— Я должен был знать, что это так и будет, — произнес он с горечью. — Этот молодой бездельник обманул меня. Он сыграл со мной шутку.

— Нет, он не делал этого, — возмущенно воскликнула Анджела. Не правда ли, Бич?

— Не зная обстоятельств, мисс, я не рискую высказывать свое мнение.

— Так почему же это не производит тогда действия? — спросил лорд Эмсворт.

— Нельзя же ожидать, что это так сразу и подействует. Мы, ведь, расшевелили ее, не правда ли? Она вот теперь и обдумывает. Еще раз — и это подействует. Готовы, Бич?

— Готов, мисс.

— Так, когда я скажу три. И на этот раз, дядя Кларенс, умоляю вас не выть так, как прежде. Этого было достаточно, чтобы отогнать любую свинью. Пусть льется совсем свободно и легко. Ну, теперь, раз, два, три!

Эхо замерло вдали. И в это время чей-то голос произнес:

— Хоровое пение?

— Джимми! — воскликнула Анджела, поворачиваясь на месте.

— Алло, Анджела! Алло, лорд Эмсворт! Алло, Бич!

— Добрый вечер, сэр, счастлив снова увидеть вас.

— Спасибо. Я провожу несколько дней в приходе у своего отца. Я приехал сюда с поездом в пять-пять.

Лорд Эмсворт раздраженно оборвал этот обмен любезностями.

— Молодой человек, — сказал он. — Что вы подразумевали, говоря мне, что моя свинья отзовется на этот крик? Она и не думает.

— Так вы неверно делали.

— Я делал это так точно, как вы меня учили. Кроме того, мне помогали вот этот Бич и моя племянница Анджела…

— Послушаем-ка образец.

Лорд Эмсворт прочистил горло:

— Свинья у-у-ей!

Джемс Белфорд покачал головой.

— Ничего похожего, — сказал он. — Вы должны начинать «у» низко в миноре, тянуть ногу две четверти в темпе четыре четверти. Отсюда переходите на более высокую ноту, пока, наконец, голос, несясь полным crescendo, достигает резкого «F» на естественной гамме и, задержавшись на две запоздалые полу ноты, разбивается ливнем случайных фиоритур.

— Спаси, господи, мою душу! — сказал пораженный лорд Эмсворт. — Я никогда не буду в состоянии сделать это.

— Джимми сделает за вас, — сказала Анджела. — Теперь, когда он мой жених, он будет членом нашей семьи и постоянно будет тут находиться. Он может проделывать это каждый день, пока не кончится выставка.

Джимми Белфорд кивнул головой.

— Я думаю, что это было бы самым умным планом. Сомнительно, чтобы простой любитель мог когда-нибудь добиться настоящих результатов. Тут необходим голос, упражнявшийся в открытых прериях и приобревший богатство и силу от состязаний с бурями. Тут вам нужен мужественный, загорелый, обветренный голос с намеком в нем на шуршание шелухи от зерна и на шопот вечернего ветерка в кормушке для скота. Вот такой…

Опершись руками на перила, Джемс Белфорд надулся на их глазах, как молодой воздушный шар. На его скулах выступили мускулы, лоб его собрался в складки, уши, казалось, засветились. Потом, на самой высоте напряжения он издал звук, подобный, по прекрасному сравнению поэта, Звуку великого аминь…

— Свинья, ууууууу…..уууууу-ей….

Они смотрели на него в священном трепете. Медленно ослабевая в горах и долинах, замер оглушительный рев. И вдруг, в это время, как он замирал, на смену ему пришел другой, более мягкий звук. Какой-то захлебывающийся, булькающий, чавкающий, сосущий, протяжный звук, точно тысяча усердных людей ели суп в иностранном ресторане. И, услышав его, лорд Эмсворт издал крик восторга.

В СТРАНЕ «ШИВОРОТ НА ВЫВОРОТ»

Джей Эрл Миллер[50]

Поверите ли вы, что есть страна, где:

Рыбы вылезают из воды и надуваются воздухом, как гуттаперчевые шары?

Олени такие крошечные, что их можно принести домой в кармане и целиком исжарить на сковороде?

Взрослые медведи высотой всего в пятнадцать дюймов?

Рыбы карабкаются по деревьям и подмигивают глазами?

Страна такая существует, и Дарвин много лет тому назад назвал ее «Страной шиворот-навыворот». По словам Кервета Уэльса, английского инженера, прожившего шесть лет на Малайском полуострове и строившего там железные дороги, Дарвин только наполовину описал эту страну.

Представьте себе, что вы гуляете по берегу и в это время из воды вылезает рыба, перебирается по песку и лезет на дерево.

— Я подождал, — говорит мистер Уэльс, и рыба спустилась и снова ушла в воду.

Кажется, нет сказки, которая могла бы соперничать с этим рассказом. Но такая рыба действительно существует, и вы можете видеть ее в музеях под названием Periopthalmus Schlosserii.

Представьте себе охоту за оленями, ростом всего в девять дюймов. Этих оленей вызывают из леса тем, что барабанят пальцами по пальмовому листу. Представьте себе, что вы снимаете лесных карликов, таких диких, что даже соседи-туземцы редко видят их; что вы пробираетесь по местности, которая не занесена ни на какую карту, и находите курорт, куда дикие слоны приходят брать грязевые ванны, когда чувствуют, что скоро умрут; что смотрите на бои рыб, где чешуйчатые вояки натренированы, как дерущиеся на боях петухи; что встречаете птиц, запечатывающих своих самок в дуплах деревьев на время высиживания яиц и целые недели держащих их на стрихниновой диэте.

Все это испытал Уэльс и еще многое другое.

— Однажды, — рассказывает он, — я шел в джунглях и почувствовал жажду. Один из сопровождавших меня туземцев подошел к дереву и отрубил кусок толстой ветки длиною в три фута, осторожно держа ее в руке так, чтобы оба обрезанных конца ее были на одном уровне. Он сказал мне, чтобы я встал на колени и раскрыл рот, и вылил из кого крепкого с виду дерева струю чудесной холодной воды.

Я подошел к той самой ветви и срезал кусок ее, но он оказался сухим. «Вы наделали слишком много шуму, — сказал мне туземец — и вся вода утекла в корни». Я потом много раз пробовал срезать ветви и всегда находил воду, если подходил тихо, и ветка оказывалась сухой, если я спугивал ее.

Уэльс нашел на Малайском полуострове также растение, которое складывает ветви, закрывает цветы и распластывается на земле, если вы не только дотронетесь до него, но даже дохнете на него. То же растение спокойно стоит липом к лицу с резким ветром. Когда буйвол пасется на краю поляны, целое поле этих растений распластывается по земле.

Уэльс видел птицу, размерами с курицу. Эта птица кладет яйца почти такие же большие, как она сама, закапывает их в дыре, покрытой прутьями, и когда яйцо лопается, птенец вылетает и прямо садится на вершину дерева, потому что крылья и все перья его совершенно окрепли уже в скорлупе.

На Малайском полуострове проходят очень обильные дожди. В год выпадает до 250 дюймов, а девятидюймовый ливень за три часа — самое обычное явление. Уэльс рассказывает, что ему часто случалось отправляться утром пешком на работу, а возвращаться днем на лодке, потому что во время ливня вода в реке поднималась со страшной быстротой и заливала поля на два-три фута.