— Я говорила тебе, что нам следовало взять с собой Ларана, — пробормотала Мойра достаточно громко, чтобы он услышал. Райстен замер примерно на полсекунды, прищурившись. Она выгнула бровь и указала на ведро, стоящее перед ним. Второй дурак только что закончил свое выступление, и толпа сходила с ума. Тем временем Мойра проводила для Райстена тест.

Как оказалось, он не собирался сдаваться.

Он схватил болгарский перец с верхушки, когда я наклонилась и прошептала Мойре: — Ты сучка. Ты знаешь это?

Она хихикнула, когда Райстен швырнул в голову девушки перец, и она покачнулась на стуле. Ее рука потянулась, чтобы ухватиться за деревянную спинку, когда она выпрямилась и взмахнула кулаком в воздухе. Толпа обезумела, бросая всевозможные испорченные продукты, но она держалась стойко и прошла в следующий раунд.

— Подожди, то есть они хотят, чтобы мы бросались в них едой? — с сомнением спросил Райстен.

— Да, — сказала я, качая головой, в то время как Мойра смеялась как дурочка. Мрачный блеск появился в его глазах, но это было все, что он сказал по этому поводу, пока выступали следующие несколько участникам. По очереди набиралось все больше стульев, и плохие поэты проходили пробы. Некоторые привносили язвительность, другие использовали юмор, и лишь немногие осмеливались использовать что-то настолько преувеличенное, как Шекспир. На самом деле это было неподходящее место или публика для этого. Те, кого просто освистали и в кого ничего не бросали, были исключены. Из остальных устояли только те, кто смог удержаться на стуле. Не то чтобы мы сделали это легкой задачей. У Мойры был настоящий талант к метанию дерьма. Я бы, наверное, тоже так поступила, если бы моя первая приемная семья была такой, как у нее.

Маршал подошел и самым нелепым образом взмахнул рукой. На самом деле, я думаю, что они выбрали парня для этой работы, потому что он хорошо играл свою роль, и толпе это понравилось.

— Итак, кто будет последним претендентом на звание Короля Дураков в этом месяце? — выкрикнул вызов молодой человек. Люди по всему залу смотрели направо и налево, не хочет ли кто-нибудь пополнить ряды трех дураков, прошедших в следующий раунд.

— Я.

Я резко обернулась, у меня отвисла челюсть. Райстен поднялся из кабинки и с безошибочным чванством направился к маршалу. Его высокий рост возвышался над маршалом, который с тревогой посмотрел на него снизу вверх. Как будто каким-то образом он знал, что в этом человеке есть что-то такое, чего ему следует очень, очень бояться.

— Как тебя зовут… дурак? — храбро спросил маршал.

— Райстен.

Мойра схватила меня за руку, когда он направлялся к стулу, и я задалась вопросом, не сломается ли он под ним. Не то чтобы им дали крепкие стулья.

— Не могу поверить, что он это сделал. В конце концов, у этого вредителя есть яйца, — хихикнула Мойра.

— Продолжай тыкать в него, и он сорвется.

— Я рассчитываю на это. — Она облизнула губы, наблюдая за ним прищуренными глазами. Что-то неприятное пробежало по моей груди, почти похожее на ревность. Слово, которое мой зверь любила произносить чаще всего, вертелось у меня на губах. Мой.

Мойра перевела на меня взгляд, склонив голову на бок.

Упс. Кажется, это вырвалось.

— Твой, да? — спросила она, и ее глаза засияли весельем. — Ты достаточно долго к этому шла.

Я открыла рот, но она шикнула на меня, когда Райстен начал говорить.

— Рубины красные, твои глаза голубые. Твоя душа подобна огню, в которой я хочу сгореть.

Неужели он только что…

О да, он так и сделал.

Мое сердце грохотало в груди, бешено колотясь от силы ураганного ветра. Мир замедлился, когда мы встретились взглядами, и на моих губах появилась легчайшая улыбка. Я не знаю, что меня вдруг так завело. Может быть, это был взгляд, которым он одарил меня, этот темный блеск, который показал мне, что в нем было гораздо больше, чем я знала. Может быть, это была оглушительная тишина, которая говорила громче, чем сами слова…

Или, может быть, дело было в том, что он выдержал и не отвел от меня взгляда, даже когда Мойра бросила баклажан в его член.

Он принял удар примерно с таким изяществом, какого можно было ожидать. Его губы скривились в гримасе, но он держался твердо, стоя выше любого из других дураков вокруг него. Даже когда Мойра буквально высыпала все это дерьмо, только на него одного.

Она была моей лучшей подругой, и какой бы милой, блестящей и преданной она ни была — она вела себя как гребаное дитя со Всадниками, споря из-за меня день и ночь. Она достаточно ими командовала, и я иногда задавалась вопросом, не было ли это ее судьбой — править, учитывая, насколько искусно она указывала людям, что делать.

— Итак, дамы и джентльмены, полюбуйтесь на дураков. Пока они готовятся процитировать вслух, чтобы завоевать ваше расположение! Давайте начнем.

Процитировать вслух? Серьезно? Он не смог придумать ничего лучше? Неубедительно.

Он повернулся к первой девушке, которая выдержала удар болгарского перца Райстена по голове, и она начала декламировать какую-то чушь о ламе и пустыне. Это было плохо, но не смешно, и хотя люди освистывали ее, они ничего не бросали. Она была исключена.

Следующей была полная девушка с шотландским акцентом, похожая на маму Иккинга из «Как приручить дракона». Она один раз откашлялась и сказала: — Дрыщь пошел принимать ванну, он никому ничего не сказал. Забыл вставить пробку и соскользнул прямо в отверстие.

Я издала тихий смешок, но настоящим развлечением было, когда двое маленьких детей завизжали от восторга. Люди начали забрасывать женщину едой, просто чтобы подсластить реакцию детей. Она наблюдала за ними с таким удовольствием, что не заметила черствый хлеб, который Мойра бросила в ее сторону. И вот так просто она упала. Еще минус один.

Они действительно должны заставить людей подписать отказ от ответственности за подобные вещи.

Следующий дурак стоял на ближайшем ко мне стуле. Его детские голубые глаза, казалось, проницательно перебегали с меня на Райстена. Когда он улыбнулся, у меня в животе скрутилось кислое чувство. Мойра напряглась, обнимая меня за плечи, словно защищая. Как будто она инстинктивно поняла, что случилось, когда мальчик открыл свой рот.

— Розы красные, их можно сорвать, я заеду за тобой в восемь тридцать, будь готова…

Он оставил свое стихотворение незаконченным, слегка поджав губы и улыбнувшись мне. Комната снова взорвалась свистом, когда они забросали его едой. Мойра взяла за правило попытаться сбить его с ног парой помидоров, попавших прямо в глаза. Ублюдок крепко держался и подмигивал мне, пока делал это.

Мои губы сжались в нейтральную гримасу, когда я посмотрела на Райстена. Мое сердце замерло в груди от того, как он смотрел на человека на другом стуле. Лицо парня исказилось, когда на его коже выступили капли пота. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого раздался самый громкий пук, который я когда-либо слышала в своей жизни. В комнате воцарилась тишина, и Мойра бросила помидор, попав ему прямо в лицо. Он свалился со стула и держался спиной ко мне. Затем я поняла, что это был не пердеж.

Это были пятна дерьма, растекшиеся по заднице его штанов.

И этот запах…

— Кажется, меня сейчас стошнит, — сказала я Мойре, зажимая нос. Парень оглядел людей, которые сидели с широко раскрытыми глазами, трясясь от беззвучного смеха, указывая пальцами в его сторону. Его взгляд скользнул по ним, и он направился прямиком в ванную. Даже не оглянувшись, когда маршал выдохнул: — Исключен! Да, можно сюда принести освежитель воздуха?

Рабочие выскочили из углов ресторана, где они прятались в толпе, чтобы посмеяться и поаплодировать вместе с нами. Несколько человек начали подметать еду с пола, и девушка, которая ранее разносила ведра с отходами, вышла вперед с короной в руке.

Точнее, бумажной короной, вроде тех, что выдают в «Бургер Кинг».

— Я короную тебя, Райстен, Королем Дураков! По крайней мере, до следующего месяца, — заявил маршал-тестомес. Мы стучали пустыми ведрами по столу, пока Райстен принимал свою корону с изяществом, или настолько изящно, насколько это было возможно, будучи покрытым множеством гнилой и испорченной еды.