— Настя, иди погуляй. С подружкой в кино сходи, — мама протягивает триста рублей. Большие деньги. Тут и на кино, и на мороженое и даже на чипсы хватит. Расщедрилась. На, что только не пойдёт ради своего спокойствия.

— Спасибо мам, — беру купюры и иду собираться. Так будет лучше всем.

Сегодня дома будет застолье. К отчиму приезжают бра с семьёй из Калининграда. Приедет его мама и сестра. Большая семейная встреча, к которой готовится вся семья. Ксюша вон с утра щеголяет в новом голубом платье и поправляет нарядные банты, вертясь перед зеркалом. Мама наготовила кучу вкусной еды и надела любимое жёлтое платье. А я там не к месту. Не вписываюсь в их идеальную картинку. Бывает так, что некоторые люди никуда не вписываются. Вот я одна из них.

Добредаю до торгового центра и занимаю столик на фудкорте в самом углу, где и сижу до самого закрытия, уткнувшись в книжку. Мою лучшую подружку. Меня никто не замечает, и я никому не мешаю.

Когда двери гостеприимного ТЦ закрываются, неспешно бреду в сторону дома. Конец сентября. Уже прохладно, поэтому натягиваю капюшон куртки и ёжусь, но всё равно шаг не ускоряю. Мне некуда торопиться. Меня никто не ждёт. По крайней мере, так рано.

Пахнет сыростью и жжёными листьями. Окна пятиэтажек горят уютным жёлтым светом. В каждом жёлтом квадратике своя жизнь, своя история.

— Вот смотри. Третий этаж. Окно с геранью. Там живёт баб Маша. Наверное, сейчас она покормит своего толстого рыжего кота Бориса и ляжет спать, — рассказываю я себе, и действительно свет в окне кухни меркнет. — А там, на втором, где свет еле виден, живёт молодая пара. Совсем недавно у них родился малыш. Свет тусклый, значит, малыш проснулся, и мама его укачивает.

Стоя под полуоблетевшим клёном, я неспешно нахожу наши окна. В гостиной и на кухне горит свет. В детской темно. Наверное, мама убирает со стола, а Ксюшу уже уложили спать. Интересно, гости уже уехали? Хочу домой. А если ещё не уехали? Стою. Жду. Чего? Не знаю. Смотрю в пустоту. Хоть бы кто в окне появился, чтобы было понятно можно домой или нет. Наверное, всевышний услышал меня, поэтому открывается балконная дверь. Пара секунд и во тьме загорается оранжевая точка сигареты. Одна. Значит, курит один. Гости ушли. Сейчас он докурит, и я пойду домой.

Тихо проскальзываю в квартиру и первым делом смотрю на полку для обуви. Никаких посторонних туфель нет. Значит, не ошиблась.

— Пришла. Я уже начала волноваться, — мама выходит в прихожую и закидывает на плечо влажное полотенце, — помоги вытереть посуду.

— Хорошо. — Стягиваю куртку и иду на кухню.

В мойке гора посуды. Мама её намыливает, споласкивает, я вытираю и убираю по местам.

— Как погуляли? — наконец-то она разрывает тишину.

— Хорошо.

— Больше ничего не скажешь?

— А как вы посидели? — пожимаю я плечами. Что мне ещё сказать?

— Замечательно. Жена Олега, Сашиного брата, такая веселушка. Что ни слово, то анекдот. Хорошая женщина. Приятная. Они Ксюшке привезли потрясающее пальто. У нас таких не купить. Мама Катя, когда про тебя спросили, сказала, что ты на дне рождения у подруги, — промежду прочим ставит она меня в известность. Конечно, у подруги. — Саша уж больно доволен, что брат к нему приехал, а у него всё есть. И на машину сам заработал, и квартира, и с работой всё хорошо, и дом полная чаша. Довольный, что гостей достойно встретил, как павлин.

— О, явилась, — довольный павлин входит в кухню. — Матери помогаешь. Хорошо. Хоть какой-то от тебя прок.

— Саша! — мама морщится и с укоризной смотрит на своего мужа. Но меня это не задевает. Я уже привыкла.

— А что Саша? Ты по молодости накуролесила, а мы теперь всей семьёй от этой ошибки страдаем, — он хмыкает, а я откладываю полотенце. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А дядь Саша пьян. Обидно.

— Сашаааа… — мама робко глядит то на меня, то на мужа. Она никогда ему не перечит.

— Скажешь я не прав? Муженёк твой бывший молодец. Отказался от неё. Мол семья, ребёнок маленький, не могу её забирать… А у нас не семья, что ли? Хоть сегодня краснеть за это недоразумение не пришлось.

Стараюсь не плакать. Но руки трясутся и случайно роняю последнюю намытую тарелку. Звук бьющегося стекла, недовольное цоканье за спиной, и я не выдерживаю. Срываюсь из кухни вон.

— Вот же криворукая. Беги, папочке пожалуйся, как тебе тут плохо? Тварь, неблагодарная.

Влетаю в детскую и тихо забираюсь в кровать прямо в одежде. Давлю слёзы и крик. Задыхаюсь от беспомощности. Ксюша спит. Нельзя разбудить. Поэтому тихо содрогаюсь в удушливой истерике. Мне тринадцать. И я самая большая ошибка в жизни двух взрослых людей. Ошибка от которой страдают все. Нужно потерпеть три года и уеду учиться. Съеду в общагу. И всем будет хорошо.

На задворках сознания бьётся мысль, что можно исправить всё сейчас. Тогда терпеть будет не нужно никому. Только осмелиться. Сделать шаг и больше никому не доставлю проблем. Ни отцу не матери, которым стыдно за моё существование. Ни отчиму с мачехой, которые вынуждены терпеть моё присутствие в их семьях. Всем будет хорошо…

Проваливаюсь в тревожный сон, где я хожу по лесу и не могу найти дорогу.

— ГОРЬКО! ГОРЬКО! ГОРЬКО! — Юля с Егором разрывают поцелуй и счастливо улыбаясь, садятся за стол. Все гости аплодируют, смеются, поздравляют мужа и жену.

Я тоже улыбаюсь, смеюсь, любуюсь Юлей. Она очень красивая невеста, хотя и нет фаты с пышным платьем. Сдержанная, лёгкая, как поры весеннего ветра. Нежная и безумно счастливая. Рядом с любимым мужчиной, в окружении любящих её людей. Её мама утирает кончиком салфетки слёзы и смотрит на неё с нереальной нежностью и теплотой. Егор сжимает её ладошку в своей лапище, поднося к губам.

Я завидую ей. По-доброму, конечно. Мне этого не испытать никогда. Моя мама никогда на меня так не посмотрит. Я не соберу семью за большим столом. Я никогда не стану невестой или женой, потому что меня никто не полюбит. Потому что отчим был прав. Всегда. Во всех своих словах обо мне. Я никому не нужна. Меня нельзя любить так, как я случайная ошибка. Моя задача просто помогать тем, кому нужна помощь, чтобы хоть как-то оправдать своё ошибочное существование.

Юлька цепляет меня взглядом, и я посылаю ей воздушный поцелуй. Она улыбается и указывает глазами в сторону Максима. Поджимаю губы, делаю вид, что ничего не заметила. Чинь-чинь, чокаюсь шампанским со Светой. Она достаёт смартфон, и мы делаем милое селфи.

Позируя на камеру, вижу, что Макс тискает у себя на коленях сисястую красотку. Задевает? Немного. Мне настолько плохо последние дни, что я почти ничего не испытываю. Всё смешалось в огромный сгусток боли, рвущийся наружу и разъедающий меня изнутри. Каждое моё действие, каждое слово мой внутренний демон обрывает комментарием: «Тебя не должно быть».

— Ну вот, ты моргнула, — Света морщится, листая фотки на экране смартфона, а меня накрывает новая волна. Я даже не могу сфотографироваться нормально. Что я могу? — А на этих фотках у меня глаза косые. Давай переснимемся?

Я киваю, делаю глоток шампанского и стараюсь не испортить фото. Позирую, улыбаюсь, а руки трясутся. Отставляю бокал от греха подальше.

— Пойдём танцевать? — Света тянет меня в свободную часть веранды.

— Хорошо. Только схожу, умоюсь, — соглашаюсь и убегаю в сторону деревянного домика.

Юля и Егор устроили скромную свадьбу, сняв небольшой домик с верандой в «Тайге». Украсили все гирляндами, позвали самых близких. На фоне осеннего леса праздник выглядит необычайно уютно и сказочно.

Забегаю в домик и бегом нахожу уборную. Благо не занято. Дышать становится труднее. Немая истерика душит и слёзы ручьём льются из глаз. Цепляюсь пальцами за холодный умывальник и глотаю воздух, словно выброшенная на берег рыба.

Любви захотела. Дура. Какая тебе любовь… Ты на неё только со стороны можешь смотреть. ТЫ никому не нужна. Ты же всё портишь. Всем будет лучше, если тебя не будет. Маме, не придётся краснеть за такую дочь и слушать нотации отчима. Юльке, которая вечно приходится с тобой возиться по доброте душевной. На работе Лена наконец-то займёт твоё место. Заслуженно займёт. Ты же даже выучиться не смогла, идиотка. Они все тебя жалеют. Терпят в своём кругу из жалости. Небольше.