Внутри особняка было тепло и приятно пахло. Домом. Пронеслось в голове у Син. Она никогда прежде не ощущала подобного. В приюте ощущение праздника еле осязаемое, каждый несчастный ребенок загадывает лишь одно единственное желание — чтоб случилось чудо, и он обрел семью. Син часто представляла свое идеальное Рождество: гостиная украшена, по дому разлетаются запахи праздничного ужина, вся семья собирается у камина и разворачивает подарки, а на их лицах улыбки. Семья. С болью пронеслось в голове у Син. У неё не было семьи, не было к кому возвращаться, и эта мысль, словно тяжелый камень, привязанный к шее, тянул её на дно.

— Чувствуй себя как дома. Ксавье, покажи юной леди её комнату.

Пожилой мужчина в костюме приветливо улыбнулся, указывая рукой в белоснежной перчатке на лестницу.

— Прошу, мисс, сюда.

На второй этаж вела длинная лестница с высокими ступенями и массивным деревянным перилом, украшенным еловыми ветвями. Вдоль стены висели портреты людей в позолоченных рамах. У этого места наверняка была целая история.

На втором этаже оказалось чрезвычайно много дверей, любопытство так и подстегивало заглянуть за каждую. Все казалось абсолютно сказочным и нереальным. Мужчина остановился у одной из дверей и все с той же теплой улыбкой сказал чувствовать себя как дома.

Тяжелая дверь со скрипом отворилась, открывая вид на просторную комнату в светло-зеленых тонах. У стены посередине стояла двуспальная кровать с балдахином. Осторожно ступая по узорчатому ковру, Син проводила рукой по стенам, комоду, торшерам. Дойдя до кровати, она тихонько присела на самый край. Приютская комната ни в какое сравнение не шла с этой. В дверь постучали.

— Войдите.

На пороге показалась маленькая пухленькая женщина в униформе горничной. Она задорно улыбалась.

— Мистер Лигманн просил передать, что ждет вас внизу к ужину. Вот, — она протянула платье глубокого синего цвета. — Это вам.

Во главе обеденного стола уже сидел Оскар. В руках он крутил бокал с красным вином в ожидании ужина и Син. По правую сторону от него сидел его сын — волосы платинового цвета, голубые глаза особенно сильно выделялись на его бледном и уставшем лице, к тому же у него была безупречная осанка.

Войдя в обеденный зал, Син снова ахнула. Под потолком висела огромная люстра, в камине приятно потрескивали дрова, а посередине стоял длинный обеденный стол, за которым ее уже ожидали.

Еду все поглощали молча, тишину разбавлял лишь звон посуды. В перерыве между основным блюдом и десертом, Оскар предложил выпить красного вина за возвращение блудного ягненка домой. Син прежде не пила алкоголь, но на удивление вино оказалось сладким, как будто фруктовым.

— Син, — Оскар устремил мягкий взгляд на девушку. — Думаю, пора нам поговорить. Я был другом и доверенным лицом твоих родителей…

Девушка внимательно слушала его, но ее виски предательски загудели, неужели всего от пары глотков вина?

— Но я ничего не помню. Тот несчастный случай…

— Син, никакого несчастного случая не было. Твоих родителей убили.

Во всей зале повисла убийственная тишина, казалось, даже угли в камине перестали трещать.

— Что?

Голова девушки начинала болеть все сильнее, Син с силой надавила подушечками пальцев на веки, потирая их, стараясь унять боль.

— Твои родители были далеко не последними людьми, мы прошли с ними через многое. В тот день, когда это произошло меня не было здесь, а когда вернулся, тебя уже и след простыл, что было к лучшему — времена тогда были тяжелые. Твоя мама- Амелия — всегда боялась, что могут добраться и до тебя, поэтому так и не успела посвятить тебя во всё. А Джонатан — твой отец — успел наложить на тебя чары. Но зелье скоро должно сработать. Ты всё вспомнишь.

На лице Син читалось явное недоверие, от нахмуренных бровей на переносице залегла глубокая морщина. Но здравомыслие уступило место всепоглощающей головной боли.

— Я, должно быть, уже опьянела…

Внезапно головная боль стала просто невыносимой. Син уткнулась лбом в ладони и была готова завыть белугой.

— Отец, ты уверен, что…

— Тсс, — Оскар приложил палец к губам, замирая в ожидании.

Боль застилала глаза. Сейчас Син предпочла бы оторвать свою голову, да выкинуть куда подальше, лишь бы не ощущать ничего. Бедняга впилась ногтями в кожу головы, она скулила и дрожала, тяжело дыша.

— Что…что это такое…

— Потерпи, дитя.

Бум.

Воспоминания потоком полились из недр памяти, словно плотина не выдержала напора и наконец-то сдалась. Перед глазами мелькали, сменяя друг друга, яркие картинки, откуда-то доносились голоса, целый мир вырвался наружу.

Вот она, совсем маленькая, рядом с ней сидит мужчина. Его черные волосы спадают ему на глаза, а он упрямо раз за разом сдувает их и смешно ворчит.

— Папа… — голос Син дрожит, она пытается дотянуться до него и потрогать, но картинка быстро сменяется.

К ним подходит женщина, с густыми каштановыми волосами и добрыми серыми глазами, она обнимает черноволосого ворчуна и треплет малышку по волосам.

— Мама… — слезы уже градом катятся по щекам девушки, а осознание нереальности происходящего неприятно бьет тяжелым ботинком прямо в живот.

Воспоминания, что так давно пылились, вырвались из-под замка. Син вспомнила своих родителей, вспомнила их голоса и лица, вспомнила Оскара и Элая, как по праздникам они встречались семьями. Но самое последнее воспоминание — крики родителей, отец прижимает малышку к себе, шепчет что-то неразборчивое, и снова крики. И вот она бежит по улицам, стараясь не оборачиваться, спотыкается, но бежит.

Горькое послевкусие воспоминаний осело на кончике языка, слезы высохли, головная боль отступила.

— Ты вспомнила? — тишину прервал Элай, неуверенно смотря на девушку.

— Да…

— Син, это не всё, — Оскар встал из-за стола и медленным шагом подошел к камину. — Видишь ли, помимо привычного тебе мира, существует и другой, скрытый от глаз простых людей. Этот мир полон загадок, он может быть опасен, но в нём столько прекрасного. Мир колдовства, магических существ, заклинаний, зелий…

Языки пламени щекотали стенки камина, пожирая поленья.

— Ты колдунья, Син.

Нервный смешок.

Это все, что Син смогла из себя выдавить. После чудесного возвращения памяти и предшествующего этому шоу — она уже не могла сказать, что это всё чушь со сто процентной вероятностью.

Элай бегал взглядом, смотря то на отца, смирно сидящего на своем месте, то на Син, нервно теребящую свои пальцы. Он помнил Син еще маленькой девочкой со звонким смехом, а сейчас перед ним сидела взрослая потерянная девушка.

Взрослая девушка, даже не подозревающая кто она и сколько ей еще предстоит узнать. Элаю даже стало жаль её — прожить всю жизнь в приюте, ничего не помня, вспомнить и сразу ощутить на своих плечах груз ответственности, о которой она пока не догадывается.

— Ты имеешь полное право мне не верить, Син, но от фактов ты не отвернешься. Амелия и Джонатан — состояли в Высшем Эшелоне магов, месте, что по иерархии стоит выше всех прочих. Твои родители были исключительно талантливыми и сильными колдунами. В тебе сокрыта огромная сила, тебе предстоит раскрыть ее и занять их место.

— Почему они ничего не рассказывали мне об этом, и растили, как обычного ребенка?

Оскар некоторое время помолчал, погрузившись в воспоминания.

— Они любили тебя и не хотели втягивать в этот мир, пока ты была ребенком. Для мира магов тогда наступили тёмные времена. Ты все обязательно узнаешь. Завтра мы отвезем тебя домой.

Син сидела молча, пытаясь переварить услышанное. Живот предательски скрутило. Это происходило каждый раз, когда она слишком нервничала, а еще её ладони начинали ужасно потеть. Она ненавидела потные ладошки, стараясь вытереть их о подол нового платья, но они потели все с новой силой.

Для одного вечера потрясений достаточно.

Зато вероятность встретить дракона за углом значительно увеличилась, — подумала про себя девушка, едко усмехаясь про себя.