Я стараюсь сдерживать свой член, пока мы едим в тишине. Курорт, который я выбрал, был эксклюзивным, и та часть пляжа, на которой мы находимся, принадлежит только нам. Другие виллы находятся на расстоянии.

Сервер возвращается, когда мы уже закончили, катит поднос и несет три накрытые тарелки.

— Когда вы будете готовы к десерту, сэр.

— Мы готовы. — Я поднимаюсь на ноги, ставлю наши грязные тарелки на поднос, а он ставит новые на наш стол. С отрывистым кивком он уходит.

Внезапно я занервничал. Что, если она откажется? Что, если она не готова к таким обязательствам? Но я должен знать. Я должен сделать ее своей женой, наконец. Потому что она уже чувствует это. Мы просто должны сделать это официально.

Сначала я снимаю крышку с тарелки Робби — шоколадный муссовый торт с ягодным ассорти, — затем перехожу к ее тарелке, делая то же самое. Когда она откусывает кусочек, я оставляю свою тарелку прикрытой, зная, что коробка лежит там и ждет, когда я ею воспользуюсь.

Ее рот растягивается в улыбке, и она продолжает есть пирог, а Робби смотрит на меня, когда я нервно снимаю крышку с тарелки и кладу черную коробочку на ладонь. Не думаю, что она видела, как я это делаю, но Робби, конечно, видел, и у него перехватило дух. Но как только я опускаюсь на колени на песок, она с громким лязгом роняет вилку.

— Что… — Ее глаза становятся огромными, она закрывает рот ладонью, а Робби ухмыляется, глядя на каждого из нас.

— Детка, я люблю тебя с того момента, как мы встретились. Я знаю, что ты знаешь, что это правда. Я почувствовал, какими мы можем быть, и с тех пор хочу тебя каждую минуту. Я увидел, кем мне суждено быть, когда посмотрел в твои глаза, и никогда не хочу возвращаться к тем дням, когда я встретил тебя. Я хочу большего. Я хочу, чтобы мы стали семьей. Поэтому… — Я открываю шкатулку, и квадратный бриллиант, окруженный крошечными бриллиантами, сверкает под светом факелов вокруг нас. — Все, что мне нужно знать сейчас, — выйдешь ли ты за меня замуж?

Она вскакивает на ноги, отодвигая стул. Ее грудь вздымается и опускается, когда она смотрит мне в глаза, в ободках ее глаз пляшут слезы.

— Конечно, я выйду за тебя, Энцо. Ты — половина моего бьющегося сердца, и я буду любить тебя вечно.

С преданностью, бьющейся в моих жилах, я достаю кольцо, не сводя с нее взгляда, и надеваю его ей на палец. Взяв ее руку в свою, я целую каждый кончик ее пальца, а она с безумной любовью смотрит на меня. На мужчину, который никогда не думал, что когда-нибудь найдет ту, которая просто ждала, когда он найдет ее.

Через месяц мы вернулись на то же место, но на этот раз на свадьбу, со всеми нашими любимыми людьми. Мои братья были рядом со мной, а Робби, что ж, он был шафером.

— Кажется, она здесь, — шепчет он, выпрямляя спину, когда вдалеке зазвенели ключи, открывая дверь.

Ее каблуки цокают, когда она приближается к комнате, где мы спокойно ждем. Как только дверь закрывается и она входит внутрь, я вижу ее раньше, чем она меня. Длинные волны ниспадают на ее сиськи, ее задница округлая в обтягивающих джинсах, которые я не могу дождаться, чтобы содрать с ее великолепного тела.

Она возится со своей большой сумкой, перекинутой через плечо, и ей требуется секунда, чтобы заметить нас в комнате. Она испуганно вскрикивает.

— Что вы здесь делаете? Я думала, вы еще на игре.

— Планы немного изменились. — Я поджимаю губы, любуясь шоком на ее лице. Не могу дождаться, когда она увидит, что я приготовил сегодня вечером.

— Давай, мам! — Робби вскакивает на ноги. — У нас есть для тебя сюрприз! — Он бежит к ней, а я следую за ним. В этот момент она поворачивает голову и бросает на меня пытливый взгляд, который заставляет меня усмехнуться и подмигнуть.

Она бросает игривый взгляд, когда Робби практически тащит ее в столовую.

Она задыхается, глядя на обстановку, ее брови изгибаются, а черты лица смягчаются.

— Что это такое? — прошептала она, переводя дыхание.

В комнате горит приглушенный свет, в центре стола сверкают маленькие свечи, в центре стоит ваза со свежими пионами.

— Мы приготовили для тебя! — Робби спешит показать, что лежит на подносах.

— Ух ты, — восхищается она, прикрывая рот пальцами. — Вы, мальчики, сделали это? Для меня? Вместе? — Ее голос трещит от видимых эмоций, она прижимает ладонь к груди. — Это самое милое зрелище.

Я подхожу к ней, осматриваю ее глаза, в которых блестят слезы, переглядываюсь с Робби, который смотрит на меня, кривя рот.

Она вытирает глаз тыльной стороной ладони.

— Я же говорил, что она будет плакать.

— О, черт! Ты потеряла мой десерт, мам.

Она смеется, взмахнув ресницами.

— Что?

— Он сказал мне, что ты будешь плакать, когда увидишь все это, а я сказал, что не будешь. — Он надулся. — Это нечестно.

— Вот что я тебе скажу, приятель. — Я перекидываю руку через его спину, притягивая его к себе. — Я оставлю тебе твой десерт, но если мы будем вести счет, запомни, кто выиграл. — Я киваю, указывая на себя.

— Ха. Ха. — Он закатывает глаза, с юмором.

— Ты готов пойти к своему дяде Данте? — Я спрашиваю, потому что мне нужна моя девочка одна для всего того, что я собираюсь с ней сделать.

— Подожди, он не останется? — спрашивает она, как раз когда Робби убегает за своей сумкой и обувью для ночевки.

— Нет. — Я подхожу, сжимаю ее челюсть в своей ладони, мои губы приближаются к ее уху. — Мы будем играть всю ночь, детка. Будет безопаснее, если он уйдет. — Я провожу губами по ее шее. — Я хочу, чтобы ты кричала мое имя на весь дом.

Я подаюсь назад, наши взгляды спутались в горячем желании, ее неглубокое дыхание практически вырывается из приоткрытых губ. Я сжал челюсти, мой член запульсировал от румянца на ее щеках.

Робби вернулся.

— Готов.

— Я вернусь через минуту. — Схватив ее за затылок, я притягиваю ее к себе, быстро целую ее с рыком разочарования, затем мы выходим за дверь, и я практически бегу к Данте.

— Эй! Я не могу идти так быстро, — жалуется Робби, когда мы мчимся по пустой улице в нашем закрытом квартале. Я сбавляю темп, усмехаясь.

— Извини, малыш. Я немного проголодался.

И это не из-за еды.

— Ну да, ребенок должен ходить, так что дай мне пройтись, старик, — говорит он со смехом.

— Старик, да? — Я останавливаюсь на полшага, разевая рот, готовый схватить его, но он бросается прочь. — Недостаточно быстро, — говорю я, обхватывая его руками и подбрасывая в воздух, неся его в ту сторону, где находится Данте.

— Эй! — кричит он с юмором. — Если я упаду и ударюсь головой, мама тебя убьет.

— Да, да, пристегнись. — Я несу его в ту сторону, к двери Данте, стуча свободной рукой. Мой брат открывает дверь, подергивая бровями.

— Напомни мне, чтобы я никогда не просил тебя посидеть с ребенком. — Он качает головой. — Эй, Робб… — Он смотрит на него сверху вниз. — Хочешь, чтобы я надрал ему задницу?

— Да, спаси меня! — Робби хихикает.

— Брось моего племянника. Сейчас же. — Он притворяется серьезным, складывая руки на груди.

— Хорошо, — говорю я, опуская Робби на ноги. — Но это только потому, что меня ждет моя леди.

Робби потирает лоб.

— Кажется, вся кровь официально находится в моем черепе. Спасибо. — Данте распахивает дверь и вбегает внутрь.

— Ладно, придурки. Развлекайтесь. У папы есть дела, о которых нужно позаботиться.

— Я бы сказал, что мы будем скучать по тебе, но… — И тут Данте захлопывает дверь перед моим носом.

— Я знаю, где ты живешь! — кричу я через барьер, а затем срываюсь с места и еще быстрее мчусь обратно.

Когда я наконец открываю свою дверь, она уже ждет меня, на тех же каблуках, но, черт возьми, она в совершенно новом наряде. Мой взгляд медленно блуждает по ее изгибам, обтянутым огненно-красным платьем, и тяжелая выпуклость в моих брюках физически подрагивает.