Народную любовь в Индии завоевать непросто, потому что индусы не доверяют белым. Поэтому Николай и старается использовать все возможности, чтобы убедить окружающих, будто он искренний благодетель без каких-либо секретных заданий от Центра…

Нет, на самом деле, он решал основную задачу вполне успешно — его марксистская ячейка насчитывает почти полторы тысячи человек. Точнее, никто не знает, что это марксистская ячейка, потому что он подаёт информацию очень тонко — он говорит о добром, светлом, о гуманизме, об общечеловеческом братстве и так далее.

При его «секте человеколюбов» очень вкусно кормят, а ещё он, за свой счёт, обучает детей «сектантов» у довольно-таки недешёвых репетиторов.

Это работа над репутацией. Делай людям добро, ничего не проси, а там они сами предложат тебе что-нибудь сделать…

Британцы воспринимают его как психа с мессианским вывертом в голове, но ему так выгоднее всего.

— Люди должны любить друг друга! — продолжал вещать Николай. — Любовь и добро — вот две вещи, которые могут спасти нас в это тяжёлое время!

Когда он получил описание своей задачи, ему стало понятно, почему ему дали почти 800 часов Закона Божьего от целого архиерея, а затем 800 часов Шариата от верховного муфтия Татарской АССР…

Он стал знатоком по вопросу двух религий, освоил характерные для них методики, поэтому знал и умел приковывать внимание толпы. Впрочем, с этим ему неплохо помогали пройденные 200 часов ораторского искусства.

Длинные и яркие речи на чистом маратхи, из уст явного иностранца, носящего местные одежды, сами по себе привлекали к себе пристальное внимание, но Николай наполнял их особым смыслом — он говорил о добре, о людских нравах, о том, как обрести мир через творение добра и так далее. Аудитории нравилось, поэтому-то у него в «секте» уже почти полторы тысячи мужчин и женщин. Говорят, что его речи пересказывают друг другу неприкасаемые…

С последними он связываться точно не будет. Не потому, что считает их какими-то недолюдьми, а потому что их таковыми считает остальная аудитория. Но эту «карту» можно будет использовать позже.

Честно загрузив грузовик медикаментами, Ежов хлопнул по кузову и отправил его прямо в Северную Индию.

Он потратил около четырёх тысяч фунтов стерлингов на это дело и за прошедшие две недели отправил в зону бедствия семьсот четырнадцать грузовиков. И все в Бомбее знают, как много он делает.

Когда журналисты ушли, чтобы начать набирать статьи с цитатами из его речи, Николай направился в свой дом, в котором жил он и ещё восемь его женщин из местных.

«Ну, есть у меня слабости…» — подумал он, хлопая по заднице Чандру. — «Ну, не железный я…»

Чандра, двадцатилетняя сирота, запавшая ему в душу красотой и сочными телесами, залилась краской, что вызвало у Николая очередной позыв. Он изменил свой план и увлёк её за собой в спальню.

Через полчаса он уже сидел на балконе и читал газету «Kesari», покуривая сигарету.

Британские господа, наверное, посчитали бы эту газету вредной для себя, умей они читать на маратхи. Николая поразило это презрение и пренебрежение к местной культуре — будь он на месте этих поработителей, заставил бы всех владеть местным языком, чтобы всегда знать, о чём говорят все эти смуглые…

Когда Николай затушил сигарету, он мельком глянул на следующую статью.

В статье шла речь о недовольстве среди местных рабочих —текстильщиков из района Махим, известного тем, что там много текстильных предприятий. Они требуют улучшения рабочих условий, но получат только розги от колониальных солдат…

«Вот оно», — подумал он. — «Готовая почва для новой проповеди».

Он уже видел себя стоящим на импровизированной сцене, объясняющим, как любовь к ближнему и единство может преобразить мир…

Записав в блокнот локацию, Николай дочитал статью, затем пролистал остаток газеты, в поисках чего-нибудь интересного, но нашёл только статью о Махатме Ганди.

Это его главный конкурент за сердца и умы индийского народа. Только вот реальных дел у этого философа гораздо меньше, чем у Ежова.

Николай берёт материальной помощью, а Махатма проповедями — вот и выяснится, чья возьмёт…

Следующей газетой была «The Times of India». Рассчитана она на англоязычное население, преимущественно британцев. И пишут там всякое про-британское.

Но первая же статья вызвала у него удивление: «Стотысячный марш голодных от Глазго до Лондона». Голодные рабочие, лишившиеся работы, требовали отменить «проверку нуждаемости», а также отменить «Акт об аномалиях 1931 года». Начали они в количестве 3000 человек в Глазго, но до Лондона дошло 100 000 человек.

«Забавная история», — подумал Ежов и перелистнул страницу.

А тут, конечно же, статья о том, как всё печально в СССР. Пишут, что Великая депрессия бьёт по отсталым большевикам чуть ли не сильнее, чем по развитым капиталистическим державам, но это писалось как-то слишком натужно.

Николай слишком хорошо знал марксизм, поэтому знал, что подобный экономический кризис если и сказывается на СССР, то лишь косвенно, на внешней торговле. А кризис перепроизводства в нём крайне маловероятен — должны быть специально созданы условия для подобного.

— Хватит отдыхать, — свернул он газету. — Люди ждут моей речи…

Его криптомарксистский кружок на полторы тысячи человек начнётся через двадцать минут — необходимо одеться в выходное, перечитать сегодняшние тезисы и морально приготовиться к трёхчасовому говорению.

*11 августа 1934 года*

Адольф дёрганым движением положил донесение на стол, после чего ничего не выражающим взглядом уставился в окно.

Хорошая новость — Энгельберт Дольфус убит и скоро отправится кормить червей. Его пристрелили, а потом дали умереть от потери крови.

Плохая новость — эта смерть не привела к успеху путча, устроенного прогерманским подпольем. Засланные бойцы не добились ни одной поставленной цели. Убийство Дольфуса целью не ставилось.

Это досадно, ведь Адольф уже давно хотел присоединения Австрии. Но Дольфус — это «Отечественный фронт», тоже нацисты, но не желающие объединения с НСДАП. Энгельберт был более склонен объединиться с Муссолини, как с, очевидно, более слабым партнёром, нежели Гитлер.

— Я всё понял, — произнёс Адольф, посмотрев на Рейнхарда Гейдриха испытующим взглядом. — Можете быть свободны.

— Хайль Гитлер! — выполнил нацистское приветствие начальник СД и покинул кабинет.

Адольф встал из-за стола и прошёл к радио. У него назначена одна встреча на сегодня, но до неё ещё полчаса.

Чтобы как-то убить время, он включил радио.

— … не хотим войны! — вещал в эфир Рудольф Гесс, заместитель фюрера по партии. — Посмотрите на меня, на фронтовика — как вы можете подумать, что такие, как я, могут захотеть снова пережить подобное⁈ Мы — нацисты, но мы — за мир!..

— Ха-ха… — посмеялся Адольф.

Главная задача НСДАП, на сегодняшний день — развеять сомнения французской стороны. Англичане уже согласны, что Версальский «мирный договор» окончательно утратил свою актуальность, поэтому нужно упразднять его, но французы сильно колеблются. Адольф решил, что насквозь мирная риторика из всех средств массовой информации усыпит их бдительность.

Атаковать Францию? Хотелось бы, но есть гораздо более опасный враг. СССР.

Жидобольшевики, возглавляемые криптожидом Немировым, судя по данным разведки, накопили большую военную и промышленную мощь, поэтому способны вести войну со всей Европой — ну, им так кажется.

Новая стратегия, разработанная при участии Манштейна, Клейста, Гудериана и Рундштедта позволит сокрушить жидобольшевицкую армию, которая устарела ещё в момент своего появления. Глубокие и молниеносные удары, рассечение обороны, добивание взятых в окружение подразделений противника — всё это позволит закончить войну в кратчайшие сроки.

Вермахт тренируется и оснащается — осталось только додавить французов, чтобы они сняли запреты на численность войск и разрешили официально иметь всю номенклатуру вооружения.