— Это подойдет, — слышу я, как говорит Тристан, и с большим усилием выпрямляюсь. В одной руке он несет охапку веток.

— Ты можешь подержать их?

Я киваю и беру у него ветки, крепко прижимая их к груди обеими руками. Он возвращается через несколько минут с еще одной охапкой в руках.

— Ты готова пойти обратно к самолету или хочешь еще немного отдохнуть? — спрашивает он с беспокойством во взгляде.

— Я в порядке, пойдем.

Тристан кладет одну руку мне на поясницу, и я благодарна, потому что мои ноги дрожат. Мое дыхание сбивается, когда я пытаюсь продвинуть ноги вперед, и я так крепко прижимаю ветки к груди, что они хрустят. Обратный путь занимает целую вечность. Я беру себя в руки, когда снова вижу самолет. Тристан заходит внутрь и возвращается с зажигалкой и банкой содовой. Каждый из нас делает по несколько глотков, и я прислоняюсь к лестнице, странно успокоенная ощущением металла на моей коже. Это что-то знакомое в этом чужом месте.

Несмотря на усталость, которая прокралась в мои кости, я встаю, чтобы помочь Тристану разжечь огонь, но обнаруживаю, что он уже сделал это. Он развел его под широким отверстием в кроне деревьев, чтобы дым мог подниматься высоко в небо.

— Повезло, что у тебя была эта зажигалка, — говорю я, стоя рядом с ним.

Он улыбается.

— Я могу разжечь огонь и без зажигалки.

— Это… интересный навык.

Я замечаю, что он использовал все сухие дрова, чтобы разжечь огонь, и теперь кладет сверху менее сухие ветки. Дым появляется в считанные секунды.

— Должен сказать, после твоей встречи со змеей я подумал, что ты захочешь избегать леса, — говорит Тристан.

Я усмехаюсь.

— Отдай мне должное, ладно?

Он наклоняется над деревом, возится с ветками, передвигая их. Хотя огонь слабый, клубы дыма поднимаются к небу. Однако они недостаточно густые, чтобы быть видимыми издалека.

— Мы должны собрать больше дров, — говорю я.

— Дерево получше. Нам нужно больше дыма

— Нет. Что нам нужно, так это вода. У нас осталось две банки содовой. Это более насущный вопрос.

Я не спорю. Он прав.

— Где ты предлагаешь нам ее искать? — спрашиваю я.

Тристан смотрит на меня.

— Ты иди в самолет и отдохни немного. Я поищу ручей поблизости.

— Я тоже хочу пойти.

— Нет.

Твердость в его голосе застает меня врасплох.

— Нет необходимости нам обоим тратить энергию впустую.

— Я не хочу просто оставаться здесь, ничего не делая.

— Тогда вынеси из самолета все, во что можно набрать воду, если пойдет дождь.

— Поняла.

Когда Тристан уходит, пробираясь между деревьями, вооруженный карманным ножом, меня охватывает страх.

— Будь осторожен, — говорю я.

— Не беспокойся обо мне, — бросает он через плечо. В его голосе нет дрожи, в его шагах нет неуверенности. Лес, похоже, его совсем не пугает. Я обыскиваю салон самолета в поисках чего-нибудь, во что можно набрать воду, но нахожу немного. Я выставляю пустые банки из-под содовой снаружи, затем начинаю осматривать разрушенное крыло, чтобы посмотреть, есть ли там что-нибудь, что я могу использовать. Я пробираюсь сквозь разорванный металл, делая все возможное, чтобы не порезаться. Ничего. Я прекращаю поиски, когда меня одолевает тошнота, напоминая, что у меня низкий уровень воды. Я подхожу к лестнице, прислоняясь к ней. Где Тристан? Сколько времени прошло с тех пор, как он исчез в лесу?

Я смотрю на пустые банки из-под содовой, когда мне приходит в голову идея. У нескольких деревьев вокруг меня листья огромные, как теннисная ракетка. От них должна быть какая-то польза. Я подтаскиваю ноги к тому дереву, чьи листья имеют край, загибающийся вверх, идеально подходящие для удержания воды. Я использую карманный нож, который дал мне Тристан, чтобы срезать листья. Хотя они отрываются почти без усилий, к тому времени, когда я срезаю около двенадцати листьев или около того, я чувствую, что сейчас упаду в обморок. Я ковыляю обратно к самолету, пытаясь связать листья в какую-нибудь форму, которая удержит воду. В итоге они выглядят как плотно сплетенные корзины. Я полагаю, мы увидим, достаточно ли они прочные, чтобы удерживать воду. Я напрягаю слух, надеясь услышать, как над нами пролетит самолет. Ничего.

Когда я заканчиваю с листьями, я в изнеможении падаю на лестницу. Меня так и подмывает, ох как подмывает, схватить еще одну банку содовой из самолета и выпить ее…

Уже почти стемнело, когда из-за деревьев доносится голос Тристана.

— Я ничего не нашел. О, отличная идея, — говорит он, указывая на корзины из листьев, которые я разложила перед собой. Он выглядит ужасно. Его кожа блестит от пота, а под глазами темные круги.

— Они должны удержать большое количество воды.

Где-то в глубине моего сознания подтекст гложет меня. Мы не покинем это место так скоро, как я думала. Но я не могу найти в себе силы беспокоиться об этом. Наверное, из-за жажды.

— Давай просто надеяться, что пойдет дождь.

— Скоро пойдет дождь, — уверяет он.

— Давай зайдем в самолет, уже почти темно. Опасно находиться снаружи в темноте.

— Звери? — спрашиваю я.

— И москиты. Они опаснее зверей.

Каждый из нас использует салфетку от насекомых из набора для выживания. Затем Тристан хватает содержимое комплекта для выживания, который он выложил, а также осколки зеркала, и мы направляемся к лестнице. Даже с помощью Тристана я поднимаюсь очень медленно. Он помогает добраться мне до моего кресла и закрывает дверь самолета. Каждый из нас съедает по бутерброду, и мы делимся последними двумя банками содовой, которые никак не утоляют мою жажду.

Потом я ложусь на сиденье, на котором спала прошлой ночью. Сегодня утром я не потрудилась вернуть его в вертикальное положение или убрать подушку и одеяло, которые Тристан дал мне прошлой ночью, так что оно уже похоже на кровать.

— Я пойду в кабину пилота, — объявляет Тристан.

— Зачем?

— Чтобы поспать.

— Ты можешь спать на одном из других сидений. Это будет гораздо удобнее, чем…

— Нет, мне так больше нравится.

Я пожимаю плечами.

— Хорошо.

Я сворачиваюсь калачиком на своей импровизированной кровати, страшась ночи. Я страдаю бессонницей с самого детства. Сколько бы упражнений для сна я не пробовала, я сплю не больше четырех-пяти часов в сутки. Я дрожу, моя пропитанная потом одежда липнет к телу. У меня есть чемодан с одеждой поблизости, но нет сил, чтобы встать и найти его.

Вот тогда-то я и вспоминаю о своем свадебном платье. Словно пораженная электрическим током, я поднимаюсь со своего места, оглядываясь в поисках его. Оно не может быть на виду, иначе я бы увидела его, когда искала емкости для воды. Я опускаюсь на колени, выставляя ладони вперед для поддержки. Свет в самолете исходит от луны снаружи, но мне не требуется много времени, чтобы заметить кремовую ткань защитного чехла платья под сиденьем напротив моего. Я не открываю чехол; я не могу смотреть на платье прямо сейчас. Вместо этого я возвращаюсь на свое место, сжимаю чехол в руках и начинаю плакать. Я рада, что Тристан пошел в кабину пилота. Этот момент принадлежит мне и Крису, который, должно быть, испытывает то же отчаяние, которое разъедает меня изнутри.

Он придет за мной и Тристаном. Я знаю, что он так и сделает.

Глава 4

Эйми

Утром я просыпаюсь, все еще сжимая защитный чехол платья. Он прилип к моей потной, липкой коже, заставляя меня жалеть о том, что я не могу принять душ. У меня пересохло в горле, и я выглядываю в окно, затаив дыхание. Дождя не было. Я встаю со своего места, отчаянно желая выбраться из самолета. Однако дверь закрыта, а это значит, что Тристан все еще спит. Я решаю дать ему поспать, потому что он устал больше, чем я вчера. Я пытаюсь открыть дверь сама. Я видела, как Кира делала это несколько раз, но так как я делала это не очень внимательно, все, что мне удается сделать, это громко шуметь.

— Эй, необязательно разбирать весь самолет, — гремит голос Тристана.