ДраКоша пытался выудить подробности, своим тихим умоляющим голосом он просил меня подумать, не действовать импульсивно. Он напоминал мне о своем предназначении, о том, что мы должны держаться вместе, но я был непреклонен. Внутри меня кипела решимость, и ничто не могло ее поколебать.

Сегодня я сделаю это.

Сегодня я позволю своему волку выполнить то, чего жаждет каждая клеточка моего тела – найти свою пару, почувствовать ее след, услышать зов. Я подозревал, что это будет опасно, но этот страх ничто по сравнению с тем, что я чувствовал каждый день без Лианы.

Когда пришло время ужина, я специально набил брюхо по максимуму, чувствуя, как желудок наполняется приятной тяжестью. Я надеялся, что для волчьей формы обильная пища послужит источником дополнительной силы. Еда, калории – всё это могло понадобиться нам ночью, чтобы продержаться как можно дольше. В столовой стоял привычный гвалт, студенты обсуждали что-то свое, но я не вслушивался. Чувствовал только пристальный взгляд Майи, которая уже закончила трапезу и продолжала пялиться на меня. Ее взгляд был пронизан тревогой, и я знал, что она явно что-то подозревает. Пчёлка была готова спросить или выслушать, что происходит, но я избегал ее взгляда, не желая никаких разговоров.

– Лёнь, может, пойдем в общагу? Ты выглядишь так, будто не спал целый год, – сказала она голосом, полным тревоги, а в глазах читалось непонимание. – Радует хотя бы то, что поел, но и пугают объёмы сожранного!

Слова подруги проникли в сознание, словно теплый ветер, но я не мог позволить себе дать слабину.

– Я приду позже, – ответил я коротко, стараясь не смотреть на оркшу.

Я знал, что обнаружу в ее глазах беспокойство, и боялся, что это может поколебать мое решение. Майя еще немного постояла, явно желая что-то добавить, но потом просто кивнула и ушла. Ее шаги затихли вдали, а я остался сидеть за столом наедине с тяжёлыми мыслями. Казалось, что даже стены столовой давили на меня, не позволяя вольно вдохнуть.

Когда практически все разошлись, я направился в место, где один раз уже нашел абсолютный покой, пускай и совсем ненадолго.

Пещера.

Та самая пещера, где мы с Севой и Лианой совершили наш первый стайный оборот. Место, где мы стали единым целым, где я впервые ощутил всю мощь связи со стаей. Там всё еще оставались наши подстилки – холодные, никем не использованные, но я знал, что здесь смогу уловить хотя бы чуть-чуть ее присутствие. Каждый шаг по мокрому снегу отдавался в ушах глухими ударами сердца. Сумерки плавно окутывали лес, воздух был холоден, а небо – тяжёлым и мрачным.

Я вошел в пещеру, и знакомый запах сырости и холодного камня обрушился на обоняние. Ночь начала укрывать обстановку снаружи, когда я опустился на подстилку Лианы, вдыхая запах ее волчицы. Аромат принцессы едва уловимый, но он всё еще был здесь, безусловно. Словно слабое эхо ее присутствия. Я сидел на влажной ткани, глядя, как пространство за пределами пещеры подсвечивается светом полной луны, и чувствовал, как внутри меня нарастала глухая ярость. Мой волк находился в крайней степени возбуждения, он метался, требовал свободы, и сегодня я был готов эту свободу ему отдать. Здесь, на этом месте, всё, что было мной прежним, стало ненужным.

– Делай что хочешь, – тихо сказал я внутрь, обращаясь к истинному зверю. – Сегодня не стану вмешиваться. Ты можешь полностью распоряжаться нашим телом. Я знаю, чего ты хочешь, и верю, что ты найдешь ее, если она где-то там.

Я быстро разделся, не обращая внимания на холод. Сердце гулко билось в груди, когда лунный свет начал проникать в пещеру. Яркий и холодный, как ледяной огонь. Я чувствовал, как волк поднимался внутри меня, как волны ярости захлестывали всё человеческое.

Эта ночь – наша.

Внутри не было страха, только тоска и невыносимое желание найти ее. Я уже не мог больше ждать. Весь этот месяц, каждая секунда стали мучением, пыткой, которая не давала покоя.

Кожа начала трещать, мышцы сокращались, тело ломалось и перестраивалось. Я не сопротивлялся, позволял процессу происходить, наблюдал за тем, как волк берет верх. Стиснув зубы от боли, смотрел, как руки превращаются в лапы, как ногти удлиняются, становясь когтями, как всё человеческое постепенно исчезает. Этот процесс не был ни быстрым, ни легким, но я знал, что каждая минута страданий приближает меня к тому, чего так отчаянно жаждал.

Я вспомнил Лиану, ее улыбку, глаза, и то, как они светились, когда она смеялась. Эти воспоминания, словно огонь, разжигали ярость внутри меня. Я не мог позволить им исчезнуть, не мог позволить, чтобы кто-то отнял ее у меня. И эта ярость была единственной силой, которая поддерживала меня в этот момент.

И вот я больше не человек.

Черный волк, от которого исходят волны дикого гнева и отчаяния, медленно выходит из пещеры. Свет луны освещает нас, и я чувствую, как инстинкты захватывают меня до конца. Больше нет человеческих мыслей, нет сомнений, нет страха. Есть только цель. Найти ее. Найти и вернуть. Убить любого, кто встанет у меня на пути! Этой ночью мы пойдем до конца. Эта ночь принадлежит только нам, и ничто не сможет нас остановить.

Волк поднял голову, вглядываясь в глубину леса, чувствуя, как ветер разносит разнообразие запахов. Я различал их мельчайшие оттенки – мелких животных, птиц, деревьев, мокрой земли. Но я искал лишь один. Инстинкт гнал нас вперед, и я не сопротивлялся. Волк был свободен, и он знал, что ему нужно делать.

***

ДраКоша, за последние дни слегка ослабевший, наблюдал за хозяином, оставаясь в невидимом для всех режиме. Леонид выглядел изможденным, его глаза утратили привычный блеск, а лицо осунулось после месяца бесплодных поисков. Совесть не позволяла фамильяру напоминать о своем пропитании, видя, как бро занимается самоедством. Со вчерашнего дня Лёня повел себя максимально скрытно и подозрительно. Он не признался, куда бегал от фамильяра через портал, а котоящер чувствовал лишь сильную ауру электромагиии, что хозяин принес на себе.

Вот и сейчас, набивая утробу едой, Леонид закрылся от своего хранителя ментальной стеной. С утра он лишь взял со своего фамильяра странное обещание, что тот не расскажет никому о предстоящей попытке оборота в полном одиночестве. Это гложило котоящера.

Нужно что-то предпринять, но вот что?

Видя, что Майя приглядывает за хозяином, он решил обратиться к фамильяру бабушки Риты – Григорию. Древний, опытный кот был единственным, к кому ДраКоша мог обратиться за советом. Он точно знал, где его искать. Гриша всё свободное время проводил в подвале общежития, охотясь на расплодившихся мышей.

ДраКоша нашел старого фамильяра в холодном темном углу, заваленном пыльными тюками изношенной ткани. Григорий сидел на полу с довольной физиономией, поглощая очередную хвостатую добычу. ДраКоша подошел ближе, его крылья чуть опустились от усталости, в глазах не было видно прежнего задора.

– Эй, юнец, что тебя сюда привело? – Григорий говорил лениво, прижав лапой остатки своей трапезы. – Ты выглядишь так, словно увидел смерть.

– Гриша, – ДраКоша сел рядом, нервно перебирая когтистыми лапками. – Лёня... мне кажется, он собирается сделать что-то безумное. Взял с меня слово, чтобы я молчал, и сам за весь день и парой фраз ни с кем не обмолвился. Я понятия не имею, что мне делать. Но боюсь за него до безумия.

Кот прищурил глаза, его усы дрогнули, и он поднял голову, внимательно посмотрев на младшего коллегу.

– Он заставил тебя молчать, говоришь? А ты решил, что это верное решение? – переспросил Григорий, тщательно вылизываясь. Его голос был низким, но в нём явно считывались нравоучительные нотки.

– Он же мой хозяин... я обязан выполнять его приказ... просьбы, – тихо ответил ДраКоша, чувствуя, как голос дрожит.

– Слушай сюда, юнец, – Григорий сел прямо, его глаза блеснули в темноте подвала. – Запомни раз и навсегда. Самое главное для нас, фамильяров, – это жизнь хозяина. Если для ее сохранения нужно поднять на уши весь мир, значит, поднимаешь всех и каждого. Если нужно нарушить обещание, значит, нарушаешь. Твоя задача – защищать его любой ценой, даже если он тебе после этого до конца жизни слова не скажет.