Я пролетел один раз низко вокруг поля и затем опустился на землю. Едва аэроплан остановился, я повернул его кругом и направил по земле к огням. Но все поле впереди было уже покрыто тысячами людей, которые неслись навстречу моему самолету. Когда появились первые из них, я сделал попытку при их помощи одержать напор толпы, чтобы оттеснить ее от летательного аппарата, но, повидимому, никто не понимал меня, да и все равно никто не мог бы уже мне помочь.

Я выключил мотор из опасения, что винт еще кого-нибудь убьет, и снова сделал попытку устроить кордон вокруг моею самолета. Убедившись в тщетности моих усилий и услышав кряхтение аппарата под натиском многотысячной толпы, я вылез из своего гнезда, чтобы увлечь толпу за собою.

Говорить не было никакой возможности, так как кругом стоял невероятный гул. Только я высунул ногу, как меня вытащили и в течение получаса носили по всему полю. У всех были наилучшие намерения, но никто не знал, чего кто хочет. На выручку пришли французские летчики, пустившиеся на хитрость. Надвинув на голову одного американского корреспондент а мой шлем, один из них крикнул: «Вот Линдберг!» Толпа тотчас же отдала все свое внимание корреспонденту, а мне удалось ускользнуть в один из ангаров, куда солдаты в скором времени притащили также мой самолет.

ИМПЕРАТРИЦА БЛЭНДИНГСКАЯ

Рассказ П. Г. Вудхауза

Иллюстрации Р. Кливера

Название твердолобые прочно укоренилось на столбцах газет СССР по отношению к английским консерваторам. Это вполне понятно при существующем антагонизме между Англией и Союзом Советских Республик. Но и в самой Англии произошел большой сдвиг и сильно изменился взгляд на правящую партию.

Мы помешаем новейший рассказ наиболее популярного писателя-юмориста Англии П. Г. Вудхауза, только что напечатанный в ежемесячнике, распространеннейшем среди высшего и среднего английского общества.

Сила и жизненная убедительность рассказа заключается, может быть, именно в том, что талантливый автор, рисуя тип слабоумного лэндлорда, члена Старейшего Клуба Консерваторов, оставался в пределах чисто художественной литературы. И юмор, не теряя своих достоинств, сам собою превратился в злую и меткую сатиру.

Благодаря обнародованию факта «Бридгнорским, Шифнэльским и Ольбрайгтонским Аргусом» (того же издательства, что и «Вестник Сеятеля Пшеницы» и «Журнал Скотовода») весь мир знает сегодня, что серебряная медаль во отделу Жирных Свиней на восемьдесят седьмой ежегодной Шропширской Земледельческой Выставке была получена Императрицей Блэндингской, черной беркширской свиньей графа Эмсворта.

Но очень мало кто знает, как близко было это великолепное животное от потери желанной награды!

Теперь это можно рассказать.

Эта краткая глава Тайной Истории, можно сказать, началась в ночь на восемнадцатое июля, когда Джордж Сирил Уэльбелевед[49]) (двадцати девяти лет), человек, ходивший за свиньями на службе у лорда Эмсворта, был арестован полицейским инспектором Иварсом в Маркет Блэндпнгс за нахождение в пьяном виде и за нарушение общественной тишины и порядка в кабачке «Козел и Перья». Июля девятнадцатого, после принесения извинений, дачи объяснения, что это был день его рождения и, наконец, после попытки доказать свое alibi, Джордж Сирил был по заслугам осужден на четырнадцать дней без замены штрафом.

Июля двадцатого, Императрица Блэндингская, бывшая до сих пор усердным и даже увлекающимся едоком, в первый раз за все время отказалась от всякой пищи. А на утро июля двадцать первого, ветеринарный врач, призванный сделать диагноз и заняться этим странным случаем аскетизма, принужден был сознаться лорду Эмсворту, что вся эта история была вне его профессионального понимания.

Прежде, чем продолжать, убедимся, что следующие числа у нас проставлены правильно:

Июль 18 — Оргия дня рождения Сирила Уэльбелевед.

Июль 19—Заключение в тюрьму вышепоименованного.

Июль 20—Отказ свиньи от витаминов.

Июль 21—Ветеринарный врач поставлен втупик.

Правильно!

Впечатление, произведенное на лорда Эмсворта заявлением ветеринарного врача, было подавляющее. Все беспокойства нашей современной сложной жизни обычно оставляли этого рассеянного и любезного пэра невозмутимым. Он находился в спокойно-счастливом состоянии, пока у него был солнечный свет, еда в определенные часы и уверенность в том, что ему не придется находиться в обществе своего младшего сына Фредерика. Но в его броне были трещины, и через одну из них его пронзили сегодня утром. Пораженный новостью, он стоял у окна большой библиотеки в Блэндингском замке и смотрел вдаль невидящими глазами.

В это время открылась дверь. Лорд Эмсворт обернулся. Он моргнул раза два, — это было его обыкновением, когда что-нибудь неожиданно вставало перед ним, — и узнал в вошедшей красивой женщине величественного вида свою сестру, лэди Констанцию Кибль. Ее поведение так же, как и его, выдавало глубочайшее волнение.

— Кларенс! — воскликнула она, — случилась ужасная вещь.

Лорд Эмсворт мрачно кивнул головой.

— Я знаю. Он только что сказал мне.

— Как? Он был здесь?

— Только сию минуту вышел.

— Зачем же ты его отпустил? Ты должен был знать, что я захочу его видеть.

— Что за польза была бы от этого?

— Я могла бы, по крайней мере, уверить его в своем расположении, — обиженно сказала лэди Констанция.

— Да, я думаю, что ты могла бы, — сказал лорд Эмсворт, подумав над Этим вопросом. — Но нельзя сказать, что он заслуживает расположения. Этот человек — осел.

— Ничего подобного. Очень умный молодой человек, как обыкновенно бывают молодые люди.

— Молодой? Ты называешь его молодым? Я бы сказал, что ему не больше, не меньше, как пятьдесят лет.

— Да ты с ума сошел! Хичэму— пятьдесят?

— Не Хичэму. Смизерсу.

Как это часто случалось с лэди Констанцией, когда она разговаривала с братом, она ощутила легкое головокружение.

— Не будешь ли ты так добр, Кларенс, сказать мне в нескольких простых словах о чем, по-твоему, мы говорили?

— Я говорю про Смизерса. Императрица Блэндингская отказывается от еды, и Смизерс говорит, что ничего не может с этим поделать. А еще называет себя ветеринаром!

— Так ты, значит, не слышал! Кларенс, случилась ужасная вещь. Анджела порвала с Хичэмом.

— А в среду на этой неделе Сельско-Хозяйственная Выставка!

— Да что же тут общего? — спросила лэди Констанция, снова почувствовав приступ головокружения.

— Что тут общего? — с теплотой в голосе произнес лорд Эмсворт. — Моя боевая свинья начинает отказываться от пищи, когда осталось меньше десяти дней, чтобы подготовиться к самому серьезному осмотру при конкуренции прекраснейших местных свиней…

— Перестанешь ты бормотать про свою несносную свинью? Обрати же, наконец, внимание на то, что, действительно, важно. Я говорю тебе, что Анджела — твоя племянница Анджела — порвала с лордом Хичэмом и заявила намерение выйти замуж за этого безнадежного неудачника Джемса Белфорда.

— Сын старика Белфорда, священника?

— Да.

— Она не может выйти за него, он в Америке.

— Он не в Америке. Он в Лондоне.

— Нет, — сказал лорд Эмсворт, философски покачивая головой. — Ты ошибаешься. Я помню, что встретил его отца два года тому назад на дороге возле двадцатиакрового поля Микера, и он совершенно ясно сказал мне, что мальчик отплывает ни следующий день в Америку. Он должен быть теперь там.

— Да неужели ты не понимаешь? Он вернулся!

— Он? Вернулся? Понимаю. Вернулся?

— Ты знаешь, что когда-то у него с Анджелой была глупенькая, сентиментальная история. Но через год после его отъезда она стала невестой Хичэма, и я думала, что со всем этим покончено навсегда. А теперь оказывается, что она встретила на прошлой неделе в Лондоне этого молодого человека, Белфорда, и все началось сначала. Она говорит мне, что написала Хичэму и порвала с ним.