В нашь домик мы возвращаемся все мокрые, румяные и безумно весёлые. Я скидываю мокрые варежки, шапку и шарф на батарею.

— Ну что? Завариваю чай и ныряем в чан? — спрашивает он, стаскивая с себя свитер.

— Чан долго ждать, — мычу я, стаскивая мокрые носки.

— Отогреваться-то нам надо.

— Хочу чай и угнездиться на диване перед проектором. А потом на ужин можем сходить.

— Или заказать в домик.

— Или заказать. Но лучше сходить. Тут очень красиво. Хочу гулять. Тем более завтра уезжать уже.

— Завтра нагуляешься. С одиннадцати утра гуляния начнутся. Конкурсы, самовар с баранками, сани с лошадками… Надо ещё глянуть, что там нам Юлия Павловна навыдумывала.

— Я смотрю, Юля прямо рулит за культмассовую программу.

— Это да. Организатор в ней силён. Начинала с развития социальных сетей, а теперь при первой возможности пытается движ устроить. Да это так-то и неплохо. Народу больше приезжать стало, сарафанное радио и всё такое. Но…

— Что «но»?

— Я не всегда знаю, что здесь в моих владениях творится. Егор тоже. Нас ставят перед фактом.

— Тебя это бесит? — усаживаюсь рядом с Максом на диван, но он пересаживает меня к себе на колени.

— Есть немного. Люблю всё держать под контролем. А Юля…

— Любит контролировать всё сама.

— Да, — качает он головой и целует меня в шею. — Никогда не подпущу тебя близко к управлению. Дома командуй сколько влезет. Но не здесь.

— Ха, можно подумать, что я рвусь к власти, — смеюсь я, подставляя щёчку для очередного поцелуя. — Да и какие у меня могут быть права, чтобы дома тобой командовать?

— Пока их мало, — он распускает мой пучок, и волосы лавиной падают мне на спину. Он аккуратно убирает их, пропуская сквозь пальцы. — Но, когда я стану твоим по документам… Тогда да. Будут все права мною командовать.

— А ты планируешь стать моим по документам? — изумлённо смотрю на него. От его прикосновений и взгляда настроение становится игривым, с романтическим подтекстом.

— Почему и нет. С твоими родитеями я знаком. Они думают, что я твой жених. Плюс сам концепт сожительства меня мало устраивает. А ты, так или иначе, переберёшься ко мне жить.

— Откуда такая уверенность?

— Потому, что я не позволю своей невесте скитаться по подругам или съемным квартирам.

Он смотрит на меня пронзающим взглядом, облизывает губу и, если сейчас назовёт «красавица», я растекусь в лужицу. Но он молчит. Отводит взгляд в сторону и переводит тему.

— А ты не хочешь жить вместе?

— Я не думала об этом, — признаюсь я. Я действительно как-то не задумывалась о нашем совместном будущем. С настоящим-то всё как-то шатко. — Ты меня удивляешь Оболенцев.

— Чем, — он вопросительно смотрит на меня.

— Ну ты живёшь по принципу «никаких серьёзных отношений»…

— Жил. Прошедшее время, Настён, — поправляет он меня.

— Хорошо. Ты жил по этому принципу, но сожительство ты не приемлешь. Странное противоречие, не находишь?

— А что странного? Зачем жить с человеком, с которым не видишь совместного будущего? Зачем приводить в свой дом того, кто для тебя ничего не значит? Прошу заметить, что ты побывала и у меня в квартире и в загородном доме. Мне, кажется это говорит о чистоте моих намерений к тебе.

Действительно, ещё летом я провела ночь и замечательное утро у него дома, а на дачу ездили в гости к Юле с Егором, когда они там отношения налаживали.

Чайник свистит, и мы вынужденно разрываем зрительный контакт. Я спрыгиваю с его колен и иду заваривать вкусный чай.

— Что смотреть будем? — спрашивает Макс, разбирая маленький диванчик. — Надо сверху принести одеяло и подушки. Удобнее будет.

— Что хочешь. Мне неважно.

Мы устраиваемся в самодельном гнезде на диване. Новогодняя комедия практически не привлекает моего внимания. Я удобно устроилась в тёплых объятиях своего мужчины. Наблюдаю, как за окном темнеет, кручу в голове его слова про совместную жизнь, жирный намёк на брак. Как-то это всё нелепо, смешно, слишком волшебно. Чтобы вот так раз и любовь на всю жизнь. Раз! И сразу брак. А как же узнать друг друга получше? Я ведь о нём ничего не знаю почти. Я даже не знаю, есть ли у него аллергии на что-то. А он уже про большее. Нет, ну Мироновы были до свадьбы месяца три знакомы от силы. И ничего, вон живут счастливо. Малыша ждут…

— Максим, а у тебя есть на что-нибудь аллергия?

— На запахи некоторые… Чихать начинаю. А так вроде нет. А с чего вопрос?

— Да так. Просто спросила.

Снова устраиваюсь у него на плече. Ну вот узнала про аллергию. Что мне это дало? Ничего. Капля в море. Может, он храпит? Нет не храпит. Мы же не раз спали вместе. Чего это я. А может, у него какие-нибудь семейные болячки есть? Или он по дому носки разбрасывает и зубную пасту не закрывает? Или приемлет гостевой брак? Или может он терпеть не может, когда кто-то поёт в душе? А вот люблю попеть.

— Максим, а ты поёшь в душе? — мой вопрос явно удивляет его сверх меры.

— Нет… Не знаю. Не пел. А этот вопрос откуда взялся? Ты вообще кино смотришь? Или там что-то себе в голове фантазируешь? Так, Настёна, харе… Ты там сейчас что-то надумаешь, а я потом крайний буду.

— Да я просто спросила. Ты чего сразу напрягся-то?

— Того! Колись, что тебе в голову взбрело. Колись давай, — он щекочет меня под ребром. Я смеюсь и отстраняюсь.

— Просто подумала, что почти ничего о тебе не знаю, — признаюсь я.

— И?

— Меня это напугало… Немного.

— Почему?

— Почему? Тебя разве не смущает, что мы почти ничего друг о друге не знаем?

— Мне пока достаточно того, что я знаю. Плюс я каждый день узнаю о тебе что-то новое. А у нас вся жизнь впереди для взаимоизучения, — пожимает он плечами.

— И тебе неинтересно, не знаю, например, что я люблю на завтрак или есть ли у меня какие-то болячки наследственные?

— На завтрак ты любишь кашу с ягодами. А про болячки… Как-то вот не думал о таком. Но думаю, будь у тебя что-то страшное наследственное, ты бы сказала. Расслабься и меньше думай. Ты на отдыхе. Послезавтра вернёшься на работу и будь серьёзной тётенькой-начальницей сколько захочешь. А сейчас просто позволь себе кайфовать.

Снова устраиваюсь под боком у мужчины, но расслабиться не могу. Фильм заканчивается, а я всё думаю, как так Юля не испугалась съехаться с Егором, не зная почти ничего важного о нём.

Машина мчит по практически пустым улицам. Мы напеваем новогоднюю песенку, возвращаясь из нашего крошечного отпуска. Максим поднимается со мной до квартиры, неся мою сумку. Не могу прекратить смеяться, а он меня подначивает, не прекращая шутить. Целую его в щеку и открываю входную дверь.

Хорошее настроение мгновенно улетучивается. В кухне горит свет. Бантик вылетает из комнаты, проскальзывая по линолеуму, врезается мне в ноги. Поднимаю его на руки и с замиранием сердца иду в сторону источника света.

За столом сидят мама и дядь Саша. Мать, напряжена, как каменное изваяние. Отчим же спокоен, скользит по мне, как всегда, недовольным взглядом.

— Явилась.

— И вам добрый вечер, — опускаю пса и расстёгиваю пуховик. — Чем обязана? Я гостей не ждала сегодня.

— Какие гости, Настя. Мы так-то тоже дома, — сверлит меня холодным взглядом отчим.

— Добрый вечер, — в кухню входит следом за мной Макс. Голос до ужаса доброжелательный. На губах лёгкая улыбка. Внешне спокоен, как слон. Только вот глаза злые. Только по буре, бушующей в серых глазах, мне видно, что он зол. — Какими судьбами, да в столь поздний час?

— Я так понимаю, вы и есть тот самый Максим, — встаёт из-за стола отчим. Они с Максом одного роста. Мужчины пожимают друг другу руки. Кажется, сейчас раздастся громовой раскат.

— Верно. Мы по телефону с вами общались. Настёна, иди разденься.

Он подталкивает меня к выходу из кухни, а я взгляд отвести от него не могу. Страшно мне от этого его взгляда. Отчима я боюсь. Но сейчас… Сейчас он пугает меня гораздо меньше. Стою как вкопанная.