Грохот в его груди был таким первобытным, таким вожделеющим, таким неподвластным хладнокровному, помешанному на контроле Ноа, которого она знала.

Недолго думая, Кэт закинула одну ногу на его стройные бедра, стремясь к большему трению там, где она больше всего в этом нуждалась.

Он подчинился, прижимаясь к ней. Его рука крепче сжала ее волосы, и она ощутила, как дрожь пробежала по ее телу. Ноа перестал целовать ее, но не отстранился. Их губы все еще были так близко, что она могла вдыхать воздух, выходящий из его легких.

Твердый член Ноа умолял об освобождении. Она не могла отвести взгляда от зеленых глаз, когда его пальцы сомкнулись над ее соском, дергая и оттягивая, пока Кэт не забеспокоилась, что ее колени вот-вот подогнутся.

Близость, грубая и спонтанная, обнажила ее под этим горячим взглядом. О, да, между ними определенно были искры.

— Это самая глупая вещь… — прошептала она, касаясь его губами. Несмотря на идиотизм ситуации, Кэт просунула руку между их телами и обхватила его член через штаны. Боже мой. Она хотела поближе познакомиться с этой конкретной частью анатомии Ноа.

Ноа стиснул зубы от ее прикосновения.

— Самая глупая, — согласился он, все еще прижимаясь членом к ее руке.

— Ты мне даже не нравишься, — призналась Кэт, сильно прикусив его нижнюю губу.

Поморщившись, он ущипнул вершину ее груди так сильно, чтобы заставить вскрикнуть.

Выражение его лица стало хищным.

— Дело не в том, что ты мне не нравишься. Дело в том, что я тебе не доверяю.

— Что означает, что трахаться в переулке холодной зимней ночью было бы астрономически глупо.

— Ты пьяна, — напомнил он ей.

— Ты тоже не похож на столп трезвости, — заметила она.

— Я ненавижу твой умный рот, — прошипел Ноа, снова целуя ее, и заставляя ноги подкашиваться. Кэт хотела, чтобы слои джинсовой ткани и хлопка исчезли. Хотела, чтобы он провел набухшей головкой своего члена по ее скользким складкам, прежде чем ворваться в нее и избавить от боли в сердце, которая грозила свести ее с ума.

— А я ненавижу тебя, — ответила Кэт.

Он укусил ее в шею, а затем всосал место, где остался след от зубов.

— Я не знаю, что это такое, — сказала она, вцепившись ему в ремень.

— Поторопись, пока мы не пришли в себя.

Пальцы Кэт нащупали пряжку.

— Почему на тебе столько чертовой одежды? — Холодно больше не было. Жара, который они излучали, хватило, чтобы изгнать зиму из переулка.

— Кэт? — донеслось до них ее имя, выкрикнутое у входа здания.

— Блять, блять, блять, — запаниковала Кэт. — Это Пейдж.

Ноа отскочил назад и попытался засунуть рубашку обратно за пояс.

— Просто застегни пальто, гений, — прошипела Кэт, пытаясь засунуть грудь обратно в лифчик.

— Кэт? О, э-э… — Пейдж запнулась, вглядываясь в переулок. — Все в порядке?

— Все в порядке, — сказала Кэт, откашлявшись и скрестив руки на груди. — Мы просто говорили о том, как сильно мы ненавидим друг друга.

— Прелесть. — Даже пьяная Пейдж была рассудительнее, чем Кэт. — Почему бы вам двоим не закончить с этим на сегодня? А завтра мы проясним ситуацию?

Ноа все еще смотрел на Кэт, как на десерт.

— Ага. Конечно. Мне подходит. — Он потер затылок рукой, которая несколько мгновений назад сжимала ее грудь.

Кэт облизнула губы и заметила, как взгляд Ноа заострился на ее рте.

— Как бы там ни было, — пожала она плечами. Протискиваясь мимо Ноа, она убедилась, что провела костяшками пальцев по его все еще твердому члену.

Она услышала, как Пейдж что-то говорит Ноа, но шум крови, стучащей в ушах, заглушил ее слова. Она только что целовалась со своим заклятым врагом. Она была готова упасть на колени в переулке, чтобы вытащить член своего смертельного врага из штанов и…

— Ты в порядке, Кэт? — спросила Пейдж, догоняя ее трусцой. — Это выглядело как довольно напряженный спор там.

— Напряженный, — согласилась Кэт.

— Нам действительно придется найти способ сохранить мир между вами, если мы хотим, чтобы это шоу состоялось, — напомнила ей Пейдж. Единственным намеком на отсутствие у нее трезвости было то, что она закрыла один глаз, чтобы лучше сфокусироваться на лице Кэт.

— Ты такая странная пьяница, — заметила Кэт.

Пейдж не по-женски фыркнула.

— Я? Это ты обычно заканчиваешь тем, что скачешь на каком-нибудь парне, как бык на родео.

— Ага. Именно так поступают нормальные пьяные люди.

Однако нормальные пьяные люди, не стали бы целовать кусок дерьма вместо мужчины, единственной целью жизни которого, казалось, было свести ее с ума. О чем она думала? Что было в тех «Космо»? Мышечные релаксанты?

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

На следующее утро Ноа проснулся с тупой головной болью, беспокойством в желудке и смутным чувством разочарования. Его два самопроизвольных оргазма прошлой ночью никак не помогли выбросить из головы Каталину Кинг и ее хриплые заявления обо всех грязных вещах, которые она хотела с ним сделать. Они лишь заставили его чувствовать себя неловко.

Он поцеловал ее. Больше, чем поцеловал. Ноа пытался сожрать ее в переулке перед мусорным баком. А ведь каких-то десять минут назад, он был абсолютно уверен, что кровь, закипающая в его жилах при виде Кэт, была лишь признаком банальной неприязни.

Ноа приготовил первый чайник кофе в спокойной обстановке своей тихой кухни. По утрам, когда Сары не было дома, он старался встать и выйти за дверь до того, как кто-нибудь из его гостей вторгнется на кухню. В такие моменты он оставался наедине со своими мыслями.

И в свете похмельного дня его принятые вчера решения выглядели ничуть не лучше. Ноа был в четырех секундах от того, чтобы сорвать с Кэт джинсы и вжать ее в стену. Не то чтобы просвещение Дрейка и Генри повлияло на это. Нет, такого рода напряжение, должно быть, ярко пылало внутри него задолго до того, как кто-то сказал ему, что Кэт не была самим Дьяволом.

Ноа не нравились сильные чувства. Ему было не по себе, когда что-то выталкивало его из зоны комфорта. Будь то чрезмерный гнев или страх, а теперь и затуманивающее разум пламя желания. Ему нравилось быть спокойным. Так было безопаснее. Психотерапевт, вероятно, сказал бы, что это связано с его детством. Но у него не было времени на психотерапевтов или зацикливание на прошлом. Он мог лишь сделать все возможное, чтобы его дочь ни секунды не испытывала страха, ужаса или отчаянного голода, которые он в ее возрасте считал нормальными.

Ноа взглянул на часы и налил первую чашку кофе. Он дважды проверил свою сумку на наличие ноутбука, зарядного устройства, ключей от офиса, телефона и бумажника. Он оставил свою машину в центре города, посчитав что пять бутылок пива и два шота — это слишком много для того, чтобы садиться за руль. К тому же, мужчина надеялся, что пронизывающе холодный воздух очистит его голову от тумана, вызванного телом Кэт, самозабвенно откликающимся на его прикосновения.

Увидит ли он ее сегодня? Помнит ли она? Произойдет ли это снова?

Он почти ожидал, что она напишет ему накануне вечером. Может быть, спишет это на сильное напряжение и алкоголь. Может быть, твердо заявит, что это больше никогда не повторится. Может быть, задастся вопросом, будет ли худшим в мире позволить этому случиться вновь…

Столкновение зубов, языков и рук проигрывались бессвязной дорожкой в его ноющей голове. И он снова стал твердым. Раздраженный этим, Ноа привел себя в порядок. Он не мог вспомнить, когда в последний раз фантазия вот так захватывала его в свои тиски.

Ноа взял свою спортивную сумку, перекинул через плечо и прихватил кружку термос.

К лучшему или худшему, но он был готов к этому дню.

----

Через час, состоящий из попыток не блевать на беговой дорожке, силовых упражнений, и еще одной чашки кофе с бейглом с временного стенда Реджи, Ноа обнаружил, что находится в своем кабинете, все еще погруженный в мысли о вчерашнем вечере. Была ли Кэт на самом деле такой женщиной, какой ее рисовали Дрейк и Генри? Если да, то делало ли это его физическое влечение к ней менее шокирующим?