На парковке возле «Берлоги» – закусочной неподалеку от большой остановки легкового и грузового транспорта километрах в пятнадцати от Массены – Уилли заметил «Мустанг» Детектива и испытал что-то похожее на гордость. Он в свое время лично подыскал эту машину Паркеру, при покупке сбив у продавца цену настолько, что тот еще немного – и разрыдался бы прямо на асфальт. После этого Уилли пригнал «Мустанг» к себе в мастерскую и разобрал, бдительно проверив всю ходовку и заменив те части, что уже износились или могли приказать долго жить через год-два. Видя сейчас это авто здесь, в такой дали на севере, Уилли ощущал себя как классный наставник при встрече с бывшим учеником, особо отличившимся по жизни. Он бы, пожалуй, даже не удивился, если б «Мустанг» по его приближении приветственно пибикнул или ржанул.

Припарковавшись, Уилли обошел «Мустанг» дважды, взыскательно оглядев его снаружи и внутри. В целом можно было вздохнуть спокойно. На краске появилась парочка царапин, слегка поизносилась резина на правом переднем протекторе, а так машина хоть куда. Хотя надо будет при случае не торопясь, обстоятельно заглянуть ей под капот. В Мэне механики, может, на что-то и годятся, но любить своих железных лошадок так, как Брю, они все равно не могут. С приятельской нежностью похлопав «Мустанг» по капоту, Уилли направился в закусочную, миновав на входе два медвежьих чучела, у которых мех местами был вытерт долыса. Вид чучел повергал в уныние, и Уилли ускорил шаг, чтобы они поскорей скрылись из виду.

Шел седьмой час утра, и небо едва начинало светлеть. Погода стояла непрочная: дождь вроде бы перестал, но, судя по толстому ватному небу, ненадолго. «Берлога» оказалась местом довольно вместительным и уже наполовину заполненным посетителями, завтракающими в загородках. Здесь не только ели, но и курили – вот вам еще одно свидетельство, что правила Нью-Йорка в этих краях не действуют. В городе, если ты попробуешь задымить, полицейский прижмет тебя коленом в спину прежде, чем ты долистаешь газету до кроссворда (это если тебя еще раньше не закидают вилками и ножиками из-за соседних столиков).

Детектив сидел в угловом закутке из красного винила. На подоконнике красовался кудрявый стожок из стружек, увенчанный миниатюрным чучелком и пластмассовыми тыковками. На Детективе были темно-синие джинсы, черная майка и черная утепленная куртка на манер военных. Несмотря на тепло в помещении, куртку он не снимал, и можно догадаться почему: где-то там припрятано огнестрельное оружие. По идее, все свои стволы Детектив должен был сдать вместе с отзывом лицензии, но это касалось, видимо, только тех из них, о которых знали копы. Как и Луис, Детектив не имел привычки расхаживать с вывернутыми карманами и всюду всем демонстрировать, что при нем ничего нет.

Перед Паркером стояли кружка кофе и тарелка с остатками бекона и яиц в мешочек. Уилли уселся напротив и спросил у появившейся официантки кофе с тостом. Есть он особо не хотел. Более того, вопреки собственным ожиданиям, он и усталым себя не чувствовал. Удивительно. Хотя засоней Уилли перестал быть уже давно – на сон ему вполне хватало четырех, от силы пяти часов за ночь.

– А ты, я видел, все же не удержался от соблазна дать вокруг «Мустанга» кружок, – сказал Детектив с улыбкой.

– Ну а как, – развел руками Уилли. – Когда посылаешь их в мир, единственное, на что надеешься, – что мир будет к ним благосклонен. Как к детям.

Улыбка Детектива чуть заметно дрогнула, и Уилли запоздало пожалел, что упомянул детей. Попробуй-ка лишись ребенка, особенно как этот человек: это же вечная, незаживающая рана.

– Ну так как твоя лошадка бегает, нормально? – спросил Уилли, перепрыгивая на более безопасную тему.

– Очень даже. Я бы сказал, скачет.

– Вот видишь. Оно на пользу, когда в нее никто не всаживает пули.

Уилли все еще не до конца простил Детективу то, что его предыдущий «Мустанг» (тоже, кстати, заарканенный Уилли) был раздолбан выстрелами в каком-то богом забытом городке Мэна. Та машина спасению уже не подлежала – вердикт Ангела, который оставалось лишь принять на веру. Уилли предлагал за свой счет транспортировать ее обратно в Куинс и посмотреть, что можно сделать, но Ангел утешительно положил Уилли на плечо ладонь и тихо заметил, что это, наверное, уже лишнее. Вероятно, он рассудил, что вид того, что осталось от машины, Уилли чересчур травмирует. Понятно: что-то вроде похорон в закрытом гробу, причем любимого родственника.

– Я и сам, когда могу, стараюсь под них не соваться, – сказал Детектив.

«И как это у тебя получается», – поддел Уилли чуть ли не вслух. Дело в том, что Детектив словно источал некую неодолимую притягательную силу для всего, что только способно вызывать телесные повреждения: пули, ножи, кулаки и тому подобное. Даже сидеть здесь с ним рядом было из-за этого слегка неуютно.

Прибыли кофе и тост, на время отстранив Уилли от мыслей о собственной безопасности. Кофе оказался недурен. Можно было чувствовать, как мозг благодарно откликается на приток сахара и кофеина.

– Здесь говорить ничего, можно? – поинтересовался Уилли.

– Лучше не надо. Поговорить можно будет в машине. Я так понимаю, они по-прежнему не отзвонились?

– Нет.

Внезапно на мобильник Уилли пришла СМС, заставив его все бросить и в порыве надежды полезть в комбез. Но это оказалось лишь приветствие насчет прибытия в Канаду.

– Мы же не в Канаде, нет? – оторопело спросил Уилли.

– Если только они нас втихую не аннексировали.

– Хреновы канадцы, – пробурчал Уилли. Разочарование перешло в гнев, который механик в свою очередь отправил на север: – Надо же такими быть.

Он вернулся к жеванию тоста. Вопросов у него была уйма, и в первую очередь одни ли они здесь одинешеньки или все-таки нет. В своем деле Детектив мастер – Ангел с Луисом повторяли это достаточно часто, и сомневаться в их словах нет причины. Но вопрос в том, способны ли двое сладить с тем, что может перед ними возникнуть. Вопрос большой и спорный. При всей своей любви к Ангелу с Луисом у Уилли нет всепоглощающего желания вот так, за здорово живешь, бросаться за них грудью на амбразуру. Внезапно вся мрачность ситуации опустилась на него свинцовой тяжестью. Механик отложил кусок недоеденного тоста. Аппетит и так-то был неважнецкий, а тут и вовсе иссяк. Извинившись, Уилли подался в туалет, где обдал лицо и шею холодной водой, а затем вытерся комом бумажных полотенец.

Когда он оплатил свой счет и пошел наружу, Детектив ждал его на выходе. Если он и догадывался об ощущениях Уилли, то не подавал виду.

– Тебе нужно что-нибудь забрать из своей машины? – спросил Паркер.

– Нет, – резковатым голосом ответил Брю. – Все нужное у меня с собой.

Уилли еще раз машинально похлопал по «браунингу» и тут же почувствовал себя нелепо. Ну прямо-таки гангстер из сериала. Причем гангстер тупой и самонадеянный, каких шмаляют еще в середине серии.

– Уилли, с тобой все в порядке? – вопросительно посмотрел на него Детектив.

– Извини, – пожал плечами механик, – вышло как-то пошловато, я не хотел. Типа как я Грязный Гарри[52] или еще кто-нибудь в этом роде. Просто, знаешь, я к таким вещам не привык.

– Если тебе от этого легче, – сказал Детектив, – то я такими вещами занимаюсь куда больше, чем мне бы хотелось, но тоже к ним не привык.

Они оба сели в «Мустанг», и Паркер отчалил от бордюра. Через пару километров подвернулась пустая автостоянка, куда он заехал и, заглушив мотор, вынул подборку спутниковых снимков – четких, с компьютера. На одном была большая резиденция. На другом какой-то городок. А еще дороги, поля, речушки.

– Ты где такое достал? – изумился Уилли. – В ЦРУ, что ли?

– В Гугле, – пояснил Паркер. – Сейчас это просто: я бы мог из дома спланировать нападение на Китай. К югу отсюда у Артура Лихагена идет огороженная территория, а это вот главный дом у озера. Отсюда и сюда ведут, по всей видимости, две дороги, обе примерно на запад. Они проходят через речку. То есть земля Лихагена почти полностью окружена водой, исключение составляют только две узких грунтовки к северу и югу, где речка подходит близко к озеру, а затем от него ответвляется. Южная дорога отклоняется на северо-запад, северная – на юго-запад, так что обе они возле дома Лихагена почти сходятся. Их пересекают две другие дороги, уходящие к северу и к югу: первая возле ручья, вторая примерно в полутора километрах.