Нужно было спасать положение. — Ой, Валя, извини, я как-то не подумал. Да, конечно, ты права, мы сейчас с Галей закончим чертеж, а следующие будем делать с тобой.

— Ну, хорошо, — благосклонно отозвалась, улыбнувшись, Валя. — Подходите, у меня давно все готово.

— Товарищи, послушайте, новость-то, какая! — перебила их разговор Зоя, которая ходила в канцелярию получить поступившую почту. — В клуб привезли новый фильм «Свинарка и пастух», кинокомедия, говорят, очень интересный. Иван Антонович, давайте, сходим коллективом, что мы тут сидим, как затворники.

— Ой, ребята, мне кажется, не время сейчас, — отозвался Иван Антонович.

— Ну, как не время? Шпиона поймали, теперь никто не сунется, побоится. Да, —  продолжила Зоя, — мне в канцелярии сказали, что нам могут оставить билеты, если попросим, все-таки мы здесь — единственное серьезное предприятие.

— Мне, по правде говоря, это не нравится, неспокойно как-то на душе, — пробормотал Иван Антонович. — Ладно, бог с вами, выявляйте, Зоя, желающих, но имейте в виду, что пойдете с сопровождением из комендатуры.

Желающих оказалось 8 человек, включая трех женщин и Николая, который поначалу отказывался, но девушки, в особенности, Валя со своими аргументами, его уговорили.

— А вы, Иван Антонович?— спросила Зоя.

— Нет, девчата, я не пойду, я лучше по-стариковски полежу, почитаю у нас в библиотеке столько хороших книг. Возьму что-нибудь из классиков, например,  «Повести Белкина» или поэзию Маяковского, — и он продекламировал:

«Бился об Ленина темный класс,

Тёк от него в просветленьи,

И, обданный силой и мыслями масс,

С классом рос Ленин».

Сильно сказано!

И, так и не уговорив Ивана Антоновича, Зоя позвонила от его имени, и попросила оставить билеты. Что и подтвердилось, когда они пришли в клуб, а трех вооруженных красноармейцев, очень довольных такой службой, пропустили без билетов и даже поставили для них дополнительную скамеечку.

В зрительном зале место Николая оказалось между местами Вали и Гали, и он несколько раз бросал взор направо, на Галин профиль, и раздумывал — не взять ли ее за руку, лежащую на подлокотнике, но заметил, что Валя все это замечает, не теряя бдительности. — «О, господи, ну, точно — я под колпаком», — подумал он. — «Будем надеяться, что все это как-то рассосется».

И все «это» рассосалось в самое ближайшее время, да так, что никто из них, и предположить не мог…

*  *  *

По окончанию сеанса Николай вызвался проводить девушек, живущих в своих домах, хотя они и говорили, что сами прекрасно добегут.

И тогда сержант, старший группы сопровождения, вспомнив свою Инструкцию, отправился сопровождать основную группу в пансионат, в компании с красноармейцем, а сопровождать Николая с девушками отправил второго, молоденького красноармейца.

Девушки вцепились в Николая с двух сторон, и они пошли по узкому тротуару, смеясь и обсуждая события фильма, а красноармеец шел позади. Люди расходились из клуба и со всех сторон слышались веселые голоса, обсуждающие фильм.

Первым по пути оказался дом Гали, которая помахала им рукой с крыльца, а Николай с Валей пошли дальше. Николаю, наверное, хотелось бы подольше пройтись с Галей, но идти оказалось совсем недалеко — буквально через два дома.

— До свидания, Коля, —  сказала Галя, открывая калитку.

— Может, до крыльца проводить? — спросил Николай.

— Можно и до крыльца.

В это время сзади послышался звонкий мужской голос: — Эй, молодые люди, погодите, вы тут чего-то обронили. Николай начал оборачиваться и в то время почувствовал удар по голове, и в лицо ему прилетела какая-то мокрая тряпка. То, как взвизгнула Валя, он услышал, уже теряя сознание…

*  *  *

— Вроде он очухивается, Петр Юрьевич, — донеслось до затуманенного разума Николая. Он чихнул, и, открыв глаза, увидел стоящего перед ним мужчину, который держал ватку с нашатырем.

Николай еще раз чихнул и, почти придя в себя, обнаружил, что сидит на стуле, с завернутыми за спинку, и связанными руками, а во рту у него кляп из куска ткани.

Он находился в комнате, где напротив него, за большим столом сидели плачущие Галя и пожилая женщина, скорее всего, ее мама. Похоже, что и Гале тоже досталось — она держала руку, прижатой к щеке.

В комнате, кроме них, находились трое незнакомых мужчин: один с ваткой, другой, пожилой, молча, стоял, а третий, молодой сидел у окна с задернутыми занавесками и вел наблюдение через узкую щелочку.

— «Это что же, нас захватили в какой-то плен? И где красноармеец? Зачем заманили? Предательство? Неужели Валя? Ведь это именно она уговаривала меня пойти в кино», — мелькали мысли, и Николай бросил быстрый взгляд в сторону Вали.

— Давай, давай, приходи в себя, — подал голос пожилой человек, — а на девку ты не зыркай, она здесь ни при чем, мы тебя сами вычислили. Нам с тобой нужно установить полный контакт, и, чтобы у тебя было полное понимание, я тебе все расскажу. Мы втроем состоим на службе у японского императора, чтоб ему утонуть вместе с его островами, чтоб его узкие глаза закрылись, и больше не открывались. Так уж получилось, не было у нас другого выхода. Если ты еще не догадался сам, то нам нужно ваше новое оружие. Конечно не нам, а японцам, они же очень ушлые, сволочи, до всего докумекались.

Человек тяжело вздохнул, и продолжил: — Они слушают ваше радио и читают ваши газеты, и, увидев многочисленные фотографии разгрома немецких танков под Москвой, догадались, что это было новое оружие большой мощности. А потом, опять же и по радио в газетах, было сообщение, что сталинские металлурги в Нижнем Тагиле освоили прокат броневой стали большой толщины, и стало понятно, что вы продолжаете совершенствовать свое оружие. Ну, и послали нас, рабов божьих в Нижний Тагил, где мы выяснили, куда отправлены образцы этой стали. Мы ничего не выспрашивали, а просто Василий, — он кивнул в сторону человека у окна, — покрутился несколько дней в пивнушке возле товарной станции металлургического завода и все узнал.

— «А, вот о чем говорил капитан Неустроев, про журналистику, которая раскрывает секреты», — подумал Николай.

— Ты осознаешь, что я тебе говорю? — встрепенулся человек. — А, вижу. А дальше — проще пареной репы — понаблюдав за вашим полигоном через бинокль, остановили свой выбор на тебе, но это было вступление, а теперь я намерен перейти к главному.

— У тебя, парень есть два варианта: Первый — подписать, приложив свои пальчики, бумагу о том, что ты верой и правдой будешь служить японскому императору и передашь нам либо твое оружие, либо его чертежи — как тебе удобнее. И второй вариант — мы с тобой отправимся в путешествие к японцам, и ты им выложишь все свои секреты. Поверь, они в этом большие мастера и, например, «испанский сапог» или «гаротта», если ты знаешь, что это такое, — просто детский лепет по сравнению с их методами пыток.

— Я тебе настоятельно рекомендую принять первый вариант, — продолжил человек, а если ты не захочешь добровольно, постараемся тебя убедить, тем более что у нас есть «катализаторы», целых два, — добавил он, посмотрев на женщин. — И начнем, пожалуй, с личика твоей подружки.

— Сюда кто-то идет! — подал сигнал Василий.

— Вот черт! — выругался пожилой человек, — как не вовремя. А ну, девка, посмотри — кто это?

Всхлипывающая Валя подошла к окну и посмотрела в щелку. — Это соседка, баба Вера.

— Чего ей здесь нужно?

— Ну, не знаю, может просто поговорить или чего-нибудь одолжить. Вы всегда так делаем.

— Она живет одна, или с кем-то?

— У них большой дом и большая семья.

— Плохо, — пробормотал себе под нос пожилой человек. — Вот что, девка, слушай меня внимательно. Спросишь — что ей нужно. Если просто поговорить, то скажи что… что твоя мать съела что-то плохое,  и с ней случился… казус, и теперь у вас очень грязно и дурно пахнет, и входить никак невозможно, пусть приходит завтра. Если что-то попросит — дай, но не дай бог тебе ей что-нибудь шепнуть. Тогда вам обеим не жить. Ну, договорились? —  и Валя согласно кивнула.