Разведкорпус

Owen Matthews

An Impeccable Spy

Richard Sorge, Stalin’s Master Agent

Перевод с английского

Полины Жерновской

© Owen Matthews, 2019

© П. Жерновская, перевод на русский язык, 2025

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2025

© ООО “Издательство ACT”, 2025

Издательство CORPUS ®

Однажды морозным утром в ноябре 1941 года Наталья Алексеевна Кравченко и ее сводная сестра Лина закопали в саду дачи картины своего отца. Николина Гора, поселок художников, расположенный в сорока километрах к западу от Кремля, оказался на линии фронта битвы за Москву. За несколько дней до этого столбы дыма, поднимавшиеся от соседней деревни, возвестили о приближении авангарда вермахта: он занимал позиции, готовясь нанести решающий удар по советской столице. Дача находилась на высоком лесистом берегу Москвы-реки, и медицинская служба Красной армии реквизировала ее под полевой госпиталь ввиду предстоящего сражения. Сестрам приказали немедленно уезжать, и они, сложив второпях картины отца и дореволюционное столовое серебро в большой сундук, зарыли его в яме на крутом берегу реки. Вряд ли можно было рассчитывать, что горстка советских солдат, рывших окопы на краю деревни, сможет надолго задержать мощное наступление немцев. Наталья думала, что в последний раз ночует в просторном деревенском доме, который построил ее отец.

Перед самым рассветом Наталью разбудил какой-то рокот. Натянув полушубок и сунув ноги в валенки, она пошла к калитке, чтобы узнать, в чем дело. У обочины, укутавшись в армейские шинели, сотни советских солдат пытались урвать в сугробах хоть пару часов сна. Разбудившим Наталью рокотом был их храп. “Сибиряки!” – объяснил Наталье офицер: только что на защиту Москвы поездом с Дальнего Востока прибыло подкрепление.

В последующие дни сибиряки сотнями гибли в болотистой местности между Николиной Горой и Аксиньино, бок о бок с тысячами других солдат, оборонявших протянувшуюся на 600 километров линию фронта под Москвой. Огромный стол художника, сделанный на заказ для отца Натальи, приспособили в качестве операционного. Но дальше немцы уже не прошли. Наталья Алексеевна вернулась на свою дачу и живет там до сих пор. Как и ее внучка – моя жена. Там была частично написана эта книга. Картины снова вернулись на свои места. И даже яму, которую девушки вырыли на холме, до сих пор видно осенью, когда опадает листва. Старый железный сундук ржавеет за домом.

В тот месяц волна Второй мировой войны отхлынула от Москвы, во многом благодаря тем самым подкреплениям из Сибири. Их могло и не быть там, если бы не старания немецкого шпиона-коммуниста, исполнявшего задание на другом краю света, агента, получившего доступ к самым сокровенным тайнам верховного командования Японии и Германии, но столкнувшегося с недоверием своего руководства в Москве. У победы, разумеется, много творцов. Особенно у такой кровопролитной и судьбоносной, как победа Советского Союза во Второй мировой войне. Но ключевую роль в спасении Советского Союза от катастрофы в 1941 году и дальнейшей победе Сталина в 1945 году сыграла безупречная работа Рихарда Зорге.

Рихард Зорге был плохим человеком, который стал великим шпионом – одним из величайших в истории. Созданная им в довоенном Токио шпионская сеть лишь на одну ступень отделяла его от высших эшелонов власти Германии, Японии и Советского Союза. Лучший друг, работодатель и невольный информатор Зорге Ойген Отт – посол Германии в Японии – регулярно говорил с Гитлером. Лучший японский агент Зорге Хоцуми Одзаки входил в состав тесного круга экспертов кабинета министров и регулярно общался с премьер-министром Японии князем Коноэ. Непосредственные начальники Зорге регулярно бывали в кабинете Сталина в Кремле. В Токио советскому разведчику Зорге удалось прожить девять лет, не навлекая на себя подозрений, и это притом что Японию захлестнула истерия шпиономании и полиция неустанно пыталась отследить источник его регулярных шифрованных радиопередач. Однако ему удалось выкрасть самые сокровенные военные и политические тайны и Германии, и Японии, скрываясь на виду у всех.

Зорге был одновременно и преданным коммунистом, и циничным лжецом. Он считал себя солдатом революции, представителем высшего класса тайных кадров партии, облеченным священной миссией проникать в цитадели империа-диетических врагов СССР. При этом он был доктринером, алкоголиком и ловеласом. Он не мог жить без риска, любил похвастать и часто бывал крайне распущен. После регулярных попоек он разбивал автомобили и мотоциклы, напившись, признавался в любви к Сталину и Советскому Союзу при нацистах и беспечно соблазнял жен своих самых ценных агентов и ближайших коллег.

Зорге часто говорил о себе как о романтическом герое, рыцаре-разбойнике из немецкой романтической поэзии. По правде говоря, он был одним из тех одиноких людей, обитающих на окраинах политической пустыни, которым приходится принимать решения в одиночку и нести бремя знаний и мотивов более высокого порядка, нежели окружавшие его заурядные люди. Провозгласив себя борцом за рабочий класс, он был при этом отчаянным снобом-интеллектуалом, чьей родной стихией были казино, бордели и дансинг-холлы межвоенных Токио и Шанхая.

Кроме того, он был профессиональным обманщиком. Как и большинство людей, добившихся высот в его ремесле, Зорге руководил безудержный импульс вводить людей в заблуждение. Ложь была для него одновременно и необходимым навыком, и роковым пристрастием. Большую часть своей жизни Зорге лгал окружающим – многочисленным любовницам и друзьям, коллегам и руководству. Возможно, даже себе самому.

В истории Зорге едва ли не больше всего поражает осознание, что он действовал в мире нестабильных международных альянсов и неограниченных возможностей. Для национальных государств того времени даже базисные положения, ретроспективно представляшиеся незыблемыми, были в действительности подвижны и гибки. Это касается и таких, казалось бы, очевидных вопросов, как, например, какие страны будут союзниками во Второй мировой войне. На протяжении значительной части карьеры Зорге идеологические противники – Советский Союз и Германия – были тайными союзниками. В 1920-е годы Германия отправляла тысячи солдат на учения в Белоруссию в рамках тайного соглашения между Москвой и Берлином. В 1939 году Сталин заключил с Гитлером договор о разделе Европы от Прибалтики до Балкан, включавший в том числе Польшу. Одержав победу над общим врагом – Польшей, – советские и нацистские войска устраивали совместные победные марши в Бресте и других оккупированных городах. Еще в феврале 1941 года Гитлер предлагал Сталину примкнуть к державам Оси (готовясь при этом к вторжению в СССР), настаивал на том, что мир должен быть поделен между великими диктатурами эпохи – Германией, Италией, Японией и Советским Союзом. Сталин был настороже, но предложение ему польстило. До ночи 22 июня 1941 года Гитлер и Сталин были союзниками, и советский диктатор, по-видимому, верил в незыблемость этого союза. Более того, мы знаем теперь, чего не знал Рихард Зорге, что с сентября 1940 года Сталин разрабатывал собственный план вторжения в Германию, в литературе он иногда упоминается под условным названием “операция «Гроза»”. Крупные поставки зерна, нефти и стали из СССР в Германию, подпитывавшие военную экономику нацистов в рамках подписанного в 1939 году с Берлином Пакта о ненападении, не мешали советскому диктатору готовиться обмануть Гитлера при первой же возможности.

Роль Японии в мире была еще более нестабильна. В 1931 году, как только группа японских офицеров спровоцировала захват принадлежавшей Китаю Маньчжурии, стало очевидно, что армия Японии нацелилась на экспансию в Азии, – ив дальнейшем эти притязания перевесят недовольство гражданского правительства страны. Однако к СССР Япония относилась весьма неоднозначно. Японские военные упорно продвигали идею вторжения в Советский Союз – в этом случае Сталин не смог бы сопротивляться нацистским войскам, напавшим на Россию в 1941 году. Верхушка японского военно-морского флота столь же непреклонно настаивала, что судьба империи неразрывно связана с Югом, захватом рисовых плантаций Индокитая и нефтяных месторождений Голландской Ост-Индии. Таким образом, вопрос существования СССР зависел от сложной подковерной борьбы за власть внутри Генерального штаба Императорской армии Японии в 1941 году. Мог ли Сталин позволить себе перебросить все силы с Дальнего Востока на оборону Москвы? Для этого важно было знать, намерена ли Япония претворить в жизнь свой план вторжения на территорию СССР. И сообщить это мог главный разведчик Советов – Зорге.