Таким образом, перед Берзиным стояла задача создать совершенно новую сеть нелегальных агентов, находящихся под руководством нескольких офицеров-разведчиков, работающих под прикрытием журналистов, брокеров, торговцев и ученых. Основной принцип состоял в том, чтобы сотрудники и сотрудницы 4-го управления не были очевидным образом связаны с Советским Союзом, чтобы они передавали свои донесения и получали финансирование вне зависимости от советского посольства и местных коммунистических партий, а также чтобы у них была надежная легенда. По крайней мере, в теории это должно было быть так. На практике, как Зорге предстояло выяснить на собственном примере, все обстояло совсем иначе.

Об усердии и амбициях Берзина свидетельствует огромный том его повседневной рабочей корреспонденции, теперь бережно хранящийся в архиве Министерства обороны в подмосковном Подольске. К моменту знакомства с Зорге, как следует из архивов, Берзин был занят также подготовкой полнофункциональных резидентур – нелегальных шпионских центров – в Нью-Йорке, Париже, Марселе, Гавре, Руане, Праге, Варшаве, Гданьске, Вильнюсе, Браилове, Кишиневе и Хельсинки, а также в китайских городах Харбине, Шанхае, Мукдене и Кантоне. Шестнадцать торговых компаний – в том числе универсальные магазины в румынской Бессарабии, торговцы орехами и изюмом в Самсуне и Константинополе и перекупщики солонины в Монголии – были куплены или открыты в десятке стран по указанию Берзина, чтобы обеспечить финансовую поддержку и прикрытие его новой агентуре^[12]. Набранная Берзиным новая шанхайская команда 4-го управления состояла из четырех человек: руководителя представительства Александра Улановского, радиста Зеппа Вейнгартена, офицера, известного под псевдонимом “Ветлин” (кодовое имя “Кореец”), настоящая личность которого остается неизвестной, и – новобранца – Рихарда Зорге.

Почему при выборе “резидента” Берзин остановился на Улановском, до сих пор остается загадкой, учитывая, что до командировки в Шанхай его карьера представляла собой бесконечную череду провалов – и получила столь же катастрофическое продолжение во время его назначения в Китай и после него. В 1921 году Чрезвычайная комиссия Дзержинского направила Улановского заниматься шпионажем в Германии. Он получил настолько туманные указания, что ему пришлось звонить в советское посольство в Берлине для получения более четких инструкций. Берлин запросил у Москвы инструкции и получил ответ, что об Улановском в ЧК никогда не слышали, и рекомендовали посольству выгнать его прочь как провокатора. В Китае Улановский был лишь однажды во время визита в 1927 году в составе официальной советской делегации представителей профсоюзов, где он выступал перед многочисленными собраниями китайцев и встречал толпы советских и местных чиновников, представляясь собственным именем. Это вряд ли было многообещающим началом карьеры подпольного разведчика под прикрытием новой легенды.

Возможно, секретом удивительной, неуязвимой карьеры Улановского было сочетание обаяния и истового рвения^[13]. “В его безвольно болтавшихся руках, походке и взгляде карих глаз было что-то обезьянье – то насмешливое, то тоскливое, – вспоминал американский коммунист и шпион Уиттакер Чемберс, сотрудничавший с Улановским в США в 1931–1934 годах. – Он был очень добродушным и ироничным человеком. Он был скромен… но обладал огромным жизненным опытом и удивительной проницательностью в отношении людей с тем редким даром смотреть на мир глазами другого человека. Он любил говорить: «Я тебя пристрелю». И я никогда не сомневался, что при необходимости он так и сделает – застрелит меня, чтобы защитить дело, или если ему поступит такой приказ”^[14].

В конце октября, спустя всего несколько дней после того, как его завербовал Берзин, Зорге и его нового начальника Улановского направили в Берлин. Их связным должен был стать Константин Басов – кодовое имя “Рихард”, – один из самых опытных инструкторов по шпионажу своего поколения, уже давно обративший внимание на способности Зорге. Задача Басова состояла в том, чтобы выстроить прикрытие обоих агентов, вплетая их новые легенды в ткань действительности, как умелый портной, незаметно накладывающий штопку поверх их советского прошлого. Он уже раздобыл для Улановского чешский паспорт на имя Киршнера. Вымышленный герр Киршнер, согласно плану Басова, должен был играть роль бизнесмена – представителя реальной немецкой или европейской компании в Китае. Для этого по его указанию Улановский разместил объявления в газетах Berliner Tageblatt и Berliner Zeitung, представляясь независимым торговцем металлами, направляющимся в Китай и предлагающим свои услуги в качестве торгового представителя^[15].

Успех этого плана даже несколько превзошел ожидания. К удивлению Басова, через несколько дней Киршнеру от “Шельдского консорциума”, занимавшегося экспортом оружия из Германии в Китай и базировавшегося в нидерландском портовом городе Роттердаме, поступило предложение стать их официальным представителем в Китае – за щедрое вознаграждение. Однако здесь была одна загвоздка: экспорт вооружения из Германии в Китай находился на тот момент под запретом как Версальского договора, так и Лиги Наций. “Шельдский консорциум” беззаботно предположил, что запрет можно обойти благодаря превосходным связям компании как с бельгийскими, так и с французскими участниками Межсоюзной Рейнской комиссии, следившими за разоружением Германии. Услугами этих продажных чиновников можно было воспользоваться, чтобы получить поддельные разрешения на экспорт для поставки немецкого оружия несуществующим покупателям в Индии и Индокитае, но в конечном итоге товар должен был попасть в Китай.

Предложение “Шельдского консорциума” было, разумеется, в значительной степени незаконно, а следовательно, – как можно было подумать – было не самым надежным прикрытием для находящегося на задании советского шпиона. Тем не менее Басов посчитал, что, став международным контрабандистом оружия, Улановский сможет наладить контакты в китайских военных кругах. 4-е управление немедленно дало свое благословение.

В отличие от Улановского, прикрытие Зорге едва ли можно было назвать секретным. В Германии и Москве его уже знали как исследователя и журналиста, пусть и симпатизировавшего социалистам. В Китае, рассудил Басов, Зорге нужно было просто устроиться под видом иностранного корреспондента и публициста по совместительству, скрываясь у всех на виду под своим настоящим именем. Для этого Зорге должен был стать экспертом по Китаю, завоевать расположение в журналистских, академических и деловых кругах Берлина и заручиться необходимыми рекомендательными письмами. На всю эту работу у него было около четырех недель.

Не пугаясь жестких сроков, Зорге снял квартиру на Рейхс-канцлерплац в буржуазном берлинском районе Шарлоттенбург и стал выискивать старых друзей и товарищей. Его университетский приятель Карл Август Виттфогель связал Зорге с Рихардом Вильгельмом, ученым и основателем влиятельного Китайского института. Невзирая на полное отсутствие у Зорге какого-либо опыта и компетенции в отношении Китая, Вильгельм согласился предоставить ему официальное письмо, где утверждалось, что ему поручено заниматься поиском “научных материалов” на “социально-политические” темы.

Вооружившись этим письмом, Зорге направился в Гетрайде-Кредитбанк – “Зерновой кредитный банк”, – крупнейший финансовый институт Германии в области сельского хозяйства. Существенно также, что банк издавал важную отраслевую газету, Deutsche Getreide Zeitung (Немецкая зерновая газета), публиковавшую сводки об урожаях по всему миру. Примут ли они статьи от доктора Зорге об урожаях сои, риса и бобовых в Китае – исключительно на внештатной основе, без всяких соглашений? Разумеется, примут. Редактор на скорую руку составил официальное рекомендательное письмо генеральным консулам Германии в Шанхае и других китайских городах, отправив его по официальным каналам министерства иностранных дел Германии, с просьбой предоставить новому корреспонденту Deutsche Getreide Zeitung всевозможную помощь в изучении аграрного сектора Китая.