Ерофей приказал положить Лонгина спать и послал за мной в Мирскую станицу, где мне свои успехи демонстрировали наши конезаводчики. Лонгин возражений против не имел и в итоге когда мы приехали на завод после трех часов сна был бодр и свеж.

Когда я вернулся в Усинск, Ерофей молча протянул мне донесение полученное Лонгином. Оно уже было в Туране расшифровано и изложено на понятном нам языке.

Новости были крайне не приятные. До Пекина дошло известие о провале операции по захвату нашего оружия и расстреле лазутчиков. Как и предполагалось за всем этим действительно стояли оставшиеся в Китае немногочисленные иезуиты.

Хэшэнь от них получил очень большой аванс и теперь они требовали эти деньги обратно. Естественно всесильный фаворит отдавать их не хотел и был в ярости. Пикантность ситуации придавал сам факт требования.

Вся эта ситуация показала, что на деле он бумажный тигр и всесильный фактически только в Пекине и окрестностях. И ничего не может сделать ни нам, ни иезуитам, скрывающимся где-то в горах на западе Китая. Дела на фронте, то осада восставшего Кашгара шли тоже из рук плохо.

Да и осадой это назвать было сложно. Кокандский хан резко передумал участвовать в этом деле и его воины ушли восвояси. Но это было полбеды.

Второй половиной было возобновление торговли с Кашгаром и мало того, среди кашгарцев появились добровольцы из Средней Азии, пришедшие на помощь своим единоверцам.

Но императорский фаворит бумажным тигром себя не считал и начал собирать большую армию.

Хэшень о чем-то договорился с иезуитами и они опять появились в Пекине и их неожиданно оказалось достаточно много. Среди них не меньше двух десятков явно имеющих военный опыт, которым было поручена подготовка нескольких отрядов к военному походу.

НА этот раз всё делается очень быстро и четко. Армию начинают собирать в провинции Ганьсу. Из Макао уже везут достаточно много европейского оружия, всего должно быть не меньше пяти тысяч мушкетов и двадцать современных французских 12-ти фунтовых пушек.

Мушкеты в основном французские, но и английские «Браун Бесс». Оружие конечно уже не новое, но исправное.

Им полностью будут вооружены новая дивизия численностью пять тысяч человек. В ней всем заправляют иезуиты. Она полностью будет укомплектована маньчжурами, как собственно и вся армия. Их не щадно гоняют и они будут представлять достаточно грозную силу.

Всего в поход выступит не менее пятнадцати тысяч солдат, полностью из маньчжурских знамен, даже всевозможные вспомогательные подразделения. Начало похода сначала было намечено на первые числа июня, но европейские инструкторы заявили, что в такие сроки подготовить армия «нового стиля» невозможно.

От нас Хэшэнь потребует подготовить армию в пять тысяч человек и за два месяца до своего выступления немедленно выступить в поход, чтобы встретиться в Турфанской впадине.

После разгрома Кашгара, где ударной силой Хэшэнь планирует сделать наши полки, он собирается внезапно напасть на нас.

Для этого в Урумчи будет организована засада. Пока мы будем воевать в Кашгарии, Хэшэнь усилит его гарнизон и когда мы после обратного перехода через Тянь-Шань начнем подходить к городу, внезапно напасть на нас.

Наша армия по-любому понесет потери в войне с Кашгаром и будет достаточно истощенной и усталой.

Его главная задача: захват нашего оружия и летающих драконов, если даже мы и сумеем накостылять маньчжурам. Большого похода с нашей стороны на Пекин Хэшэнь совершенно не боится. Китая слишком велик и еще достаточно силен, а нас откровенно мало.

Хотя я великолепно знаю историю опиумных войн, когда англичане еще меньшими силами разгромили Цинскую империю. Правда была нешуточная поддержка флота, но у нас тотальное превосходство в стрелковом вооружении и артиллерии.

Идея сосредотачивать армию в Ганьсу была совершенно правильной. Там несколько лет назад было восстание и большая часть восставших были мусульмане. И в этом есть некоторая логика, восстание в Кашгаре вызвало опять брожение и сочувствие среди уцелевшего после подавления восставших.

От самого дальнего западного лагеря сосредотачивающихся цинских войск до Турфана верст шестьсот. Сейчас еще существует озеро Лобнор и исчезнет только лет через сто пятьдесят.

Озеро конечно соленое и его вода для питья не годится. Но в него впадает еще достаточно полноводный Тарим, который питают могучие ледники Памира и Тянь-Шаня. Тут я конечно могу немного ошибаться, что на самом деле особо-то и не принципиально.

Главное, что его притоком является Яркенд, а в него впадает река Кашгар. И город стоит на его берегу.

Вот на этот Тамир мы вместе с маньчжурами должны выйти после соодинения в Турфане и вдоль него настукать на Кашгар.

— У Лонгина есть еще какая-то информация, но с ней он поделится с нами когда проснется, — добавил Ерофей, когда внимательно прочитал донесение.

Ожидая Степана, все молчали, как бы сговорившись начать совещание когда прибудут все заинтересованные лица. Да и надо было сначала просто переварить написанное в донесении.

Ерофей с Лонгином не теряя времени раскладывали на столе карты и все приготовленные документы. Они к предстоящей войне конкретно начали готовиться сразу же после расстрела изменников.

Ждать Степана и тестя пришлось не долго и как только они появились, я начал совещание.

— Лонгин Андреевич, что ты имеешь еще нам сообщить?

Обычно Лонгин бывал повеселее, а сейчас создавал впечатление ощипанного воробья и помогал Ерофею не поднимая глаз.

Услышав мой вопрос, он поднял голову и в его глазах я увидел слезы.

— Клеопатра со своей камеристкой погибли. Она подслушивала совещания Хэшэня с иезуитами, но за ними уже следили и когда наш связной ушел из Пекина их схватили, пытали, а затем обезглавили. Семен хочет выкрасть их тела и доставить к нам, чтобы похоронить по христиански. У него есть еще агенты в Китае, которые и сообщили о гибели Клеопатры.

Кто такая Клеопатра из присутствующих достоверно знали кроме Лонгина я и Ерофей и об этом сказано об этом открыто, значит в их гибели сомнений нет.

Повисшее тягостное молчание длилось несколько минут. Ни кому похоже не хотелось что-либо говорить первым.

— Клепатра со своей подругой были нашими настоящими боевыми товарищами и нам надо сделать так, чтобы их смерть была не напрасной и выполнить её просьбу. Давай, Ерофей Кузьмич, докладывай свои соображения.

Полковник резко встал, поправил мундир и начал говорить.

— Мой план предельно прост. Мы проводим мобилизацию за три дня и через неделю выступаем в поход. До Турфана около полутора тысяч километров. Наша армия совершает переход к его берегам и становится укрепленным лагерем на предполагаемом пути наступления цинской армии. Когда они появляются, мы выдвигаем ультиматум, при невыполнении переходим в наступление и наносим поражение противнику.

Я, как и всё, от Ерофея немного другого и в растерянно посмотрел на него.

Ерофей улыбнулся и сделал приглашающий жест.

— Прошу подойти к карте предполагаемого театра боевых действий. Здесь я все нарисовал, подробно обозначил и расписал.

Ерофей постоянно занимался составлением подробный карт нашей долины, Тувы и окрестностей. После последней войны с Китаем он подобрал себе двух умненьких ходожественно одаренных юношей и поручили им заниматься картографией.

Все наши владения они обошли и объехали, где на лошадях, а кое-где на машинах. Прикомандированный к гвардейскому штабу автомобиль чаще всего использовали именно они. Благодаря этому у нас были подробные и точные карты всех мест от Минусинска до китайских пределов, в том числе и линия наших караулов до иркутской границы.

Несколько раз они совершили достаточно рискованные путешествия в глубь китайских владений до Кобдо и Улясутая. Поездки в Кобдо ни какой опасности не представляли. Наша ставка на проявленную милость к пленным монголам сыграла и к нашим людям властелин Кобдо относился дружелюбно, совершенно игнорирую императорский указ о запрещении контактов с иностранцами, в конкретной ситуации с нами.