Рэймонд в замешательстве повернулся к матери.

— Что я сделал?

— Не нужно нас мучить, — заявил Арчер.

Филипп добавил:

— Мы и так достаточно тебе завидуем.

Рэймонд все еще выглядел сбитым с толку, поэтому Дрейк протянул:

— Ты гладишь свою жену, Рэймонд.

Легкая понимающая улыбка, наконец, тронула его губы.

— Прости, — сказал он, глядя прямо в глаза Сэйбл, но, вопреки своим словам, наклонился и поцеловал ее медленно и нежно, пока у нее перед глазами не заплясали звезды. Затем он вернулся к разговору о кооперативах. Шокированная этим, ей захотелось ударить его.

Рэймонд понятия не имел, что прикасался к ее золотисто-медовой коже, пока его мать не обратила на это его внимание. Он поцеловал Сэйбл, чтобы отплатить ей за то, что она была такой чертовски обворожительной. Зная ее истинную натуру, он ожидал, что ее присутствие вызовет у него отвращение, но его неутоленное желание вспыхнуло с новой силой с того самого момента, как он впервые увидел ее в гостиной своей матери. Вместо того чтобы испытывать отвращение, он был тверд как сталь и злился на себя за это.

Это был долгий, эмоционально утомительный день. Когда сигарный дым сгустился, а разговоры и коньяк продолжали литься, Сэйбл незаметно зевнула, прикрывшись рукой. Прошлой ночью она не могла уснуть из-за нервного возбуждения, но сегодня она не предвидела таких трудностей. Кто знает? Может быть, утром она проснется и обнаружит, что все это было сном.

Словно услышав ее мысли, Рэймонд оторвался от разговора с дядей и посмотрел ей в глаза. Какое-то время он ничего не говорил вслух, но его темный взгляд, одновременно опасный и полный желания, заставил ее сердце учащенно забиться. Он наклонился и прошептал ей на ухо:

— Нам пора уходить, моя королева. Ночь еще только начинается…

Жар, звучавший в его голосе, лишил ее последних сил. Она пережила этот день, но сомневалась, что удача будет сопутствовать ей и дальше. Будучи частью этого организованного союза, она согласилась родить от него ребенка. Она знала только один способ добиться этого.

Они не стали долго прощаться. Она крепко обняла Джулиану, на глазах у которой были слезы, и братья подняли бокалы в знак поздравления, когда Рэймонд вывел ее за дверь.

Экипаж с кучером уже ждал их. Во время поездки в темноте по городу Сэйбл была молчалива и выбита из колеи. Она чувствовала, что он наблюдает за ней с противоположного сиденья, но, казалось, его вполне устраивало молчание. Желание объяснить причины своего бегства из лагеря стало непреодолимым, но ему, похоже, было все равно, что она скажет.

Вместо этого она спросила:

— Куда мы едем?

— В дом, который я купил несколько дней назад.

— Я буду жить там?

— Да. У меня своя квартира на другом конце города.

Из их предыдущего разговора Сэйбл знала, что она не будет жить с ним, так почему же, услышав это снова, она почувствовала легкую боль в сердце?

Когда они вошли, большой, раскинувшийся дом был погружен в тень. На первом этаже горело всего несколько свечей. Он взял ее за руку и повел вверх по лестнице в залитую светом комнату. Мерцающий свет свечей переливался на мебели, особенно на большой кровати с балдахином которая возвышалась у дальней стены. Двери веранды были открыты, чтобы впустить ветерок и мерцающий свет звезд. Рядом с ними стояла одна из самых больших ванн для купания, которые Сэйбл когда-либо видела.

Она оторвалась от своего визуального осмотра и обнаружила, что он пристально смотрит на нее. И снова она прочла желание в его глазах. Не зная, как поступить, она спросила:

— Я должна раздеться сейчас?

— Нет. Когда придет время, я сам тебя раздену.

Сэйбл старалась дышать ровно, но у нее плохо получалось. Ее прежнее впечатление о нем как о тигре не могло быть более правдивым. Он заманил ее в свое логово, и она была настолько же очарована его могущественным присутствием, насколько и опасалась его.

Рэймонд нежно взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. Он медленно пробежал взглядом по лицу, которое всплывало в его снах с ноября прошлого года, и честно сказал:

— Сэйбл, как бы я ни был зол на тебя, я никогда, ни за что не возьму тебя силой. Никогда. Мы можем продолжить ссориться завтра, но это наша первая брачная ночь, и я хочу заняться с тобой любовью, как с настоящей женой.

Его слова тронули ее с такой сладостной силой, что она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Не плачь, — прошептал он. При виде ее слез у него защемило сердце, и он запечатлел на влажных глазах короткие, успокаивающие поцелуи. Даже его гнев не мог скрыть, как приятно ему было снова видеть ее рядом.

— Я не плачу, — тихо ответила она. — Мы, королевы, знаем, что слезы ничего не меняют.

Короткие, нежные поцелуи теперь покрывали ее щеки, брови, подбородок. Она резко и мягко вздохнула, когда он коснулся губами мочек ее ушей, а затем приоткрытого рта.

Рэймонд хотел ее. Он знал, что она была Иезавелью, но больше всего на свете он желал ощутить ее вкус полностью и без ограничений. Ее предательские губы были сочными и сладкими, даже слаще, чем он помнил. Страстность, скрывавшаяся за ее подобающим, хорошо воспитанным фасадом, взывала к нему дурманящей песней сирены. Хотя изначально он планировал соблазнить ее из мести, он сам попался в свои сети.

И сейчас ему было все равно. Ее прикосновение, вкус и запах затмили его первоначальную цель; все его желание сосредоточилось на том, чтобы заниматься с ней любовью до рассвета.

Сэйбл задрожала, когда он медленно повернул ее и начал расстегивать длинную цепочку крючков на спине ее платья. Его уверенные, ловкие движения свидетельствовали о том, что он знаком с этой задачей, и вскоре он распахнул платье достаточно широко, чтобы она могла почувствовать, как ночной воздух смешивается с долгими прикосновениями его губ к ее шее и коже над шелковой сорочкой.

Пока он продолжал прижиматься губами к ее пробуждающейся коже, его умелые руки медленно скользили по ее грудям, обхватывая их, поглаживая уже созревшие бутоны, пока она не закрыла глаза. Когда сладкое завоевание продолжилось, ее голова откинулась назад, и тихий стон сорвался с ее приоткрытых губ. Он наклонился, чтобы снова завладеть ее ртом, в то время как его рука продолжала ласкать ее соски. Она повернулась к нему, чтобы насладиться его поцелуями, и желание разгорелось еще сильнее, когда он расстегнул платье до талии. Она тихо вздохнула, когда его ладони стянули шелковые панталоны с ее бедер. Его прикосновение согрело ее, побуждая открыться ему.

Когда он стягивал платье с ее плеч, Сэйбл неохотно прервала поцелуй, но из-за того, что он не переставал прижиматься горячими губами к вершинкам ее грудей и пульсирующей точке у основания шеи, потребовалось больше времени, чтобы освободить ее руки и снять платье. Как только она это сделала, он осторожно откинул его в сторону и встал, глядя на нее сверху вниз своими голодными тигриными глазами.

Рэймонд стянул край ее сорочки и впился взглядом в ее пышную золотистую грудь. Он протянул руку, чтобы погладить ее, но остановился, увидев что-то похожее на звезду, вырезанную на коже.

— Кто это с тобой сделал?

— Моя тетя.

Сэйбл ждала его реакции на известие о том, что на коже его жены есть символические отметины Первых. Поскольку она всегда считала эту работу прекрасной, до сих пор ей и в голову не приходило, что муж может с ней не согласиться.

— Их много?

— Не очень. У меня на верхней части бедра несколько лун и по солнцу.

Мужское достоинство Рэймонда вспыхнуло при мысли о том, чтобы медленно исследовать ее, пока он не изучит каждую интимную часть ее тела.

— Дай мне посмотреть…

Сэйбл справилась со своим смущением и сняла сорочку. Он принес одну из толстых свечей и поставил ее рядом. Мерцающий свет высвечивал изящно вырезанные луны, которые, словно драгоценные камни, лежали на ее груди прямо над темными сосками. Его сияющий взгляд заставил ее соски напрячься в ответ.