— Вы встречали Марианну Ларуз раньше? — спросил я ее.

— Пару раз. Да и здесь я ее видела тоже. Она была богатенькая девочка, но ей нравилось иногда спускаться в трущобы.

— С кем она была?

— С другими богатенькими девочками. Иногда с богатенькими мальчиками.

Она слегка вздрогнула. Это могло быть проявлением и неприязни и чего-то гораздо более приятного.

— Вы бы взглянули на их руки! Покупая пиво, эти мальчики думают, что нехилые чаевые дают им определенные права... Вы меня понимаете?

— Я так понимаю, что не дают.

В ее глазах опять вспыхнул голодный блеск, затем взгляд заволокло воспоминаниями об удовлетворенном желании. Она глубоко затянулась и выпустила струйку дыма.

— Не всегда...

— Вы видели ее когда-нибудь с Атисом Джонсом до этого вечера?

— Один раз, но не здесь. Это было опять же в «Болотной крысе». Как вы понимаете, я там иногда бываю.

— Как они выглядели, на ваш взгляд?

— Они не касались друг друга и не делали ничего такого, но я точно могу сказать, что они были вместе. По-моему, и другие ребята это заметили.

Она сделала паузу, и последние слова повисли в воздухе.

— Были какие-то проблемы?

— Не тогда. На следующий вечер она снова была здесь, и брат пришел разыскивать ее. — Она опять вздрогнула, но на сей раз ее чувства были очевидны.

— Он вам не нравится?

— Я его не знаю.

— Но?..

Она обвела взглядом помещение вокруг, затем перегнулась через барную стойку, чтобы оказаться ближе ко мне. При этом ее блузка слегка разошлась на груди, продемонстрировав мне все дотоле скрытые прелести, покрытые россыпью веснушек.

— Ларузы дают работу многим ребятам здесь, но это не означает, что мы их любим, а уж Эрла-младшего — меньше всех. В нем есть что-то, как... как будто он извращенец... ну, не извращенец, а... Не поймите меня неправильно, я люблю всех мужчин, даже тех, кому я не нравлюсь, физически и вообще, но не Эрла-младшего. С ним что-то не так.

Она опять затянулась и почти докурила сигарету в три затяжки.

— Итак, Эрл-младший пришел в бар в поисках Марианны?

— Точно. Он схватил ее за руку и попытался вытащить на улицу. Она ударила его, а потом тот, другой парень подошел ближе, и вместе им удалось вытащить ее наружу.

— Вы помните, когда это произошло?

— За неделю до того, как ее убили.

— Вы думаете, они знали о ее отношениях с Атисом Джонсом?

— Ну, другие же ребята знали. Если они знали, то это быстро дошло бы до ее семьи.

Дверь за моей спиной открылась, и вошла группа мужчин с громким шумом и смехом. Начиналась вечерняя горячая смена.

— Мне пора, уважаемый следователь, — сказала Эуна. Она наклонилась, чтобы подписать показания.

— Еще всего один вопрос: вы разглядели человека, который был с младшим Ларузом в ту ночь?

Она на минуту задумалась.

— Конечно. Он был здесь один или два раза до этого. Это просто кусок дерьма. Его зовут Лэндрон Мобли.

Я поблагодарил ее и оставил двадцатку на стойке бара, чтобы заплатить за свой апельсиновый сок и ее время. Она проводила меня своей лучшей улыбкой.

— Не поймите меня превратно, — заметила Эуна когда я встал, чтобы уйти, — но парень, которому вы пытаетесь помочь, заслуживает того, к чему пришел.

— Многие люди думают так же.

Она выдохнула ровную струю дыма в воздух, слегка оттопырив нижнюю губу. Губа была немного припухшей, как если бы по ней недавно ударили. Дым рассеялся. Я смотрел, как он тает.

— Он изнасиловал и убил эту девушку, — продолжала Эуна. — Я знаю, вам надо делать свою работу, задавать вопросы и все такое, но надеюсь, что вы не найдете ничего, что позволит этому парню выйти сухим из воды.

— Даже если я узнаю, что он невиновен?

Она подняла свой бюст со стойки бара и загасила сигарету в пепельнице.

— Уважаемый, невиновных в этом мире нет, если не считать младенцев, но иногда я не уверена даже в них.

Все это я пересказал Эллиоту по телефону, добавив:

— Может быть, тебе следует поговорить с твоим клиентом Мобли, когда ты разыщешь его. Попытай, что он знает.

— Если я разыщу его.

— Ты думаешь, он удрал?

Последовала пауза.

— Я надеюсь, что он удрал, — Эллиот продолжал изъясняться намеками, но, когда я попросил его объяснить, что он имеет в виду, Нортон отделался шуткой:

— Я имел в виду, что Лэндрону угрожает большой срок, если дело дойдет до суда. С юридической точки зрения он допрыгался.

Но он имел в виду не то, что сказал.

И это вообще было не тем, что он имел в виду.

Я принял душ, затем поел прямо в номере. Позвонил Рейчел, мы немного поболтали. Мак-Артур держал свое слово и регулярно звонил. «Клан киллеров» оставался вне поля зрения, когда приближалась полиция. Если Рейчел и не простила меня за то, что я приставил к ней такого экзотического телохранителя, то, казалось, она вполне смирилась с его присутствием. Он был чистюля и не оставлял поднятым сиденье в туалете — оба эти момента имели решающий вес в представлении Рейчел о людях. Мак-Артур должен был уехать с Мэри Мэйсон этим вечером, но он обещал, что за Рейчел будут присматривать. Я сказал ей, что люблю ее, а она ответила, что если я люблю ее, то должен привезти ей шоколадных конфет. Иногда Рейчел кажется просто девчонкой.

После того как мы поговорили, я решил проверить, как там Атис. Мне ответила женщина и рассказала так, что я едва понял, что он «будь спок, ваще больше не бесится, подлюга». Проще говоря, она испытывала гораздо меньше сочувствия к положению, в котором оказался Атис, чем ее муж. Я попросил женщину дать трубку Атису. Вскоре я услышал звук шагов, и он ответил.

— Как дела? — спросил я.

— Думаю, о'кей, — он понизил голос. — Старуха просто убивает меня. Она очень суровая.

— Будь с ней приветливым. Тебе больше нечего мне сказать?

— Нет. Я рассказал тебе все, что мог.

— И все, что ты знаешь?

Атис молчал так долго, что я подумал, а не положил ли он трубку. Но тут он заговорил:

— Вы когда-нибудь чувствовали, что вас всю жизнь преследует какая-то тень, что постоянно рядом с вами находится кто-то, кого вы не видите, но вы чувствуете, что он здесь?

Я подумал о своих жене и дочери, об их незримом присутствии в моей жизни, о тенях и фигурах в темноте.

— Думаю, да, — ответил я.

— Женщина похожа на это. Я всю жизнь видел ее и даже не знаю, выдумал я ее или нет, но она здесь. Я знаю, что она здесь, даже если больше никто ее не видит. Вот и все, что я знаю. И не спрашивайте меня больше.

Я сменил тему.

— У тебя была когда-нибудь стычка с Ларузом-младшим?

— Нет, никогда.

— А с Лэндроном Мобли?

— Я слышал, что он искал меня, но не нашел.

— Ты знаешь, почему он тебя разыскивал?

— Чтобы выбить из меня все дерьмо. А зачем еще верный пес младшего Ларуза стал бы искать меня?

— Мобли работал на Ларуза?

— Он не работал на него, но, когда Ларузам и им подобным нужно было, чтобы кто-то сделал за них грязную работу, они шли к Мобли.

— Например?

Я услышал, как он сглотнул.

— Как этот парень, — сказал он. — Парень, у которого на роже написано: «Клан». Боуэн.

В эту ночь далеко на севере Аарон Фолкнер лежал без сна в своей камере с руками, сцепленными за головой, и слушал ночные звуки тюрьмы: храп, крики во сне, шаги охранников, всхлипывания. Он быстро научился отключаться от этого, заглушать звуки внешнего мира, превращая их в шумовой фон. Он теперь мог уснуть, когда хотел, но в эту ночь его мысли блуждали где-то далеко, ведь накануне был освобожден заключенный по имени Сайрус Найрн. Итак, Фолкнер лежал неподвижно на своей койке и ждал.

— Снимите их с меня! Снимите их с меня!

Тюремный надзиратель Дуайт Энсон проснулся в своей постели, пиная ногами и срывая с себя одеяло. Подушка под его головой была мокрой от пота. Он спрыгнул с кровати и принялся чесать свою голую кожу, пытаясь прогнать существ, которые, как ему казалось, ползали по его груди. Рядом с ним его жена Эйлин проснулась и включила ночник.