Стивен послушно остановился и непроизвольно сгруппировался. Почти незаметное движение мышц не ускользнуло от цепкого взгляда политрука.

— Хорош! Просто красавчик! Вылитый кошак на охоте. Но учти, Стивен, я не мышь. Я — легавая. И тебя насквозь вижу.

Стивен сжал зубы. Мозг лихорадочно просчитывал десятки вариантов одновременно. Отвлекающий нырок влево, затем резкий прыжок вправо на бампер УРАЛа, кувырок с переворотом, чтобы успеть в полете достать нож и метнуть.

У меня всего полсекунды в запасе!

С такого расстояния не промахнусь. Вот только прокушенная нога может подвести в момент прыжка. И ведь прыгать придется именно на нее, она толчковая.

— Стив, — голос политрука стал мягче, исчезли стальные нотки, даже презрительная интонация куда-то улетучилась, — прежде чем ты нападешь, дай мне, пожалуйста, одну минуту, чтобы объяснить. Я ведь не сильно много прошу? Всего одну минуту.

У Стивена непроизвольно дернулся уголок рта. Нервный тик, наверное.

Зачем он тянет время и заговаривает зубы?

— Лидия Андреевна рассказала вам про червей в озере. Иваныч заразился. Он сам попросил помочь ему уйти. Спасти старика было нельзя, слишком велико поражение органов.

Стивен молчал.

— Мне незачем лгать. Подойди и посмотри сам.

Стивен и теперь промолчал, но что-то неуловимо изменилось. Бешеный напор адреналина иссяк, зрачки слегка расширились, кровь прильнула к щекам. Пульс в черепушке прекратился.

Чекист тоже это заметил, опустил пистолет, демонстративно засунул в кобуру.

Риск, как дополнительный аргумент убеждения? Или рассчитывает на порядочность? А вот это зря! У обитателей гетто не бывает моральных принципов. Никаких!

Сейчас самый удачный момент для прыжка.

Но Стивен все еще медлил, сам не зная почему.

— Ты многого не знаешь, — задумчиво пробормотал политрук, извлекая из подсумка фонарик, — когда-то давным-давно Иваныч спас мне жизнь. Я потом расскажу.

Он поднял голову и отдал команду, стараясь не повышать голос:

— Лови!

В Стивена, кувыркаясь, полетел фонарь. Он поймал его резко выброшенной левой рукой, не отводя взгляд от политрука. Это несложно, всего лишь результат длительных тренировок. Когда у тебя больше одного противника, волей-неволей приходится развивать внимание и боковое зрение. В такие моменты Стив не столько видел окружающее пространство, сколько ощущал неведомым шестым чувством. Он просто знал, что происходит вокруг.

Например, прямо сейчас к грузовику кто-то идет. Судя по шагам, подросток. Ступает легко, едва слышно, при этом немного пришаркивает, словно ленится высоко задирать ноги.

Да это Мишка!

Плохо дело. Если и предпринимать какие-то действия, то прямо сейчас, пока Михаил не попал в сектор стрельбы.

Но нужно ли?

Сомнениями заволокло разум.

Мог Иваныч поступить так, как рассказал политрук?

Да, мог. В том-то и все дело, что мог. Поступок вполне укладывается в характер Петра Ивановича. Он всегда беспокоился о других сильнее, чем о самом себе. И был очень убедителен, когда заставил Стивена лить солярку на пол кабины. Мы ведь в тот момент действительно поверили, что опасности больше нет. Поверили и расслабились, и даже не осмотрели старика, когда вода схлынула из кабины.

Убила ли соляра червей?

Судя по всему — нет.

Он знал? Подозреваю, что догадывался. Но не мог поступить иначе. Не хотел рисковать чужими жизнями. Значит, он уже тогда для себя все решил? Спас грузовик и пассажиров, пожертвовав собой.

Стивен непроизвольно сжал кулаки, и вновь Гейман заметил движение, но не отреагировал. Он прекрасно понимал, что сейчас творится в мозгу юноши, и давал тому возможность сделать правильный выбор.

А когда Иваныч понял, что все-таки подхватил паразитов, обратился за помощью к политруку. Кто еще может хладнокровно пустить пулю в затылок безобидному старику?

Вот он, Стивен, смог бы?

Наверняка — нет.

Значит, сидел бы и смотрел, как мучается умирающий старикан?

Да, сидел бы и смотрел…

А Чекист выполнил последнюю волю — помог совершить эвтаназию. Иваныч умер быстро и без мучений. Может быть, это даже более гуманно по отношению к старому товарищу, чем сидеть рядом, горестно вздыхать и ждать неминуемой кончины обреченного.

— Вот что, Стивен, сейчас я повернусь к тебе спиной, и прежде чем ты огреешь меня фонарем по голове, запомни, что прикасаться к телу Иваныча нельзя. Паразиты очень шустрые и кусают совершенно безболезненно. Даже не заметишь, как перепрыгнет в тебя. Ты же ведь не торопишься на тот свет?

Гейман так и не дождался ответа.

— Посвети сюда, я тоже не хочу заражаться. Во всяком случае сегодня умирать не планировал.

Он наклонился над телом, ухватился за ворот куртки, рванул. С треском отлетело несколько пуговиц. Лацканы распахнулись, обнажая впалую грудь старика.

Стивен опустил пятно фонаря пониже, и его чуть не стошнило. Зрелище и впрямь не для слабонервных. Вся грудь и живот Иваныча были исполосованы вдоль и поперек, ходы червя уже почернели, а кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Словно тело пролежало несколько дней на открытом воздухе.

Как в таком состоянии Иваныч еще мог ходить?

Стивен почувствовал ком в горле и отвернулся.

Это была его вторая ошибка…

Неприятное зрелище отвлекло внимание от главного — контроля окружающей территории. Ведь знал же, что Мишка идет к машине? Знал! Почему выпустил из виду?

Внимание Стивена привлек странный звук, который просто не может издавать человеческое горло. Что-то очень похожее на клекот раненой птицы. Очень большой и глупой птицы с пистолетом в руках…

Рот искривлен в страшной гримасе, руки, сжимающие «беретту», трясутся, слезы градом катятся по щекам. Все, что смог выдохнуть, мало походило на человеческую речь, но смысл был понятен и без слов:

— За что?

Глаза безумные, и бледный как смерть.

— Убью!

Стечкин, будто сам по себе, прыгнул в руки Чекиста.

— Мишка, нет! — завопил Стивен, с ужасом понимая что сейчас произойдет непоправимое, — убери пистолет!

Со щелчком лопнула пружина, и боевой хронометр вышел из строя.

— Миша, убери пистолет!

Стивен сделал шаг вперед, закрыл Михаилу обзор, загородив собой от политрука, но Мишка уже ничего не видел, зажмурил глаза и дрожащим пальцем нажал на спусковой крючок. Негромко кашлянула «беретта», Стивен почувствовал удар в грудь, эхом отдавшийся в спине. Рефлекторно посмотрел вниз и увидел маленькую аккуратную дырочку на кителе с левой стороны груди.

И все-таки в сердце.

Мишка наконец-то решился разлепить веки, и их взгляды встретились. Таких огромных щенячьих глаз Стивен не видел никогда в жизни…

На этот раз сознание не отодвинулось назад, а увеличилось в размерах во много раз, заполняя собой все окружающее пространство. Словно воздушный шар, раздуваемый горячим воздухом, он становился все больше и больше. Происходящее стало восприниматься четче и острее, словно ужаснувшись неизбежному, мозг пытался запомнить последние секунды жизни.

Мишка смотрел снизу вверх и дрожащими губами лепетал что-то несвязное. Слезы прочертили вертикальные дорожки на грязных щеках. Стивен сделал еще один шаг вперед, перехватил руку, сжимающую пистолет, выдрал из ослабевшей кисти «беретту», и не глядя, зашвырнул куда-то назад. Подальше!

Мир пошатнулся и треснул по вертикали.

— Стив, я-не-хо-тел, — Михаил наконец-то смог выдавить из себя что-то членораздельное.

Стивен почувствовал, что задыхается, перед глазами поплыло.

— Все будет хорошо, Миш, — произнес через силу. Говорить оказалось трудно. Но почему-то ничего не болело.

Чекист не станет стрелять в безоружного. Какой бы сволочью он ни был, честь офицера — не пустой звук. Вряд ли Мишка сейчас в состоянии вновь схватиться за оружие, но лучше перестраховаться. На всякий случай.

Посмотрел по сторонам, нашел автомат, наклонился, чтобы поднять. В глазах потемнело, а ноги разом ослабели, не удержался, рухнул на колени.