Полицейский агент высказал предположение, что пропавший пассажир, сделав свой ночной туалет, раньше чем улечься на койку, вышел зачем то ненадолго из каюты, даже не сочтя нужным ее запереть и… не вернулся.

Как ни ломали себе головы агент по обязанности, а остальная публика — из любопытства, куда делся Кнак, никто не мог ничего придумать.

Подбор пассажиров был, повидимому, безупречный, все люди солидные и денежные, либо честные труженики эмигранты, ехавшие в третьем классе. Последние, кстати сказать, не имели никакого сообщения с привиллегированной публикой первых двух классов, а Кнак никогда к ним не заглядывал и знакомых среди них не имел.

Правда, в числе пассажиров второго класса был один субъект подозрительного свойства, костюмом и манерами напоминающий школьного учителя, но в действительности, — как то доподлинно знал полицейский агент, — бывший международным вором-взломщиком несгораемых касс. Но агент также хорошо знал, что руки Кэрри Булля никогда за всю его долголетнюю преступную деятельность, не обагрялись кровью. На свой «промысел» Булль принципиально выходил, не имея при себе даже карманного ножа.

Все же сыщик пытался ловкими расспросами пассажиров выяснить, не причастен ли Кэрри Булль к исчезновению инженера-изобретателя, но, как оказалось, взломщик отчаянно боялся моря и в бурную погоду не покидал своей койки. Так было и в ночь загадочного случая с Кнаком. По словам всех, бывших в одном помещении с Булем, он не отлучался из него ни на минуту.

Тем менее можно было заподозрить в преступлении кого либо из судовой команды. Она состояла из людей, много лет служивших все в той-же пароходной кампании и известных как капитану, так и полицейскому агенту с самой лучшей стороны.

Самоубийство?

Но Кнак во все время плавания был так откровенно счастлив, так жизнерадостен, так по детски восхищался и пароходом, и морскими видами, так был общителен и разговорчив, что ни у кого даже не возникла мысль: не сам ли он бросился в море? С какой стати человеку, ни от кого не скрывавшему своего счастья, вдруг, ни с того-ни сего, покончить с собою?

Так этот удивительный случай и остался невыясненным. Его тайну знали только ночная буря, океанские волны и некий Джонаган Райт, приятель Якоба Боннэта и сосед исчезнувшего Кнака по каюте первого класса. Он, впрочем, более всякого другого был заинтересован в сохранении этой тайны.

Может быть кое-что узнало и Правление Треста Стекольных Заводов Соединенных Штатов Северной Америки и Канады, но оно не спешило ни с кем делиться своею осведомленностью.

И тоже не без причины.

Очерк П. К-ва.

В животном мире оперение или цвета самки всегда скромнее, чем у самца. Так устроила природа. Но в человеческом мире произошло нечто иное. Красивая или некрасивая женщина, безразлично, стремится непременно сделаться привлекательнее, не довольствуясь своей естественной прелестью. И чем богаче женщина, чем шире открываются для нее возможности украситься редким и труднодостигаемым, тем она более стремится к этому. От перьев райской птицы до змеиной кожи — такова модная программа западно-европейской и американской дамы. И женщине нет дела, с каким трудом и опасностями добываются совсем ненужные ей «украшения».

Глубоко в чаще лесов, на каннибальских островах Южных морей, люди каждый день рискуют жизнью, чтобы удовлетворить капризы моды на Западе, требующие все новых и новых жертв. В погоне за перьями прекрасной райской птицы, за теми «паради», которые непременно должны украшать головные уборы «шикарных женщин» Запада, охотники всегда подвергаются опасности В непроходимой чаще смертельной девственных лесов скрывается туземец, ничем не отличающийся от людей каменного века и подстерегающий отважного белолицего с отравленными стрелами. В тропических болотистых низинах охотники заболевают смертельной лихорадкой, и бесчисленные свирепые насекомые всячески мешают им проникнуть вглубь острова, где живет райская птица.

И неудивительно, что вокруг этой птицы сложилось множество легенд. В старину путешественники по голландской Остъ-Индии рассказывали, будто у этой дивной птицы нет ни ног, ни крыльев, и что опа всю жизнь висит в воздухе. Зацепившись пышным хвостом за верхние ветви питается нектаром цветов.

В апреле и в мае самцы райской птицы пляшут фантастический танец, распуская золотые хвосты перед восхищенными самками в темном оперении.

Охотник за райской птицей уходит далеко вглубь девственного леса Новой Гвинеи, такого густого, что в него не проникают лучи солнца.

Высокие цены за очаровательные перья заставили туземных охотников беспощадно избивать птиц Папуасы продают их торговцам, от которых получают взамен опиум. Ужасный соблазн, которым стал для туземца этот наркотик, привел к тому, что по всему побережью совершенно истреблена райская птица, и теперь охотнику приходится уходить далеко в горы, где еще живут и пляшут прекрасные, ослепительно яркие птицы.

В Новой Гвинее птицы эти стали монополией предводителей прибрежных племен, и они скупают их за бесценок y папуасов, живущих в горах. Белолицые или смуглые торговцы, или ученые, собирающие птиц для музеев, обычно берут себе проводников из племен низкой, прибрежной части острова. Не легко завербовать такого проводника для путешествия внутрь страны. Жители гор — каннибалы и смертельные враги папуасов низин.

Первую часть путешествия, сто пятьдесят миль, делают вверх по реке на пароходе. Потом белолицый собиратель пересаживается на паровой баркас и два дня плывет вверх по реке туда, откуда уже челнок доставит его к подножию гор. Сотни раз приходится высаживаться на берег и, обходя пороги, переносить на себе челнок. Этот путь берет не мало дней, и течение здесь так быстро, что обратно это путешествие заканчивается всего часов в шесть.

В горах Гвинеи живут самые прекрасные образцы райской птицы. Вот охотник добрался до этих гор, превозмог все трудности пути. Но тут его ждут по ночам холодные и такие сырые туманы, что с деревьев, как после дождя, окатывает его водой. Атмосфера напоминает северные туманы, только с той разницей, что вы окружены туземцами из времен каменного века с отравленными стрелами и каменными топорами. Кругом лесная чаща и на пути опасные обрывы над болотами, где кишат гигантские москиты. Каждый из семидесяти восьми известных видов райских птиц, перечисленных английским собирателем лордом Ротшильдом, живет в особой полосе страны. В сезон спаривания охотник скрывается в чаще под деревьями, и ему открывается самое удивительное зрелище.

С десяток птиц пляшут на деревьях, широко раскинув крылья, точно два золотых веера. У основания эти крылья темно-красные и к концу переходят в бледно-золотистый цвет.

Птицы держат крылья в горизонтальном положении и выгибают шею. Над крыльями до обе стороны поднимаются грациозные, пышные пучки перьев. В такой позе они пляшут вверх и вниз, совершенно не сознавая опасности.

Юноша-папуас, стоящий у подножия высокого дерева, бьет птицу за птицей, собирая их, когда они падают с ветвей. Охотник тут, главным образом, конечно, старается не попортить прекрасное оперенье.

На одиноком острове Ару, в 250 милях от голландской Новой Гвинеи, водится несколько великолепных видов райской птицы. Тут охотники-туземцы обычно живут в джунглях, вне деревни. Они строят себе хижины под прикрытием деревьев, на которых появляется райская птица. На заре охотник карабкается на дерево и ждет, спрятавшись за искусно сделанной завесой из ветвей и тростника.