.

Я сглатываю тяжесть в горле, по обеим рукам бегут мурашки, когда он указательным пальцем сдвигает мои трусики в сторону.

Я с готовностью раздвигаю бедра, желая, чтобы боль утихла, но зная, что она вернется, если он того пожелает. Он владеет и моим телом, и моим сердцем. Я — его игра. В этом он прав.

— Энцо! — Я вскрикиваю, когда он слегка поглаживает мой клитор большим пальцем — достаточно, чтобы я жаждала большего. — Пожалуйста, мне нужно… — Мои пальцы бьют по клавишам, и я перестаю играть. Внезапно он тоже перестает играть.

— Нет… — Я протестую. — Ты не можешь так со мной поступать.

Его глубокая грудная усмешка, губы, гуляющие по моей шее, посылают толчок вниз, в то пространство, которое мне нужно, чтобы он заполнил.

— Руки снова на пианино. Я сказал тебе, чего я хочу. Теперь заканчивай.

Со стоном я снова заставляю свои руки работать, играя с жадностью, и он, наконец, снова прикасается ко мне. Он проводит пальцами по моим половым губам, дразня их. Я резко выдыхаю, когда он входит в меня, лишь кончиками пальцев, и я вся горю.

— Энцо, да, — шепчу я со стоном. Большой палец ласкает мой клитор, а он трахает меня уже глубже, двумя пальцами там, где раньше был один. — Сильнее! — кричу я, музыка уже не звучит, но я не останавливаюсь ни на секунду, пока он трахает меня, мои бедра двигаются, требуя большего. — Энцо, я собираюсь… О Боже!

Мои руки дрожат на пианино, и я плачу, пальцы на ногах загибаются в чулках, обхватывающих мои ноги.

— Трахни меня… Ты мне нужен.

— Я знаю, что тебе нужно, — стонет он, другой рукой перебирая мои волосы и откидывая мою голову назад, чтобы я могла заглянуть в глаза мужчины, которого я отчаянно хочу.

Его зубы скрипят, когда он проникает в меня все глубже, три пальца растягивают меня, пока мои глаза не закатываются, и я думаю, что перестала играть.

— Да, да, да… не останавливайся. Не надо… оххх… блять, Энцо! — Его имя на моих губах — отчаянная мольба о большем. Наши глаза сцеплены, каждый дюйм во мне пылает, пока я падаю в огонь, который он создал. Я трепещу на его груди, а он смотрит на меня так, словно хочет поглотить меня.

Я не перестаю кончать. Это бесконечно. Я вся дрожу, когда его пальцы впиваются в меня так глубоко, что я вижу звезды.

Его тяжелое дыхание упирается мне в лоб, а мое тело постепенно расслабляется, выдохи становятся беспорядочными. Он обхватывает ладонью мое горло, задыхаясь, поворачивает мою голову к себе и берет мой рот в свой. Это похоже на чертову одержимость — зубы, губы, рыки и стоны. Мы практически разрываем друг друга на части, страсть капает из любви и обжигающей химии, которую мы испытываем друг к другу.

Он впивается зубами в мою нижнюю губу, тянет так сильно, что боль и удовольствие становятся одним целым. Я втягиваю его язык в рот, и он сжимает ладонь вокруг моего горла самым восхитительным образом. Я жажду, когда он превращается в животное — в мужчину, который желает меня с безжалостной потребностью.

— Встань, — требует он, отступая назад, когда я пытаюсь подняться на ноги. Он помогает мне подняться, его пронзительный взгляд блуждает по моему телу, оставляя за собой след разрушения. Потому что я снова хочу его, нуждаюсь в нем так сильно, что готова умолять, лишь бы почувствовать его член внутри себя.

Не успеваю я произнести ни слова, как его руки оказываются на моем платье, расстегивая боковую молнию.

— Сними его для меня. — Он смотрит на меня из-под ресниц, а мой рот приоткрывается, когда мои руки ложатся на плечи, и наши взгляды соприкасаются так, как я хочу, чтобы соприкасались наши тела. Медленно я позволяю платью опускаться все ниже и ниже, обнажая свою грудь перед его взглядом.

Его челюсть сжимается, грудь вздымается от тяжелого дыхания. Не отрывая взгляда от его глаз, я позволяю платью скользить все ниже и ниже, пока на мне не остаются только трусики и туфли на каблуках, которые он хотел.