— Светлова Анастасия Юрьевна, — шепчу я, так говорить громче не могу, горло перехватывает и стягивает колючей проволокой.

— Так понятно. Хорошо, — максим заполняет бланк, пробегаюсь по основной информации глазами. — Паспорт дай свой. Паспорт Настя.

Я, как под гипнозом достаю из кармашка сумочки паспорт и отдаю парню. Он переписывает в бланк данные и самостоятельно убирает его в мою сумочку.

— Сколько собака съела шоколада. Как давно в таком состоянии? — к нам подходит медсестра с планшетом и ручкой. — Вы сказали, он объелся шоколадных пирожных.

— Много. Два с половиной из трёх пирожных. Это где-то грамм двести точно. И я из ванны вышла, он лежит… Слюна вязкая, вздрагивает. Часа три, три с половиной точно прошло с момента, как он съел.

— Ясно, — девушка уходит, а я ловлю на себе взгляд Антона.

— Что?

— Ты чего так долго в ванной делала? Два часа блин… Минимум.

— Не твоё дело, — рявкаю я, а потом гораздо мягче добавляю: — Лежала. Задумалась. День долгий был.

— Ну-у-у-у, он ещё не закончился. Будет тебе уроком, что мыться быстрее нужно.

Он откидывается на спинку дивана и начинает разглядывать плакаты на стенах. Мы какое-то время сидим молча. Каждый думает о своём.

— Спасибо, что помог. Я не знаю, чтобы делала, если бы ты отказал, — произношу я тихо, не глядя на Антона. В ответ слышу тихую усмешку.

— Я не тебе помогал, а Бантику. Псинка у тебя милая. Нужна была бы помощь конкретно тебе, захлопнул бы дверь перед носом, не раздумывая. — я только хмыкаю, мы опять сидим молча. — Ты ведь поняла, что я пошутил?

— Поняла.

— Хорошо, а то порчу бы на меня навела, а потом мучался бы. Что зыркаешь? С тебя станется.

— Мещерский, ты за кого меня держишь? Я медсестра, а не знахарка или ведьма. Я бы просто тебя отравила, — улыбаюсь я, взмахивая ладонью в непонятном жесте.

— Ну вот уже улыбаешься. Это хорошо, — он приобнимет меня, поглаживая большим пальцем.

— Он… Я не могу передать, как он важен для меня. Он был всегда рядом, когда… Когда шло всё по одному месту, — я качаю головой, даже не могу представить, как смогу жить без него. Бантик был некондицией по окрасу, в своём поёте. Поэтому его продали с огромной скидкой. Он бракованный, как и я, но всё равно самый лучший в мире друг.

— Всё хорошо, Насть. Уже всё хорошо. Бант в надёжных руках. Его быстро поставят на ноги… Ну на лапы точнее.

Я вновь слабо улыбаюсь и киваю. Мы какое-то мгновение смотрим друг в другу глаза, я думаю, что мой соседушка не такая уж и сказочная тварь. Кажется, что Антон хочет, что-то сказать, но хлопает дверь и врач выходит к нам.

— Ну всё хорошо, дорогие хозяева. Рвоту вызвали, желудок промыли, лекарство дали. Обильно пьём, ничего тяжёлого кушать не даём. Следим за состоянием.

— Хорошо. Спасибо вам большое! — я забираю пёсика, завёрнутого в мягкое полотенце. Бантик слабо облизывается и смотрит на меня своими маленькими глазами пуговками. От этого взгляда у меня опять наворачиваются слёзы. Мой маленький. Как же ты меня напугал. — Сколько с меня.

— У вас уже оплачено, — медсестра отдаёт Антону чек и ещё какой-то рецепт. — Это врач просил передать. Здесь пара препаратов, которые можно подавать малышу.

Мы прощаемся с ней и возвращаемся в машину.

— Не заметила, когда ты оплатил. Сколько я тебе должна, — тихо спрашиваю я, когда мы уже едем домой, а Бантик спит сладким сном, устроившись у меня на руках.

— Когда бланк заполнил и понёс отдавать. Даже не знаю, что тебе сказать.

— Скажи сумму. Можешь включить туда сумму за бензин и беспокойство, — отвечаю ему в тон. Сарказм и ирония, мы вернулись к привычной манере общения.

— Хм, мне неинтересны деньги. Вот думаю, что интересного с тебя можно попросить, или, может быть, лучше оставить тебя у себя в долгу?

— Ох, Антон… Я только было подумала, что ты нормальный человек, а не гипертрофированный смазливый манекен. Ну вот зачем ты испортил это впечатление?

— Свидание.

— Что?! — ахаю я.

— Свидание. Ты должна мне свидание. Полностью на моих условиях, — продолжает издеваться гадёныш.

— Я не думаю, что приём столько стоит. Назови сумму, Мещерский.

— В субботу в шесть устроит?

— Сумму, Антон.

— Это слишком просто и скучно, Настя.

Машина останавливается у подъезда. Дождь не такой сильный, но всё ещё идёт. Я дёргаю дверную ручку, но машина не открывается.

— Так ты согласна Насть?

— Зачем тебе это? И какие альтернативы у меня есть? Если тебе деньги не интересны, могу тебя бесплатно записать к урологу или проктологу. Так будет интересно?

— Ха-ха-ха. Нет, Насть, выбора и альтернатив нет. В шесть в субботу зайду за тобой.

— Я в субботу на дежурстве.

— Врёшь.

— Предупреждаю, чтобы ты не счёл меня лгуньей, топчась у меня под дверью, — произношу это вслух и думаю, что нужно было всё-таки промолчать. Пусть бы обломался.

— Хорошо. Воскресенье в шесть. Отоспишься после дежурства и вся моя.

— Посмотрим.

— Это не ответ.

— Я пойду с тобой на свидание, но без всякой там…. Похабщины, Мещерский. Я не эти твои фифы. Понял?

Я не такая, я жду трамвая. А пока жду, сплю без обязательств с мужчиной, от прикосновений которого моё сердце пропускает удар, а душа улетает на седьмое облако. Да я не твои фифы. Я идиотка другого разлива.

— Замётано.

Антон выпускает нас из машины. Мы молча идём к подъезду. Молча едем в лифте. Когда лифт останавливается на моём этаже, мы сухо прощаемся в привычной нам манере: кривимся при взгляде друг на друга.

— Всё обошлось?

— Да, всё в порядке. Он, конечно, вялый. Пьёт, как верблюд, но его жизни уже ничего не угрожает, — я заполняю карточку медикаментов, которые нужно заказать. Прижимаю плечом телефон к уху, параллельно беседуя с Максимом.

По возвращении домой я не спала всю ночь, наблюдая за Бантиком, совсем позабыв о разрядившемся телефоне. Когда телефон был поставлен на зарядку и включён, я обнаружила несколько пропущенных сообщений и звонков от Макса. Видимо, заметив мои звонки и не получив ответа на свои, он стал волноваться. Поэтому получив короткую отмашку «Всё в порядке. Спасибо за беспокойство», решил позвонить.

— Извини, что не помог. Если бы я видел, что ты звонишь, взял бы трубку и примчался.

— Да всё нормально. Ты не обязан караулить мои сообщения. Всякое бывает.

— Не злишься?

— Нет. Может быть, вчера чуть-чуть. Но в целом нет, — и это совершенная правда. Макс мне никто. Он не обязан быть всегда рядом и спасать меня.

— Увидимся на выходных? Сходим куда-нибудь? — вот этого я не ожидала. Максим практически никогда не уделял мне время в выходной, предпочитая отдыхать один, а здесь ещё и в свет вывести меня решил. Я удивлена. Нет, даже не так. Я в шоке, и я растеряна. Поэтому мямлю, что-то неопределённое из разряда «Может быть, как дела пойдут». — Насть, если не хочешь — так и скажи. Не надо разводить тягомотину.

— Я не развожу тягомотину. Просто пока не могу ничего обещать. Я иду на день рождения к сестре и… Короче, не уверена, что у меня будет настроение и силы потом куда-то идти, — я тяжело вздыхаю, вспоминая о предстоящей экзекуции, — умалчиваю о свидании с Мещерским.

— Что-то грустно звучит. Не хочешь идти?

— Не особо.

— Тогда почему идёшь?

— Потому что должна, — вот слово «должна» идеально подходит к этой ситуации.

— Насть… — он замолкает, а потом вздыхает, — забей. Ты девочка взрослая, сама знаешь, как лучше. Ладно, красотка, мне пора. Хороших выходных. Звони, если что.

Вот и все. Весь разговор. Но на душе всё равно тепло. И это его «красотка». Он считает меня красивой. Улыбаюсь, как дура, и несусь выполнять свою работу.

День пролетает незаметно. Возвращаюсь домой к Бантику, по дороге забегая в продуктовый. На лестничной клетке застаю странную картину. Перед моей дверью стоит мой соседушка. Его рука зависла в воздухе у дверного звонка, он опускает руку, снова поднимает. Медлит. Решается и… Снова опускает руку, резко разворачиваясь, чуть не врезается в меня.