— Входите!

— Не переживай, я буду здесь, неподалеку, — шепчет Дэй.

Внутри мрачный дом оказался не менее удручающим, чем снаружи. Первое, что встретило Син — запах сырости и плесени, пропитавший все вокруг. В доме царил полумрак, разбавленный лишь тусклым светом керосиновой лампы на шатком столике посреди одной единственной комнаты. Внутри было почти так же зябко, как и снаружи. На секунду Син задумалась, а туда ли они попали, но Дэй не выглядел удивлённым.

Стены комнаты местами покрыты облупившейся штукатуркой, сквозь которую проступали пятна плесени, напоминавшие собой причудливые рисунки. Обои, если они когда-то и были, давно превратились в лохмотья, свисающие со стен, словно оплакивая былую жизнь. Из окна открывался такой же удручающий вид на заснеженные пустоши, как и снаружи.

Не успела Син опомниться, как прямо перед ее лицом появился угрюмый старик. Его лицо испещрено сетью глубоких морщин. В помутневших глазах плескалась горечь прожитых лет. Он смотрел на Син с усталой проницательностью, словно видел ее насквозь. Седые волосы обрамляли его узкое лицо, над глазами нависали хмурые брови, одежда его давно потеряла первоначальный вид. Но самым примечательным, разумеется, было не это, а его левая рука. На ее месте был металлический протез, издающий тихий скрип и скрежет при каждом движении.

— Я пойду осмотрюсь, до жути люблю лес, — съязвил Дэй и исчез за хлипкой дверью жилища.

Син, словно онемев, в нерешительности, которая сковала её язык, не знала, что сказать, и молча смотрела на старика. Тот в свою очередь, с прищуром и интересом осматривал Син, неторопливо обходя её вокруг, словно экспонат на выставке, и что-то тихо бормотал себе под нос.

— Да уж, ты копия Джонатана, — наконец заключил Брундус, закончив осматривать бедную девчонку. — Отголоски Амелии тоже видны, но взгляд один в один, как у отца: колючий.

Подойдя ближе, старик заглянул в глаза Син, положив холодную ладонь протеза на щёку девушки. Та вздрогнула, но осталась стоять на месте, боясь шевельнуться. В груди плескалась тревога, вперемешку с интересом. Раньше Син не доводилось видеть металлический протез.

— Ох, Амелия, какой прекрасной она была.

При упоминании матери, Син словно прошибло электрическим разрядом. Отпрянув, она вопросительно посмотрела на старика. Он казался слишком странным, явно с приветом, но выбору Артура Син доверяла. Хотя, будь её воля она бы уже давно убежала в лес, сверкая пятками.

— Присаживайся, — Брундус махнул рукой на старый, потрепанный стул за столом.

Син послушно присела. Стул надрывно заскрипел под её весом, казалось, он вот-вот развалится. Достав тетрадь и ручку для заметок, девушка устремила свой взгляд на Брундуса, ходящего из стороны в сторону, с заложенными за спину руками.

— Проклятья — часть темной магии, не одобряемой магическим сообществом. Связана с тёмными заклинаниями… Очень тёмными. Она может даровать тебе большую силу и власть, а может отнять всё, что у тебя есть, оставив ни с чем. За это всегда приходится платить огромную цену, — Брундус сделал паузу, вздохнув. — В тёмной магии часто используются проклятья, заклятья и ритуалы, основанные на жертвоприношениях. Те, кто используют тёмную магию, часто становятся одержимы ею, а впоследствии сходят с ума. Они оказываются изгоями, навлекают на себя ненависть и презрение, — старик устало прикрыл глаза, словно вспоминая о чём-то.

Син завороженно слушала это, смотря на его левую руку, и задавалась вопросом, а причастна ли к этому темная магия. Брундус заметил её заинтересованный взгляд.

— Это последствие встречи с проклятьями, — усмехнулся тот. — Корнелиус, чтоб его, был совсем мальчишкой, когда увлёкся запрещенными практиками. Он посчитал себя Богом, способным творить всё, что вздумается. Тогда и началась война. Он собрал кучку последователей, готовых идти за ним, запудрил им мозги и решил свергнуть всю старую власть. Я попал под горячую руку так же, как и твои родители, но им повезло меньше… — закончил Брундус.

— То есть, это, — Син кивнула на протез. — Из-за Корнелиуса?

— Так точно. Долго же он пытал меня, но я молчал, а позже, в схватке с ним, потерял руку.

Син громко сглотнула. Корнелиус пугал её, вызывал в ней самый настоящий животный страх, но до этого момента она не осознавала, что он настоящее чудовище. Она не понимала, на что он способен на самом деле. А казалось, всего лишь мальчишка, заинтересовавшийся тёмной магией. И он же убил её родителей. И он же преследует её в кошмарах. Девушка поёжилась: то ли от холода, то ли от одних лишь воспоминаний о нём. Посмотрев на Брундуса Син заметила странный блеск в его глазах и кривую ухмылку на лице.

— Вы не понимаете, — начал тот, надломленным голосом. — Он вернётся. Уже вернулся, — старик схватил девушку за предплечье своей металлической рукой, больно сжимая. — Он снова сделает это! Снова!

И снова страх. Страх липкими руками душил её. Она осталась один на один с сумасшедшим стариком и не знала, чего ожидать дальше. Пыталась вырвать руку, но всё было тщетно. И вдруг Син вспомнила сегодняшний кошмар. Та дверь, в которой она утопала не в силах высвободиться. И вот опять: металлический протез всё сильнее сжимал руку, в уголках глаз проступили слёзы, а старик в беспамятстве вторил одно и то же.

Дэй в этот момент подходил к дому, стряхивая снег с плечей пальто. Он бродил по лесу добрые тридцать минут и уже собирался проведать Син на занятии. Открыв дверь перед его взглядом предстала не воодушевляющая картина. Глаза Брундуса практически закатывались, он трясся, неся бессвязный бред, держа Син крепкой хваткой. В глазах девушки читался страх и не понимание. Но Дэй знал, что такое случалось часто, по крайней мере раньше. Контузия старика время от времени давала о себе знать, но парень не думал, что произойдет это именно сегодня. Подбежав к ним, он принялся трясти старика за плечи, пытаясь привести его в чувства.

— Да приди же ты в себя! — кричал Дэй, пока Син всё еще пыталась отцепить мёртвую хватку старика от своего предплечья. — Ну же!

Мгновение и старик отшатнулся, разжав руку. Он смотрел по сторонам, убеждаясь, что опасности нет.

— Чёрт, опять это… — прошептал тот себе под нос, смотря на перепуганную девчонку. — Извини меня, старая рана иногда даёт о себе знать. Думаю, на сегодня мы закончим.

Старик поковылял к покосившейся полке и взял с неё дряхлую книгу, та еле держалась в своей обложке.

— Вот, поизучай на досуге, — он протянул книгу Син.

Как только Син и Дэй оказались за дверью, оба выдохнули.

— Что это было? — прошептала Син, вопросительно смотря в карие глаза парня.

— У старика контузия после событий тех лет. Он ушёл в отставку, и вот, живёт отшельником. Артур всё еще дружит с ним.

— Ясно, — Син помолчала, прежде, чем задать еще вопрос. — А почему меня не отправили обучаться так же, как и других?

— Артур был против этого, у него свои планы на тебя, — криво улыбнулся Дэй. — Пошли, прогуляемся по лесу, переведём дух.

В лесу и правда царила какая-то особая, умиротворяющая красота. Ветер здесь, словно устав от своих буйных завываний на открытом пустыре, стихал до легкого, почти неслышного шелеста, играя с иголками елей, как с хрупкими струнами невидимой арфы. Снег, тяжелым, пушистым грузом, словно белая шапка, лежал на тёмно-зелёных ветвях елей, так сильно прогибая их, что они казались намокшими и безвольно опустившимися до самой земли. Серое, свинцовое небо, которое на пустыре казалось таким унылым и безжизненным, здесь, в тени деревьев, преображалось, словно на холсте художника. Его скрашивала буйная зелень вечнозеленых елей, которая, подобно живительной силе, пробивалась сквозь мрак и сковывающий холод зимы, создавая причудливый контраст, в котором, казалось, таилась какая-то особая магия.

— Слушай, а давно ты научилась сражаться? — спросил Дэя, заинтересованно смотря на Син сверху вниз.

— Я тренировалась дома, стащила пару книг из той библиотеки, — виноватым тоном ответила девушка, отводя взгляд.