— Да, не останавливайся, — задыхаюсь я, царапая его кожу головы, снова прижимая его к своей киске, и вибрация его смеха заставляет меня быть на грани. Два пальца погружаются в меня, те же самые, которые он использовал раньше, и он трахает меня карающими ударами, его язык безжалостен, когда он доставляет мне удовольствие.

— Да, о Боже… — Моя задница скользит по дивану, мое тело — это электрический клубок нервов. И в последний раз, когда его пальцы проникают глубже, я выкрикиваю его имя, громко и беззастенчиво.

Он делает это со мной. Каждый раз. За эти годы он многое узнал о том, что приносит мне удовольствие, и я тоже. Мы проводили бесконечные дни, изучая друг друга. И этот человек может возбудить меня одним лишь прикосновением своего рта к моей шее. Когда детей нет рядом, он трахает меня, перегнув через кухонную стойку, откидывая мою голову назад, держа за горло и произнося все грязные слова, которых я так жажду.

— Ты невероятна, Аида. — Его пальцы пробегают по моим влажным половым губам, его глаза пируют на моем самом интимном месте. — Такая красивая. Гораздо красивее, чем звезды на небе.

Я тяжело дышу, не в силах говорить, мое тело все еще находится под кайфом, и в одно мгновение он поднимает меня с дивана и заключает в свои объятия.

— Я еще не закончил с тобой. — Его глаза смотрят на меня, мои ноги обхватывают его бедра, когда он устраивается на диване, а я сверху. Я облокотилась на него, впиваясь в него, и моя ладонь легла на щетину его щеки.

Его грудь вздымается, лицо наполняется чувством покоя и обожания. Я перебираю пальцами пуговицы его рубашки и медленно раздеваю его, нуждаясь в этой связи, желая, чтобы мой муж был внутри меня. Он стягивает рукава, не сводя с меня глаз, и я бросаю рубашку на пол.

Мои руки переходят к пуговице его брюк, и я закатываю молнию вниз, пока он наблюдает за этим, положив ладони на верхнюю часть моих бедер.

Его член подрагивает. Я чувствую, как он напрягается в моей руке, когда я прикасаюсь к нему, потирая его сдержанными движениями.

Он поднимается, быстро ставит меня на ноги, чтобы я могла снять с него брюки и боксеры, и бросает их через всю комнату. Его член полностью твердый. Толстый. Я трогаю его. Провожу кулаком вверх и вниз по его стволу.

Мои стенки сжимаются, нуждаясь в том, чтобы он заполнил пустоту.

— Мне нужно трахнуть тебя, — прохрипел он, прикусывая зубами мою нижнюю губу, его рука обхватила мою спину, когда он усаживал меня на диван, увлекая за собой. — Мне нужно чувствовать то, что ты делаешь со мной каждый раз, когда я занимаюсь с тобой любовью. — Он берет себя в ладони и прижимает кончик к моему входу. — Я буду любить тебя всегда, Аида. Я буду любить тебя до тех пор, пока звезды не померкнут и луна не перестанет светить. Пока мы не превратимся в пыль, развеиваемую ветром. И даже тогда мы будем вместе, Аида, — он схватил меня за бедра, впиваясь взглядом в мои глаза, — потому что моя любовь к тебе бесконечна.

— Значит, навечно? — Я дышу в нескольких сантиметрах от него.

— Навечно. — Затем он входит в меня до упора, и я обхватываю его, наши тяжелые стоны наполняют комнату.

Мой рот снова встречает его рот, мои бедра бьются о его бедра, растянутые и заполненные до отказа.

— Сильнее, — кричу я. — Сильнее, пожалуйста.

С рычанием он берет себя в руки, переворачивает меня, располагая мое тело так, чтобы он мог трахать меня сзади.

Я прижимаюсь к спинке дивана, его грудь встречается с моей кожей, когда он вводит в меня головку своего члена и сильно, до крика, ударяет.

Его безжалостные удары не знают пощады, мои волосы в его руках, и он тянет их так, как мне нужно.

— Мне нравится, что ты вся мокрая, — стонет он мне в ухо. — Мне нравится, как ты всасываешь мой член своей киской, как будто не можешь насытиться.

— Маттео… о Боже.

— Вот так, детка, — шипит он, покусывая мою мочку. — Бери. Каждый дюйм твой.

Его теплое, пьянящее дыхание отражается от пульса, бьющегося в моей шее.

Его грязные слова возбуждают меня, я отвожу зад назад, и он сильно шлепает меня по нему.

— Грязная девчонка, — говорит он и делает это снова. Его рука ласкает мой клитор, доводя меня до исступления. Я уже чувствовала, что освобождаюсь, что еще чуть-чуть — и это будет все, что мне нужно. Но вместо того, чтобы довести меня до оргазма, он берет эти пальцы и вводит их в мою попку, играя со мной там, погружаясь в эту дырочку. И чем больше он это делает, тем быстрее бьются его бедра, моя потребность почти достигла пика.

Мне становится все труднее сдерживаться. Еще один палец раздвигает мою попку, его член погружается глубже, поглаживая сильнее.

— Маттео! — кричу я, захлебываясь от наслаждения.

Он работает со мной быстрее, насаживаясь все глубже, гонясь за собственной разрядкой, он оттягивает мою голову назад, трахая меня так сильно, что я почти раздираю кожу своими длинными ногтями, впивающимися в нее.

— Бляять! — рычит он, изливаясь в меня, заполняя меня до последней капли. Раз, два, я сбиваюсь со счета, пока он не замирает, падая на мою спину, его пот покрывает мою кожу, он тяжело дышит мне в затылок. — Я предлагаю остаться здесь и трахаться всю ночь. Пусть мой брат займется детьми до завтра.

Я вздыхаю от смеха.

— Звучит заманчиво. Но ты же знаешь, что Сайрес проснется в слезах и захочет в свою постель.

— Черт возьми. Ты права. — Он целует мою лопатку, не делая ни малейшего движения, чтобы слезть. Меня это устраивает. — Я могу помочь тебе одеться, а потом мы можем идти.

— Думаю, я справлюсь, — бросаю я с ленивой улыбкой.

— Я знаю. Но мне нравится одевать тебя так же, как и раздевать.

— Правда? — вздохнула я.

— Ммм, да. — Он убирает прядь моих волос со щеки и костяшками пальцев наклоняет мое лицо к себе. — Потому что это заставляет меня снова и снова представлять тебя обнаженной.

Тепло расцветает в моем центре. Улыбка вытягивает мои губы вверх.

Когда мы вот так, по-своему, тихо любим друг друга, мне хочется вернуться назад и сказать тем двум маленьким детям в подвале, что однажды у них все будет. Однажды никто их не остановит. Они будут любить друг друга в открытую, и с каждым днем они будут все дальше от прежних ужасов.

АИДА

ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ — 67 ЛЕТ

Дорогой дневник,

Давненько я не писала. На самом деле, добрых пятьдесят лет. Иногда я перечитываю то, что писала тебе, когда была там, в том доме, с этим чудовищным мужчиной, и не могу поверить, что это была я. Потому что моя жизнь, она была хорошей. Такой хорошей. Первые несколько лет я боялась, что это всего лишь иллюзия, околдовавшая меня. Но это реальность — моя жизнь, любовь, которую мы нашли.

Мы с Маттео, мы есть друг у друга, наши дети, наши милые внуки, и мы относимся к каждому дню, как к подарку.

Мы наверстали все, что потеряли, все, что упустили. Мы даже перечеркнули все, что было в списке желаний Маттео, включая ныряние с аквалангом. Это было очень весело.

Мы пытались повторить это еще пару раз. Но сейчас мои старые кости уже не выдерживают такого. Но у меня всегда будут воспоминания, дни, наполненные закатами и смехом, и красота жизни, возрождающейся из сумрака нашего отчаяния.

Итак, пришло время прощаться, мой старый друг. Это будет моя последняя запись. Ты хорошо служил мне, как настоящий приятель, и я никогда тебя не забуду.

Я закрываю ежедневник, тот самый, который был у меня с четырнадцати лет, тот самый, который Элисон подарила мне на день рождения, и кладу его на колени.

— Что ты пишешь, милая? — Маттео обнимает меня, притягивая к себе для поцелуя.

— То, как сильно я тебя люблю. — Я опускаю голову ему на плечо, и его губы касаются моей макушки.

— Не так сильно, как я люблю тебя. — Он вздыхает, а мы смотрим на наших шестерых внуков, которые слишком шумят, но нам все равно, потому что так и должно быть. Это то, чего я всегда хотела.