Мой покой несет в себе ее запах и звучит как ее голос.

Он похож на ее прикосновение.

Но я должен отказаться от этого покоя.

Если повезет, она решит, что кошмары прошлой ночи были вызваны лихорадкой. Сегодня вечером я вернусь спать в кабину пилота, хотя никогда ничего не желал так сильно, как сейчас хочу быть рядом с ней. Если я останусь, она поймет, что лихорадка не виновата в моих кошмарах.

Прежде чем она сможет подарить мне покой, я лишу ее покоя.

И она возненавидит меня за это.

Глава 13

Эйми

Я отвариваю три из шести яиц, которые собрала, и быстро съедаю их. Интересно, спит ли еще Тристан? Я собираюсь сварить остальные для Тристана, когда у меня появляется идея. Я достаю плоский кусок металла из обломков крыла и кладу его над огнем, нагревая. Тем временем я разбиваю яйца в миску из фруктовой скорлупы и помешиваю их деревянной палочкой. Повинуясь прихоти, я нарезаю фрукт, похожий на грейпфрут, и добавляю его в смесь, выливая все на кусок металла. В итоге у меня получается подгоревший омлет, но тем не менее омлет.

Тристан все еще спит. Я сажусь на край сиденья, держа омлет прямо у него под носом. Он вздрагивает и просыпается.

— Что за…, - он останавливается, когда видит омлет. — Что это?

— Ха, ха. Это омлет. Подгоревший.

Его глаза расширяются, когда он откусывает кусочек, а затем улыбается.

— Ты положила в него грейпфрут?

Я пожимаю плечами.

— Поскольку мы находимся в тропическом лесу, почему бы не добавить в него немного местного колорита?

— Спасибо. Это вкусно. Хочешь кусочек?

— Я буду придерживаться вареных яиц. Я ненавижу омлеты.

Он откидывает голову назад, улыбаясь.

— Ты приготовила это специально для меня?

— Я подумала, что ты заслуживаешь того, чтобы тебя немного побаловали после того, что ты пережил прошлой ночью. В конце концов, это твое любимое блюдо.

Мне нравится делать что-то, что вызывает улыбку на его лице, видеть его счастливым. Это наполняет меня облегчением и чем-то еще, что я не могу определить. Раз он улыбается, он не может быть слишком болен. Паника той ночи, когда нас укусили, пронзает меня пронзительной вспышкой, ужасный страх, что с ним что-то может случиться или что я могу потерять его, вклинивается в мой разум. Я отбрасываю эту мысль, концентрируясь на его улыбке.

— Ух ты. Ты это запомнила.

— Конечно. Ради чего я еще спрашивала?

— Чтобы завязать разговор, — говорит он с набитым ртом.

— Ты хочешь сказать, что не помнишь ничего из того, что я тебе говорила? — спрашиваю я с притворным ужасом.

Тристан опускает взгляд на омлет.

— Какой мой любимый цвет?

Его пустое выражение лица говорит мне, что он действительно просто поддерживал беседу. Я вздыхаю, качая головой.

— Как ты себя чувствуешь? Твоя спина выглядела лучше.

— Все еще неудобно, но не так, как вчера.

— Ты думаешь, листья сработали?

— Понятия не имею, но это возможно. Масло семян используется в кремах, но, возможно, листья тоже полезны. Я чувствую себя намного лучше. И я спал лучше, чем когда-либо за долгое время.

Если бы в его голосе не было такого напряжения, я бы предположила, что его комментарий был случайным. Но я не верю, что это так. Я украдкой бросаю на него взгляд. Его пальцы сжимают края металлической импровизированной пластины. Черты его лица отражают напряжение в голосе. Он проверяет почву, хотя я не совсем понимаю, для чего он ее проверяет. Помнит ли он, что попросил меня остаться с ним прошлой ночью, и ему стыдно? Или, может быть, он хочет объяснить свои кошмары. Поскольку он не предлагает дополнительной информации, я просто говорю:

— Я рада это слышать.

Он переводит разговор в другое русло.

— Вчера ты поступила очень храбро, отправившись за листьями, — говорит он, откусывая еще кусочек.

— Я вернусь туда и принесу еще сегодня, до наступления темноты. Я потеряла несколько на обратном пути, и тебе может понадобиться больше листьев.

Он хмурится.

— Это не очень хорошая идея. Я чувствую себя недостаточно хорошо, чтобы пойти с тобой, и я не хочу, чтобы ты снова ходила так далеко одна.

— Но что, если тебе понадобится больше?

— У нас достаточно на сегодня и завтра. К тому времени, я, возможно, почувствую себя лучше и пойду с тобой.

— Ладно…

Он проводит рукой по волосам.

— Я должен показать тебе, как обращаться с оружием.

— Это было бы полезно, да.

Я вздрагиваю, вспоминая рычание прошлой ночью. Если бы что-нибудь напало на меня… ну, я не уверена, насколько полезным было бы оружие. У меня было достаточно проблем с тем, чтобы просто держать факел и листья.

Я кое-что вспоминаю и начинаю хохотать, но в этом нет ничего смешного.

— Эйми? — неуверенно спрашивает Тристан.

— Я должна был сегодня выяснить, назначил ли мой босс меня на одно из наших крупнейших дел. А теперь я подумываю о том, чтобы научиться стрелять из лука. Немного иронично.

Тристан поднимается со своего места, жестом предлагая мне помочь ему выйти из самолета. Я кладу одну из его рук себе на плечи, и мы, пошатываясь, выходим из самолета.

— Тебе нужно принять душ, — говорю я ему полушутя.

— Поверь мне, я в курсе. Помоги мне залезть в душ. Моя спина все еще чувствует себя так, словно ее парализовало.

Я веду его в деревянную кабинку и жду его на лестнице. Он дольше обычного принимает душ, но, учитывая, что он едва может двигаться, это неудивительно. Я помогаю ему, когда он выходит, поддерживая его так хорошо, как только могу.

— Какие-то нервы у меня в спине, — говорит он сквозь стиснутые зубы, — если я двигаюсь определенным образом, они болят. В остальное время я просто не чувствую своей спины.

Я сажаю его на лестницу и приношу ему попить воды. Он пьет большими глотками, тишина воды, льющейся в его горло, наполняет меня тревогой.

— Лучше? — спрашиваю я.

— Нет. Отвлеки меня.

— Эй, я уже приготовила омлет. У меня закончились идеи на сегодня. Вычеркни это, на неделю.

Я никогда не была хороша в этом. Отвлекать и развлекать людей всегда было территорией Криса.

Тристан хмурится, как будто что-то обдумывает.

— Ты корпоративный юрист, верно?

— Да, — говорю я, покачиваясь с ноги на ногу. — Ты хочешь, чтобы я рассказала о своей работе? Это тебя не отвлечет. Скорее, наскучит до слез.

— Нет, просто… Мэгги говорила, что ты хотела стать адвокатом по правам человека до поступления в колледж.

Ах, опять эта мельница домашних слухов. Но меня это не расстраивает. Я не могла злиться на Мэгги. Она для меня как вторая мать. Я рада, что родители Криса оставили ее своей экономкой после того, как мы выросли.

— Я передумала, — говорю я резким тоном.

— Как так? Это большой шаг от юриста по правам человека к корпоративному юристу.

Хотя в его тоне нет ни малейшего осуждения или обвинения, мне хочется защититься.

— Просто потому, — огрызаюсь я, но затем смягчаюсь при виде его пораженного выражения лица.

— Мне жаль. Это очень чувствительная темя для меня.

— Твой выбор профессии?

Я вздыхаю, сидя на лестнице, на одну ступеньку ниже него. Никто не спрашивал меня, почему я решила сменить карьеру, хотя все знали, что я мечтаю стать адвокатом по правам человека. Смерть моих родителей в какой-то мере объясняло эту резкую смену. Или, ну… не совсем. Люди так и не поняли, почему. Они просто предположили, что это травмирующее событие как-то связано с моим решением. Но это не мешало людям — моим самым близким друзьям, даже Крису — осуждать мой выбор.

— Ты знаешь, как умерли мои родители? — спрашиваю я.

Тристан вздыхает.

— Нет.

— Эм…

Я выбираю место на лестнице и таращусь на него, теребя руки на коленях.

— Мои родители посвятили свою жизнь благотворительности. Это означало нечто большее, чем пожертвования или благотворительные вечеринки. Они часто летали в обездоленные страны, чтобы раздавать продукты питания и лекарства, а также курировать инфраструктурные проекты. Они были моими героями, в детстве и в подростковом возрасте, хотя иногда их подолгу не бывало дома. Я редко их видела.