Подхожу к Максу и обнимаю его со спины. Он замирает. Кладёт свою лапищу по верх моих.

Только пару часов назад я была совершенно счастлива, напевая рождественскую песенку в машине. Ещё утром, когда мы целовались с Оболенцевым под омелой. Или когда сидели в горячем чане и пытались поймать не долетающие до нас снежинки. Кажется, что это было не сегодня, а очень давно. В прошлой жизни. Или вообще этого не было. Просто мне всё приснилось.

— Эй, ты как? — Максим завершает разговор и аккуратно поворачивается ко мне, пытаясь заглянуть в глаза.

Как я? Как будто по мне катком проехались. Как будто из груди вырывают сердце. Как будто меня поцеловал дементор, и больше ничего никогда хорошего в моей жизни не будет. Как будто мне восемь и меня заперли в кладовке. Мне темно и страшно. Мне кажется, что меня уже никогда из неё не выпустят.

— Нормально, — прижимаюсь к его плечу и целую в подбородок.

— Настён… — он хочет что-то сказать, но я снова его целую.

— Спасибо тебе. За то, что заступился. За меня никто. Никогда. Не заступался.

Он ведёт рукой по моей щеке. Ладонь останавливается на горле, а большим пальцем обводит контур губ. Сейчас он другой. Мягкий и уютный. Такой он мне нравится больше, чем его свирепая версия.

— Я была рада, что ты был на моей стороне. Ты меня напугал.

— Серьёзно, — мягкая улыбка касается его губ.

— Угу. У тебя взгляд был такой… Ужасающе злой.

— Вот такой я мишка гризли, когда кто-то обижает моих близких. Запугал свою Настёну. Теперь целовать меня не будешь?

— Буду, — мычу я, прижимаясь к нему всем телом.

Косаюсь губами колючего подбородка. Трусь носиком о его нос. Вдыхаю запах, уже успевший стать родным. Слёзы сами начинают катиться по щекам. Пытаюсь подумать о чем то хорошем, но не выходит. Как вот так… Как посторонний мне человек переживает за меня больше, чем родная мать? Я же Максиму никто…

— Эй, красавица, ты чего? — Макс слегка отстраняется и приподнимает мой подбородок указательным пальцем, — Настёна, хорошая моя, ну ты чего? Обещаю не свирепеть больше рядом с тобой. Ты только не плачь. Я не знаю, как тебя успокаивать. Я типичный мужлан. Теряюсь от женских слез.

Усмехаюсь, но плакать не перестаю. Слезы просто льются, как бы я не хотела их остановить. Вдимо накопилось.

— Насть. Хочешь я поеду ему рожу набью? — я отрицательно мотаю головой. — Или хочешь в магаз за твоими любимыми вкусняшками метнусь? Ты толкьо скажи, что мне сделать.

Улыбаюсь над его словами и растерянным видом. Веду кончиком пальцев по его колючей щеке, шее спускаюсь на грудь. Чувствую, как он задерживает дыхание. Взгляд его темнеет.

— Ты ведь не уедешь сегодня? Останешься со мной?

— Конечно, — кивает он, утирая очередную слезинку с моей щеки. — Я не оставлю тебя одну, Насть.

Какое-то время мы ещё сидим молча в обнимку. Я не могу остановить слёзы. И стараюсь сделать так, чтобы Максим их не увидел. Когда нос просто заложен и уже нечем дышать, я скрываюсь в ванной.

Долго стою под холодным душем, пока мелкая дрожь не начинает бить тело. Раскладываю мысли по местам. Собираюсь с силами. Нужно принять, что это последние дни в том месте, которое я называю домом. Как бы я ни хотела, я здесь не останусь.

— Нам надо поговорить, — начинает Макс, когда я возвращаюсь к нему в спальню.

— Хорошо.

— Насть, я поговорил с нашим юристом. Он поможет с оформлением документов, у него есть хороший знакомый риелтор. Я думаю, что нужно с ним связаться в ближайшие дни. Пусть он посмотрит квартиру. Подскажет оценщика… И если тебе тяжело, и ты доверяешь мне, я могу сам с ним встретиться и…

— Я тебе доверяю. Но хочу присутствовать. Это поможет мне принять реальность.

— Хорошо, — он кивает и пытается поймать мой взгляд, но я отвожу его в сторону, — Хорошо. И с квартирой…

— Юля предложила переехать в её старую квартиру. Вроде бы хозяйка ещё не нашла новых жильцов. Но жить рядом с сестрицей я не хочу. Поэтому, думаю, посмотреть…

— Об этом речи быть не может. Ты переедешь ко мне. Вопрос только в сроках переезда, — опять всё взял и решил.

— Ты же не рассматриваешь вариант сожительства, — напоминаю ему его же недавние слова.

— Не рассматриваю. Совсем, — вот и как это, скажите на милость, мне понимать? Смотрю на мужчину, не зная, что сказать или спросить. Он что мне так предложение так делает?

— Я не понимаю. Объясни, пожалуйста, — робко прошу я, нервно теребя в руках полотенце, которым пару минут назад промакивала волосы.

— Насть, я… Выходи за меня.

Ошалеть. Моя челюсть падает с лязгом на пол. Ох, ты же… Меня зовут замуж. Максим Оболенцев хочет взять меня в жены. Я в шоке. Нет, не так. Я в ахуе. В полном. У меня только одно объяснение происходящему. Это всё мне снится. Меня ещё год назад сбила машина и я лежу в коме, а это всё… Вот этот весь бред: родители, Ксюшина свадьба, тёрки с квартирой, Антон, Максим… Это всё сон. Просто бредовая фантазия умирающего мозга. Да, так оно и есть. Это единственное логичное объяснение, приходящее мне на ум.

Я уже успеваю принять, что это всё сон, а моё бренное тело лежит в коме в пустой белоснежной палате, как Максим разрывает тишину. Он садится на край кровати и закрывает глаза рукой, устало растирая переносицу.

— Я проебался уже раз с тобой. Второй проёб не допущу. Поэтому ещё перед Новым годом, когда в машине ты дала мне второй шанс, я для себя всё решил. Что женюсь на тебе. Тут был вопрос во времени. Хотелось всё красиво сделать. С кольцом там, с музыкой в ресторане или ещё в какой-то момент. Блять, я даже кольцо купил…

Он встаёт и достает из кармана маленькую деревянную коробочку. Вертит ее в руках, а затем встает на одно колено, открывает, и произносит фразу, которую мечтает услышать, наверное, каждая девушка.

— Ты выйдешь за меня?

Нет. Я точно в коме. Щипаю себя за руку, но не просыпаюсь. Фантазия слишком реальна. Моё молчание затягивается, а я, всё не моргая, смотрю на мужчину, задавшего мне такой сложный и одновременно простой вопрос.

— Не молчи, пожалуйста.

— Максим, это очень неожиданно. И мне надо подумать… Я…

Господи, что сказать то. Сердце бьётся в груди, как птичка в клетке.

Максим встаёт предо мной и тихонько надевает кольцо на мой негнущийся палец.

— Трусишка моя, — видимо, на моём лице отражается не только растерянность, но и страх. Ну я и не спорю. Мне страшно. Страшно от той скорости, с которой, поезд моей жизни несётся в бездну неизвестности. — Насть, послушай меня, пожалуйста… — он аккуратно берёт моё лицо в свои ладони и смотрит в глаза так серьёзно, что я точно перестаю дышать. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Но это не значит, что мы завтра побежим в ЗАГС. Это может произойти через месяц, год или два. Когда ты будешь готова. Я просто хочу обозначить, что ты не одна. Ты больше никогда не будешь одна. Что я буду рядом с тобой. Всегда. И, что я эгоист, забрал тебя себе. Хочу, чтобы ты и все знали это. Поняла меня?

Я молча качаю головой. Максим мягко улыбается и целует меня в кончик носа.

— Точно поняла?

— Угу. Точно, — я смотрю на него и страх, волнение, переживания все эти… Они куда-то уходят. Оцепенение, сковавшее меня, постепенно проходит. Я улыбаюсь и киваю.

— Ты опять плачешь… Опять из-за меня, — он снова целует меня в носик и вытирает скатившуюся слезинку. — Красавица моя…

— Твоя, — всё так становится просто и понятно, когда отступает страх. Я снова прекращаю барахтаться в реке жизни и решаю плыть по течению. — Я согласна.

Шмыгаю носом и с улыбкой смотрю, как меняется выражение лица Максима. Изумление и радость. Он рад. Рад, что я всё-таки сказала. Только сейчас понимаю, как он был напряжён всё это время. Ему тоже было страшно. Прижимаюсь к нему и целую. Максим подхватывает меня и кружит по комнате. Я вскрикиваю от неожиданности, а потом заливаюсь смехом. Мне так хорошо. Так легко. Как будто больше никаких проблем не существует.