Он пошевелил мышкой, чтобы разбудить компьютер. Когда он заработал, Ноа включил громкую связь на голосовой почте. Он был на четвертом сообщении, когда понял, что снова отключился и ему пришлось воспроизводить их с самого начала.

Ноа заставил себя сосредоточиться, делая тщательные заметки во второй раз. Затем последовал океан электронных писем, которые каждое утро накатывали на его почтовый ящик, словно прилив. Наряду со стандартными делами городского управляющего, теперь он был завален просьбами СМИ прокомментировать рождественский спецвыпуск и восстановление города. Затем он перешел к вопросам, касающимся самого восстановления. Цепочки электронных писем тянулись туда-сюда между ним и десятками других правительственных чиновников, частных подрядчиков и некоммерческих организаций.

Это была его первая крупная катастрофа в Мерри и, он надеялся, последняя.

Ноа открыл свой календарь на компьютере. Сегодня у него была встреча с управлением водоснабжением и канализацией, а также заседание совета. Ему нужно было обновить свой отчет по бюджету, и он был благодарен за то, что они, по крайней мере, получили немного денег с аренды старой старшей школы. Когда все это было сказано и сделано, он захотел серьезно подумать о том, чтобы сдавать здание в аренду на постоянной основе.

На его телефоне появилось оповещение в календаре. Сегодня у Сары был тест по географии. Ноа напечатал сообщение с пожеланием удачи, добавив, что надеется, что она подготовилась. Он остановился, подумал, а затем удалил отеческое наставление, заменив его приглашением позже съесть мороженое. Его желудок, все еще приходящий в себя после крылышек и слишком большого количества пива, скрутило от одной мысли. Но Саре это понравится, так что он будет молиться, чтобы к тому времени как у нее закончатся занятия, ему удалось оставить несварение и неразумные решения позади.

— Доброе утро, мистер Йейтс! — Кэролайн, его помощница на полставки с тех самых пор, как он семь лет назад начал работать городским управляющим, выглядела так, будто изучила моду секретарш 1950-х годов и составляла свой образ соответственно. Ее волосы, не встречающегося в природе рыжего цвета, были собраны в пышный начес, который добавлял три дюйма⁵⁶ к ее миниатюрному росту. Сегодня на ней было желто-черное платье с лентой, обвязанной вокруг талии. Она напоминала шмеля тем, как жужжа влетала в его офис, с почтой в руках.

— Доброе утро, Кэролайн, — сказал Ноа, вздрогнув от громкости ее голоса. Он потер лоб и пожалел, что не подумал принять таблетку аспирина или семь, прежде чем выйти из дома. Напевая рождественскую мелодию, она принялась разогревать древнюю кофеварку и с энтузиазмом вскрывать конверты и посылки.

Ноа потер виски и подумал о том, чтобы пойти и проблеваться.

Раздался стук, заставивший его приоткрыть один глаз.

— Доброе утро, Ноа! — Рубин Тернбар и Имани Грин, два самых неугомонных члена городского совета, практически вприпрыжку ворвались в кабинет Ноа.

— Утро. Чем могу помочь вам двоим? — спросил Ноа, надеясь, что он не выглядел так плохо, как себя чувствовал.

Рубин и Имани обменялись заговорщическими взглядами. Они были странной парочкой: владелец химчистки и инструктор по танцам с двадцатилетней разницей в возрасте. Рубин и его жена были убежденными консерваторами во всех смыслах этого слова, но он сблизился с Имани и ее женой, занимающейся гончарным делом. Четверка наслаждалась еженедельными совместными ужинами в городе, обсуждая способы сделать Мерри еще праздничнее.

— Что ж, — радостно начала Имани. — Поскольку телеканал «Рено и Реалти», похоже, берет на себя большую часть расходов по очистке и реконструкции города, Рубин и я хотели бы снова вынести это на обсуждение.

Она протянула Ноа распечатку, и он обнаружил, что смотрит на светящегося северного оленя на столбе. Рудольф⁵⁷ просто не хотел умирать.

Ноа еще только предстояло довести до сведения совета, что пятифутовые⁵⁸ снежинки, украшавшие уличные фонари в центре Мерри последние пятнадцать лет, встретили свой горький конец в трех футах⁵⁹ грязи и ледяной воде.

— Это по пятьсот долларов за штуку, — отметил Ноа. От мысленного подсчета, тупая пульсирующая головная боль стала еще сильнее.

— Выгодная сделка, — с энтузиазмом кивнул Рубин. Очевидно, этот человек не знал, что такое выгодная сделка.

— Они светодиодные, — сказала Имани, постукивая по картинке длинным фиолетовым ногтем.

— И их носы горят красным, — объявил Рубин.

«О, тогда ладно. Это определенно стоит пятнадцати штук», — с сожалением подумал Ноа.

— Они, безусловно, праздничные, — согласился он, откашлявшись. — Как насчет того, чтобы оставить бумаги мне, и я займусь этим?

— Конечно, — кивнул Рубин.

— Вопрос, — добавила Имани. — Ты не знаешь, планирует ли шоу проводить конкурс окон в центре города?

Ноа потер лоб.

— Я могу узнать и сообщить тебе.

— Отлично! Потому что мои студенты придумали идеальную идею для фрески, — защебетала Имани.

— О, не думаю, что это может быть лучше, чем то, что придумали мы с Элизабет, — предупредил Рубин.

Имани спокойно посмотрела на него.

— Двадцать баксов.

Рубин протянул ей руку.

— Я принимаю это пари, и заберу твои деньги.

— Да ладно! Ты сравниваешь креативность танцоров с химчисткой? — фыркнула Имани.

Ноа подумал, не напомнить ли им, что пока даже не известно, будет ли проводиться ежегодный конкурс росписи окон, но решил, что у него нет на это сил. Имани и Рубин ушли, слишком занятые болтовней, чтобы попрощаться.

Ноа воспользовался моментом тишины, чтобы опустить голову на стол. У него было около двадцати секунд на то, чтобы пожаловаться на свой выбор напитков прошлой ночью, прежде чем раздался еще один стук.

Болезненного вида Пейдж вздрогнула от громкого звука соприкосновения костяшек пальцев с деревом. Она прочистила горло.

— Есть минутка?

Ноа жестом указал на кресло для посетителей. Его веки из прикрытых превратились в широко открытые, когда Кэт проскользнула внутрь. На ней были огромные солнцезащитные очки и шляпа, как будто она пряталась от папарацци. Он хотел снять эти очки. Хотел знать, смотрит ли она на него, думает ли о прошлой ночи. Один — ну, несколько — поцелуев прошлой ночью, и он уже смотрел на нее по-другому. Он знал, как ощущается атласная кожа ее живота под его руками. Знал, какова она на вкус. Знал вес ее груди в его ладонях.

И теперь его тошнило, и он был твердым.

Пейдж и Кэт устало заняли свои места, а Пейдж достала из своей сумки три спортивных напитка и бутылек с ибупрофеном. Ноа с благодарностью набросился на таблетки, которые она раздала, и запил их глотком ярко-розовой жидкости.

— Уфф, — простонала Кэт, следуя его примеру. Она сняла очки и потерла веки своими тонкими ладонями. В этих каре-зеленых глазах было столько красного, что Ноа поморщился. — Да? Ну, ты тоже выглядишь не особенно горячо этим утром, — проворчала Кэт.

Пейдж подняла руку.

— Подождите. Прежде чем мы отправимся обратно в переулок Криков-друг-на-друга, я хотела бы заключить перемирие.

Кэт встретилась взглядом с Ноа. Эти налитые кровью глаза говорили о многом. Теперь у них были более серьезные проблемы, чем просто сильная неприязнь друг к другу.

— В чем будет заключаться это перемирие? — дипломатично спросил Ноа.

— Честно говоря, я хотела бы сказать, что мы можем просто позволить вам двоим избегать друг друга. Но все мы знаем, что это невозможно. Слишком много работы предстоит сделать, и Ноа, ты нужен нам на нашей стороне. Я надеюсь, ты сможешь поверить, что мы здесь не для того, чтобы кого-то эксплуатировать. И если ты и Кэт согласитесь быть вежливыми друг с другом, я думаю, нам всем будет проще.

— Согласна, — сказала Кэт, застав Пейдж и Ноа врасплох. — Что?

— Я тоже согласен, — объявил Ноа. Кэт выгнула бровь и изучающе посмотрела на него.

— Ладно, я думала, что это будет намного сложнее, — призналась Пейдж.