Из транса меня выводит поскрипывание лестницы и звук шагов.

— Тут очень очень очень красиво. Просто сказка. Спасибо за то, что привёз меня сюда.

— Я рад, что тебе понравилось увиденное. Мне тоже нравится то, что я вижу. Пошли в чан?

— Уже?

— Да. Нас ждали. Я не говорил, что арендую домик для себя. Сказал, что для друзей. Видимо, персонал решил прогнуться, — он пожимает плечами и ведёт меня на улицу.

Морозный воздух пробирает меня с головы до пят. От небольшого чана, встроенного в настил у домика, исходит пар и приятный запах хвои и цитрусов. В свете подсветки он кажется чем-то волшебным.

— Давай бегом в воду, — подталкивает меня Макс. Я быстро стягиваю с себя халат и наспех кидаю его на шезлонг.

Вода кажется нереально горячей. Но тело быстро расслабляется и привыкает. Контраст холода и тепла. Морозной зимы, заснеженного леса и того, что я в купальнике, а Максим в плавках, просто сидим в воде. Всё это кажется нереальным. Улыбаюсь, как дура. Верчу головой, как сова. Даже слов нет, чтобы передать моё состояние.

— Нравится?

— Угу, — киваю я

— Расслабься, — Макс притягивает меня к себе. — Наслаждайся моментом. Сейчас ещё чай налью.

— Чай?

— Да я заказал облепиховый. Самое то будет.

Нет. Я точно сплю. Запахи, ощущения пространства, вкус чая всё кажется нереальным. Кладу голову на плечо Максиму и стараюсь успокоиться. Меня накрыла такая эйфория от происходящего, что сложно описать.

— Я не верю, что это взаправду, — шепчу я.

— Почему?

— Мне кажется, что я сплю. Слишком сейчас мне хорошо.

— Да? — Макс щиплет меня за руку. — Не проснулась? Могу еще в нескольких местах ущипнуть, — он улыбается и щипает еня за ягодицу.

— Нет, — улыбаюсь я и целую его в щёку.

Чувствую, как его рука движется от моего колена по бедру. Неспешно, нежно, успокаивающе и возбуждающе одновременно. Нужно, наверное, пресечь это посягательство на мою честь, но мне слишком хорошо.

— Максим, не надо.

— Чего «не надо»?

— Того, что ты делаешь, — шепчу я. Протягиваю руку в сторону от чана. Чуть дальше, чем распространяется пар, на мою руку успевают упасть несколько снежинок. Чудо. Снег, мороз, а мне не холодно. Даже жарко.

— А что я делаю? — он целует меня в висок. Оставляет след из поцелуев от виска до губ. — Этого не надо? Или этого? — его рука скользит по моей талии к груди, слегка сжимая её. — А может, этого?

Максим поворачивает моё лицо к себе и накрывает мои губы поцелуем. Правая рука го проскальзывает между мрх бёдер и пальцы требовательно ксаются промежности. Нужно отстраниться. Мы же договваривались пока дрежать дистанцию. Но вместо этого я отвечаю на поцелуй. Ножки послушно разьезжаются в стороны давая простор для настойчивых ласк. Сердце бешенно пбьется в груди.

— Какая же ты сладкая, — на мгновение он отрывается от моих губ, но только для того, чтобы сместиться губами на ключицу. Я пытаюсь взять себя в руки. Отогнать навождение. Смотрю на Максима, а внутри меня разливается мерзкое и скользкое чувство страха.

— Ты чего? — Максим изумлённо смотрит на меня, когда я прошу его остановиться.

— Ты только для этого меня сюда привёз, да? — высказываю я своё предположение.

— Для чего «для этого»? — издевается? Дурака строит?

— Максим, я серьёзно. Ты всю эту красоту устроил, просто что бы мы переспали? Решил, что если я держу дистанцию, то от романтики границу поплывут?

Он закатывает глаза и раздражённо вздыхает.

— Насть, я просто захотел провести время вместе. Наедине. Хотел, чтобы ты отдохнула. А секс… Чем не способ расслабиться? Неужели тебе не хочется…

— Не хочется, — вру я. — Мы же говорили, что…

— Что начинаем с нуля. Про платоническую любовь и монашеский образ жизни речи не шло. Чем тебе не место для первого раза?

Сказка разрушилась. Ничего нового. Всё по-старому. Теперь у нас не «секс без обязательств», а «секс с игрой в любовь». Это я видела, это я знаю, это мне уже показали.

— Настён, тормози. Я по глазам твоим вижу, что уже начала себя накручивать, — Максим кладёт руки мне на плечи и смотрит в глаза. — Я тебя люблю. И это факт. Я тебя хочу. И это тоже факт.

Он притягивает меня в свои объятия, поглаживает по голове, шепчет нежности. Несмотря на всё это, я не могу отделаться от мысли, что это всё вновь игра. Момент безвозвратно упущен. Зимний лес больше не кажется волшебным. Чай остыл. А от запаха хвои и цитруса начала побаливать голова.

— Я хочу в дом, — произношу я и вылезаю из чана.

— Хорошо. Сериал посмотрим? Тут внизу проектор должен быть. Устроимся на диване…

— Давай лучше спать. Я распарилась и поняла, как устала за сегодня. Хорошо?

— Хорошо, — вочит Макс.

Натягиваю халат и семеню в домик. Хочется сразу рухнуть на кровать, но ещё нужно стащить с себя мокрый, противно прилипший купальник. Когда поднимаюсь в спальню, Макс уже лежит ноутбуком в кровати. Устраиваюсь рядом, но не могу улечься.

— Обиделась? Хочешь, уйду вниз на диван, чтобы тебе спокойнее было? Или к себе в кабинет. «Там тоже диван есть», — спрашивает, не отрываясь от экрана.

— Нет. Не хочу, — снова ворочаюсь я. Он отставляет ноут и жестом приглашает меня прижаться к нему. Я смотрю вопросительно. Во мне борются обида, гордость и страх против любви и желания тонуть в его объятиях. Любовь одерживает небольшую победу, в результате которой я устраиваюсь на его плече.

— Я тебя люблю, — шепчу Максиму.

— Я тебя тоже люблю.

— Не врёшь?

— Хах… Честно-честно люблю тебя, моя красавица, — он целует меня в макушку, и я закрываю глаза. Усталость накатывает с новой силой, и я мгновенно засыпаю.

Утро разбудило свистом чайника. А следом за ним негромкими чертыханьями Макса. Я потянулась на кровати, улыбаясь солнечному дню за панорамным окном. Свесившись через перила спального этажа, я наблюдаю, как мужчина водружает на кофейный столик, где уже расставлен завтрак, чашечки с чаем. Видимо, он слушает музыку в наушниках, так как движется, пританцовывая и беззвучно подпевая. Это очень классная картинка с утра.

На припеве Макс поднимает голову, замечает меня. Оболенцев умеет смущаться. Вот это новости с утра.

— Давно там стоишь?

— Достаточно, — ухмыляясь растягиваю слово.

— Я нам завтрак приготовил. Давай спускайся. Или всё еще дуешься на меня? — ну вот как можно на него долго дуться? Он безмерно обоятельный, взъерошенный после сна и с такой счастливой улыбкой, что сердце мое бьется быстрее нужного.

— Прямо приготовил? — как это он кашу сварил и яишенку без плиты пожарил, а?

— Ты меня раскусила. Заказал. Но чай и бутеры сделала сам. Спускайся давай, а то остынет всё.

Пальцами распутываю растрепавшиеся за ночь волосы и спускаюсь к столику.

— Как всё вкусно выглядит, — усаживаюсь в кресло и тянусь к тарелочке овсянки с ягодами.

— На вкус, конечно, не мои бутерброды, но приятного аппетита.

Пробую овсянку. Тянусь к бутерброду с колбасой и сыром, пробую и его. Делаю задумчивое лицо. Снова пробую.

— Да. Ты прав. Твои бутерброды, бесспорно, вкуснее.

— Ну так! С любовью же готовил, — говорит Макс, уплетая яичницу с беконом.

День проходит волшебно. Мы гуляем по прочищенным тропкам вдоль леса, целуемся, обедаем в столовой, целуемся, катаемся на ватрушках с горки, целуемся и пьём глинтвейн, обнимаемся и катаемся на коньках. Не смотря на все старания Макса, я пару раз больно приземляюсь на пятую точку, а на третий заваливаю ещё и его на себя. Постоянно чувствую на себе его взгляд, такой красноречивый, что от смущения краснею, а от прикосновений дрожу.

Максим тащит меня к домику на плече. Я брыкаюсь и визжу. А он смеётся, приговаривая, что расплата неминуема. Несколько минут назад я зарядила в него снежком, который благополучно провалился ему за шиворот. А потом удирала от него по узеньким дорожкам, чтобы не быть сброшенной в первый попавшийся сугроб. Но куда мне. Я проскальзываю на повороте и врезаюсь в грудь мужчине. Он тут все короткие дорожки знает. И вот я пятой точкой к верху болтаюсь на плече Макса. Он скидывает меня в огромный снежный сугроб во дворике. Я пытаюсь встать, но Максим смеётся и закапывает меня всё больше и больше, а затем падает рядом со мною.