Чувствую облегчение, когда горячая упругая струя спермы ударяется мне в нёбо. Слизываю всё до последней капли и беспрепятственно отстранюсь. Стирая несколько капелек слюны и семени с уголков губ. Не могу найти в себе силы посмотреть на мужчину.

— Ну вот, дольше упиралась, — Максим застёгивает брюки и целует меня в уголок губ. — Ты сейчас очень красивая. Такая взъерошенная, с припухшими губами. Просто конфетка.

Снова целует меня, а я достаю зеркальце из сумочки и пытаюсь поправить волосы пальцами, так как расчёску не могу найти. Пока я поправляю волосы, помаду, проверяю, не попала ли сперма случайно на платье, Макс выезжает на дорогу и снова кладёт ладонь на моё колено. Мы едем молча.

Машина сворачивает к коттеджному посёлку. Домики как один похожи друг на друга.

— Здесь твоя дача?

— Да. Если хочешь, можем приехать сюда на выходные. Шашлыки пожарим, на речку сходим.

Он говорит это будничным тоном, как будто ничего не произошло. Как будто только, что он не принудил меня к оральному сексу. Я поворачиваюсь к нему, желая всё высказать, но теряюсь. Он так спокоен, что-то рассказывает про уток на речке. Что можно сходить за грибами, что я начинаю думать, а может быть и правда ничего не произошло. Может быть, я действительно всё преувеличила и зря ломалась?

— Настя! Алё, ты со мной?

— А? Что? Прости, я прослушала. Увлеклась видом за окном, — вру я.

— Ты сегодня какая-то странная. Я спрашивал, поедем сюда на выходные? Бантика твоего с собой возьмём. Думаю, мелкому будет весело побегать по газону, не волнуясь о машинах и крупных собаках.

— Да, наверное да.

— Насть, ты в порядке? — мужчина тормозит у однотипного дома и глушит двигатель. — Я тебя обидел?

Вот и что ему сказать? Не знаю. Просто пожимаю плечами.

— Прости, если перешёл границы, — он поворачивает меня к себе лицом и нежно касается губами кончика носика. — Ты обижаешься?

— Да. Не делай так больше. Если я говорю «нет», это значит «нет».

Макс кивает и ухмыляется, убирает выбившую прядку волос мне за ухо

Весь вечер мы в компании Юли и Егора обсуждаем свадьбу ребят. Всё будет скромно и мило. У Юли прекрасный вкус и организаторские навыки. Мы пьём чай с пончиками, которые испекла Юля, шутим, разговариваем. Я улыбаюсь. Максим совсем спокоен, как будто и не было ничего в машине. Хотя почему он должен волноваться? Молчаливое, безропотное место в кровати указали мне, а не ему.

— Максим, домой пора. Мне завтра рано на работу.

— Хахаха, вот уже и тобой, Макс, командуют, — смеётся беззлобно Егор. — Когда свадьба голубки?

— Ага, сейчас! Нет, я ни ногой в эту кабалу. Ищите другого дурака. Поехали Настён, а этот пусть ржёт, сидит.

Максим берёт меня под локоть, я прощаюсь с молодожёнами, быстро иду за ним.

Домой мы едем молча. Не о чем говорить. Каждый о своём думает. Мы подъезжаем к моему дому. Макс останавливается прямо у подъезда, а не паркуется, в стороне, как обычно.

— Спасибо, что подвёз. Пока, — отстёгиваю ремень безопасности и собираюсь выходить, как Макс останавливает меня.

— Насть. Я позвоню?

— Как хочешь, — пожимаю плечами. Обычно он не спрашивает, а констатирует. Но он извинился за свой поступок. Это многое значит.

Не лучший денёк. Я немного в шоке. Не могу понять, правильно ли поступаю, не говоря Максиму о своих чувствах. Бросаю сумку на пол и иду убирать лужу за Бантиком. Не смогла погулять сегодня с малышом, поэтому вот тебе Настя, подарок из мокрых пеленок. Когда полы чисты, грязная одежда брошена в стирку, а горячая ванна набрана и манит пышным облаком пены, я готова релаксировать и рефлексировать над сегодняшним днём.

Выхожу из ванны и вижу картину, от которой у меня останавливается сердце. Бантик лежит на полу и бьётся в судорогах. Из пасти течёт слюна, а вокруг крошки от шоколадных пирожных, которые Юля заботливо уложила в пакет и отдала мне с собой. Видимо, я сказочная дура, забыла вынуть их сумочки, а мой маленький сладкоежка, учуяв запах вкусняшки, воспользовался моментов и добыл запрещённое ему лакомство.

К своему стыду, я теряюсь. Я падаю перед псом на колени, щупаю пульс, но больше ничего не могу сделать. Сердце стучит, как бешеное, слёзы застилают глаза, а в голову приходит единственная здравая мысль: нужно в клинику. Подрываюсь за смартфоном, дрожащими пальцами заказываю такси, но, как назло, машина никак не находится. Немудрено, за окном бушует такая стихия, что тариф подскочил в трое. Но это ерунда, пусть хоть кто-то за мной приедет. Кто угодно, на любой машине, за любую сумму.

Пока приложение пытается найти мне водителя, быстро набираю Макса, но он не берёт трубку. Сбрасываю, звоню снова. Тишина. Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!!!

Была бы Юля дома, она бы отвезла, но она за городом, спит и видит уже третий сон в объятиях любимого. Что же делать? Проверяю приложение — машина не найдена. Твою мать!

Остаётся один выход. Единственный. Подхватываю сумку, пса и пулей вылетаю из квартиры в домашнем костюме и шлёпках. Главное, чтобы он не отказал. Главное, чтобы понял и помог. Похер на гордость. Похер на неприязнь. Как сумасшедшая давлю на кнопку дверного звонка, квартиры этажом выше. Сердце бешено стучит, а время тянется. Не ужели он не дома.

— Настя, ты в край рехнулась? Видела время?! — чудо случилось, взъерошенный Антон в одних пижамных штанах открывает дверь.

— Мещерский, спасай! Бантику нужно в ветеринарку!!! Такси не находится! Я не знаю, что делать…

Нужно отдать должное Антону, как только он видит слабо дёргающегося в мелкой судороге Бантика, поток его негодования прерывается. Он молча кивает, уходит вглубь квартиры и практически мгновенно возвращается в майке и с ключами от автомобиля.

Когда мы выходим из подъезда, нас накрывает поток воды, льющийся из тёмных небес, холодный ветер волной врезается в нас, но я ничего не замечаю. Просто прижимаю моего пёсика к груди и несусь за Антоном к его машине.

— В какую едем, — спрашивает соседушка, выезжая с парковки. В ближайшую я показываю маршрут на телефоне. Парень несколько секунд смотрит на экран, кивает, и вот мы уже несёмся по ночному городу.

Я всхлипываю и постоянно щупаю пульс собаки.

— Успокойся. Ты же врач, должна понимать, что паника тебе сейчас враг, — откуда-то издалека доносится до меня голос Антона. — Что случилось с ним? Такое бывало раньше?

— Нет… Он сожрал три шоколадных поражённых. Я из ванной выхожу, а он лежит и…

Дальше говорить не получается. Задыхаюсь, захлёбываясь собственными слезами. Не могу его потерять. Не могу потерять эту чистую безусловную любовь. Нет… Только не Бант. Он же ни в чём не виноват. Это я дура, забыла про эти грёбаные пирожные. Это я…

— Успокойся. Дыши. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Соберись Настька. Давай. Он просто обожрался сладкого. Всё хорошо будет. Промывание сделают или еще, что-то… Не знаю, что там делают. И будет засранец носится и лаять на весь двор, как раньше.

Антон, говорит, что-то ещё, но я его не слушаю. Как только машина тормозит, не дожидаясь, пока мой спаситель припаркуется, я пулей несусь в сторону входа. Миловидная дежурная сестра запирает пса, зовёт дежурного врача, уставшего мужчину лет пятидесяти. Они задают вопросы, на которые я отвечаю трясущимся голосом, собрав в себе остатки мужества.

Когда врач берёт Бантика и уходит с ним, я подскакиваю, чтобы пойти следом, но кто-то меня останавливает. Это Антон. Его ладонь лежит у меня на плече.

— Тебе туда нельзя. Иди к девушке, нужно заполнить документы.

Я смотрю на него не понимая, что он от меня хочет. Какие документы? Бантик там один! Я должна там быть! Рядом! Но это я кричу в своей голове, а в реальности смотрю на Антона молча, стоя без движения. Он тяжело вздыхает, закатывает глаза, обнимает меня и, не выпуская из своих объятий, мягко ведёт к диванчику. По пути мы забираем у девушки, встретивший меня, какие-то бумажки.

— Настя фамилия у тебя какая? Отчество? Настя, соберись давай. Фамилия, отчество.