— Жбанков влюбился в блондинку и Кумова пригласили на свадьбу, — пробасил Гапченко.

— Угодно дослушать? — спросил Скулович.

— Просим, Иван Станиславович, — загалдели гости.

— Было часов восемь вечера, когда поезд двинулся дальше. Все пассажиры отделения, не исключая паралитика, побывали на станции. Теперь в отделении прибавилось еще двое. Один примостился у выхода на площадку, другой рядом с паралитиком на продольной скамейке. Это был широкоплечий, добродушный и красивый парень, с ясными, смеющимися глазами. Кожаная куртка ему, должно быть, досталась по наследству, была заметно узка и вот-вот грозила лопнуть по всем швам. Когда отворялась дверь из соседнего отделения, она неизбежно ударяла его по плечу. Парень только добродушно почесывался.

— Пересядьте, товарищ, сюда, пока вас не зашибли, — предложил, подвигаясь, пассажира лицом Чичикова

— Ничего, мы привыкши, — раскатисто ответил богатырь, скашивая смеющиеся глаза в сторону паралитика. Он осмотрел несчастного инвалида с головы до ног и, повидимому, остался доволен результатом своей наблюдательности.

— Что, брат, ручка не действует? — дружелюбно спросил весельчак.

Жбанков заметил, как при слове «ручка» один из пассажиров быстро метнул глаза в сторону тормозного крана. «Второй раз!» — отметил себе Жбанков.

— Ты ее, друг, на ночь водкой с перцем натирай, как рукой снимет. Со мной было такое! — подмигивая, советывал инвалиду веселый парень.

Инвалид что-то буркнул себе под нос и отвернулся. Второй из вновь прибывших — сутулый, с короткими щетинистыми усами, молча курил, пуская дым в раскрытое окно, и исподлобья посматривал на окружающих.

Толстяк с лошадиной челюстью закусывал, прикладываясь изредка к серебряному стаканчику. Он долго елозил на скамье, наконец не выдержал и, покашливая, заметил курильщику.

— Здесь отделение для некурящих, гражданин.

— Полагаю, и для непьющих также. Однако я не делаю вам замечания, — мрачно буркнул тот в щетинистые усы.

— Это дело особое… Мне-то все равно… Я вас жалеючи… увидит кондуктор — оштрафует…

— Заплатим… — Усач презрительно сплюнул.

Жбанков смотрел в окно и считал версты «351… 35… 353…»

То обстоятельство, что он не мог проверить в тексте телеграммы цифры — 35,7 или 37,5 — Жбанков решил обратить в свою пользу.

Решение, нужно отдать справедливость, гениальное. На этом и был построен весь дальнейший план.

Блондинка в пенснэ, с момента появления в вагоне веселого богатыря, буквально не сводила с него глаз. С ней творилось что-то необычайное. Она беспокойно вертелась на месте, невпопад отвечала на вопросы инженера, который усиленно за ней ухаживал. Наконец, тому надоело такое невнимание, он надулся и сердито засопел носом.

Чичиков в уголке слегка похрапывал после сытного обеда.

Жбанковым постепенно овладевало сладкое нервное волнение — волнение завзятого спортсмена. Он напрягал всю силу воли, выдерживая трудную роль. Малейшая оплошность перед решительным ударом могла опрокинуть весь план. Он еще неясно представлял себе, как все это произойдет, однако чутье прирожденного сыщика подсказывало успех задуманного маневра. В сущности, никем не было сказано ни одного руководящего слова, никто из пассажиров не обнаруживал подозрительного поведения. Не важно! Жбанков обладал интуитивной проницательностью. Он по двум трем беглым взглядам угадал автора шифрованной телеграммы и готов был голову прозакладывать, что не ошибся.

— Еле ползем, елки-палки, — весело тараторил красавец в чужой кожанке. Должно — подъем берем. Счас в поезд пешком можно влезть за милую душу. И место самое сходное — выемка и лес. Для бандитов ежели такое место, — прямо лафа.

— Сколько верст отъехали? — справилась блондинка.

— Верст-то? А вот сейчас… на будке напечатано…

— Оно многонько уж… Триста пятьдесят и шесть… Седьмую пошли.

Блондинка достала из-под скамейки саквояжик желтой кожи. Осторожно придерживая рукой, поставила его перед собой на столик у раскрытого окна. Щелкнул запор. Веселый малый быстро переглянулся с паралитиком.

Потом встал, припер дверь спиной, растегнул куртку. Глуповатой улыбки как ни бывало, лицо стало серьезно, даже торжественно.

— Граждане, сидите спокойно, — негромко сказал он, извлекая наган. — 357-я верста. Сейчас я нажму тормоз и остановлю поезд. Спокойно! Вам ничего не грозит. Руки вверх!

— Руки вверх! — повторил мрачный усач у другой двери. — И ни звука, а то я буду стрелять!

Перепуганные пассажиры подняли руки. Блондинка медлила. Она подалась всем корпусом вперед и уставилась в лицо человека в кожаной куртке, точно стараясь пронизать ее глазами насквозь.

— Вы не ошиблись, товарищ? — отчеканивая слова, выговорила она.

— В чем, гражданка? — он положил руку на тормозный кран.

— 3, 7, 5… так лучше… — Девушка потянулась рукой к саквояжу.

Паралитик ее предупредил. Он быстро вскочил с своего места и схватил блондинку за кисти рук.

— А по-нашему, так будет лучше, гражданка, — крикнул он. — Ваша комбинация не удалась. Соковин возьми ка ее… Лисенко, смотри осторожно чемодан, да последи за гражданином инженером, хотя, я уверен, он тут постороннее лицо. Граждане, не волнуйтесь. Мы, трое, из железнодорожной охраны. Никто поезда останавливать не будет. На ближайшей станции мы снимем эту гражданку. С мест не трогаться. Из вагона до разрешения не выходить. На площадках— охрана. Лисенко, что там в саквояже?

— Ручные гранаты, товарищ Жбанков.

— Осторожно, друг. Граждане, не волнуйтесь, дальше поедете спокойно.

Блондинка, тяжело дыша и кусая губы, сидела на лавке. Рядом, держа ее за руки, поместился мрачный усач. Издали их можно было бы принять за нежно влюбленную пару. Вблизи этому впечатлению мешало свирепое выражение лиц.

Недавний паралитик стоял перед блондинкой в позе галантного кавалера и, вежливо дотрагиваясь до своей кепки, говорил:

— Извините, гражданка, если мы несколько не покавалерски обошлись с вами… Что делать? Долг службы и все прочее…

Жбанков в минуты удачи не мог отказать себе в удовольствии скопировать своего божка — Шерлока Холмса. Поезд остановился у станции.

Скулович замолчал и обвел слушателей интригующим взглядом.

— Приехали. Станция. Вылезай-ка. — пробурчал Гапченко.

— А я ждал крушения поезда, — разочарованно протянул совсем пьяный Кумов… — Будет крушение, Иван Станиславович?

— На этот раз не будет.

— А как же блондинка? Что с ней сталось? — поинтересовался Залкинд.

— Блондинке в Т. Г. П У. учинили допрос. Она во всем созналась, нападение должно было произойти на 375 версте. Ее обязанностью была создать в вагоне благовидную панику и пустить в действие тормоза. Поезд на станции задержали. Пустили вперед паровоз с охраной, которая зашла в тыл бандитам и, пользуясь наступившей темнотой, переловила всю шайку почти без выстрела. Нужно ли удивляться, что слава советского Шерлока Холмса, после этой блестящей операции, прогремела далеко за пределы нашей линии — закончил Скулович.

— Я говорил, блондинки — они ядовитая нация, — бормотал себе под нос Кумов. — Одним словом, шерше ла фамм…

Гарсии Кальдерона

Перевод с испанского М. Димитриева

Инес де Сантиван, очаровательная жена владельца самой большой гациенды в Киллатамбо, торопливо крикнула мужу:

— Идем со мной, Мигуэль, идем со мной! Чудная… удивительная статуя!