С каждым словом, сказанным Лонгином я целиком и полностью согласен. Особенно с последним, мы получаем передышку и это на мой взгляд главное.

— Ерофей Кузьмич, твое мнение? — я, выслушав Лонгина, повернулся к нашему командующему гвардией.

— Согласен, — коротко ответил Ерофей.

— Лонгин Андреевич, как обстоит с серебром? — доставку драгметалла должны обеспечить люди Лонгина.

— Уже доставили, Григорий Иванович, на двадцать пять тысяч лянов.

— Солнце еще высоко. Везите. И возьми с маньчжура расписку или что там положено в таких случаях.

Через час маньчжуры получили серебро, тут же снялись и оправились в свой Улясутай. Караван же не спешно поднялся и пошел в наши пределы.

Маньчжурский караул успел скрыться за горизонтом еще до захода солнца. Проводив его взглядом, я оторвался от подзорной трубы и повернулся а вернувшимся Лонгину и Адару.

— Ну, а теперь, Семен Тимофеевич, рассказывай о своих приключениях.

Тот улыбнулся и ответил совершенно неожиданно.

— А рассказывать особо и нечего. Ехали мы под конвоем от самого Улясутая. Не доезжая Пекина нас встретили и разделили. Все наши люди остались где-то под Пекином, а меня с господином зайсаном Оюн Дажы проводили в какой-то дом, в котором мы в отдельных комнатах сидели взаперти две недели. Потом ко мне ночью пришла эта женщина. Она достаточно хорошо говорит по-русски и я понял всё, что она сказала. На прием богдыхана нам рассчитывать не стоит, но меня и Оюн Дады примет господин Хэшэнь. Мы должны подтвердить, что являемся данниками императора и согласны выплачивать дань, — наш посол замолчал. Я представил как они взаперти сидят неизвестно где. Не очень приятное времяпровождения.

— На следующий день нас принял господин Хэшэнь. Всё, что он сказал нам, мы уже знали. Зайсан Оюн Дажы в ответ сказал, что он один из новых правителей Урянхая и они согласны платить дань богдыхану, — Адар-Семен рассказывал неторопливо, делая короткие паузы, как бы вспоминая прошедшее. — После этого нам сказали, что мы скоро получим императорский указ и тут же велели удалиться. Еще целый месяц мы ждали вручения указа. Правда теперь не взаперти, но выходить из дома было нельзя. Потом пришел китайский чиновник с толмачём и зачитал нам указ богдыхана. Господин Оюн Дажы свободно говорит на монгольском и толмач перевел ему текст указа. После этого нам опять завязали глаза, вывезли из Пекина и под конвоем везли до Улясутая как каких-то преступников. Эти узкоглазые вели себя так будто они победители, а не мы.

Пассаж про узкоглазых конечно это сильно. Хотя и очень понятно. Наш господин Айдаров таковым не является. У него лично абсолютно европейская физиономия. И на русском уже болтает бойко. Глядя на него подумаешь скорее о какой-нибудь балканской стране или той же Греции.

— Сильно из-за этого не переживай, Семен Тимофеевич. Это у них комплекс неполноценности так проявляется. Они по соплям получили, вот и надувают щеки. Реально вас чем-нибудь обидели? — вопрос на самом деле принципиальный. Мы все таки действительно победители.

— Нет, ваша светлость. Нас хотя и держали в взаперти, но обращались уважительно. И у всех какой-то страх в глазах стоит.

— Ну, вот а ты говоришь вели себя как победители. Да они и глаза вам завязали тоже от страха. Вдруг вы что-то там не то увидели бы, — Ерофей подвел резюме под нашим разговором. — Мне лично всё понятно. Дай Бог, чтобы мирная передышка лет десять была. А в том, что воевать с китайцами еще придется я уверен, как говорится, на все сто. Так что твоя задача, Лонгин Андреевич, присматривать за ними в три глаза.

Енисеи в наших краях вскрываются в конце апреля, а то и в мае. Поэтому пользуясь случаем мы с Ерофеем совершили заодно и инспекционную поездку по Убсунуру и левобережью Енисея.

Илья Михайлов с компанией просто молодцы, всё что надо строится и развивается в правильном направлении. У них одна просьба — побольше направлять к ним русских людей. Я ничего не сказал, но меня больше всего порадовали не успехи в каком-то строительстве или отлично налаженная караульная служба на границе.

Больше всего меня порадовали складывающиеся отношения между русскими, китайцами и местными. Они мне напомнили то, что я видел во время войны, когда мы все вместе били немцев и были действительно одним народом.

После Убсунура мы с Ерофеем поехали смотреть наши стройки, а Лонгин остался в Улангоме, ему необходимо дождаться очередного сообщения от Клеопатры.

Завод в Элегесте строится ударными темпами и это уже очень похоже на настоящий металлургический завод в моем понимании. После побега из лагеря я какое-то время скитался по Уралу и Сибири и видел старые заводы конца девятнадцатого — начала двадцатого века. И вот сейчас передо мной был строящийся именно такой завод.

Для конца восемнадцатого века это какой-то космос. Я уверен, что большинство металлургов мира, оказавшись у нас, не сразу сумеют понять как это всё работает. Мы ушли вперед на десятки лет.

На химическом заводе строится только нулевой цикл, но так и должно быть. Его мы начнем усиленно строить только по завершению металлургического завода.

Добыча железной руды и каменного угля идет полным ходом, но пока всё это просто складируется и пойдет в дело когда заработают наши новые заводы. Яков уверен, что мы сможем наладить переработку угля и получать синтетические углеводороды и моторные масла.

Он несколько раз демонстрировал мне работу своей опытной установки и я воочию видел, ощущал и осязал настоящий бензин и моторное масло.

Но одно дело эксперимент, а совершенно другое промышленное производство. На случай провала я утешал себя, что необходимое на первых порах количество моторного масла Яков на своей установке сумеет получить. Этого нам пока будет достаточно для работ по созданию опытных образцов двигателей внутреннего сгорания.

С автомобилями работающими на дровах я был на «ты». До того как я осел в Усинской долине, мне пришлось много раз сталкиваться с ними на бескрайних просторах Сибири, а в школе где я начал работать учителем УралЗИС-352 трудился до конца 80-х годов. С автомобиля работающими на природном газе я тоже был знаком.

Какие-то «чудики» в конце в середине 90-х решили прокатиться на переоборудованном под газ четыреста пятьдесят втором «УАЗе» до Кызыла по Усинскому тракту.

Не знаю, что у них за опилки были в головах, но они из Москвы на газу сумели добраться до Красноярска, а затем и до Минусинска. Каким-то образом они там заправились и отправились в Кызыл. Их путешествие неожиданно закончилось в Верхнеусинском, куда товарищи зачем-то решили заехать.

Дальше «УАЗик» ехать категорически отказался и за какие-то символические деньги был продан. Местные умельцы оживили его и сотни полторы километров он проехал еще на газу.

Так что как должны быть устроены автомобили я хорошо знал, осталось только воплотить это в жизнь.

Знаю историю отечественного автомобилестроения, особенно его довоенную и военную часть, когда первые образцы почти все были сделаны вручную и сугубо индивидуально, я рассчитывал что нечто подобное удастся и нам.

Надо сказать, что у нас пока что почти всё делается сугубо индивидуально и с большой долей ручного труда. Более менее взаимозаменяемость деталей и приемлемая точность есть только в производстве оружия и паровых машин.

Поэтому я рассчитывал что нам удастся создать работоспособные двигатели, пусть даже и они поначалу будут и очень индивидуальными. Главное чтобы работали.

И мой расчет оказался правильным.

Первого апреля мы с Ерофеем были у Енисейской стрелки. Ольчей уже перенес сюда свою ставку, назвав свою новую столицу как и планировал Хем-Белдир. На русский это переводилось как место слияния рек.

Енисей у стрелки уже достаточно мощная река, его ширина больше трехсот метров. По просьбе Ольчея Афанасий Леонов разработал проект строительства моста и дважды сам приезжал посмотреть на место будущей стройки.

Для будущего моста он выбрал место в трех верстах ниже слияния двух Енисеев, где сразу же закипела работа.